— Цена идет туда, — сказал водитель, показав пальцем, куда идут цены. — Вниз — нет.
Мимо уже мелькали трущобы предместий — скученная теснота маленьких домиков, сложенных из чего попало — досок, фанеры, жести, кусков гофрированного железа, старых ящиков, пальмовых листьев, стеблей тростника… Пестрая мозаика крыш из кусков разноцветного пластика, просмоленной парусины, рисовой соломы, осколков стекла, сложенных наподобие черепицы. Ни зелени, ни тени… Оборванные, худые дети, некоторые — совершенно голые, безучастно смотрели на проезжающие мимо машины. Ошеломляющая панорама безысходной, пронзительной нищеты и человеческой ненужности…
Стив вспомнил старуху индианку с девочкой на бульваре Акапулько. Там еще можно было что‑то сделать. А тут?.. У него сжалось сердце. Большинство этих маленьких черноглазых человечков обречены — или умрут, не успев вырасти, или станут преступниками. И рядом миллиарды в руках подонков, которые думают лишь о дальнейшем обогащении, либо — еще хуже — об истреблении себе подобных… Что за чудовищный мир! Где в нем осталось место для того аллаха, о котором говорил сегодня утром Сутрос? Может, и прав Цезарь Фигуранкайн–младший, который предпочел блеску и нищете XX века бегство в древнюю премудрость буддизма? Может быть, не стоит пытаться возвращать его в безумный мир сегодняшнего дня?.. Может, авантюра Стива тоже род безумия?
Он усмехнулся: сколько их уже было, таких попыток! Последняя чуть не повлекла за собой изгнание из “Калифорния таймс”. В сущности, его спас Старик… Уговорил хозяев дать Стиву последний шанс… Последний? Именно — последний! Неизвестно, конечно, чем все может кончиться, но этот шанс надо разыграть до конца… Дело даже не в деньгах… Существует кое‑что поважнее…
— Сингапур — не только фавелы и трущобы, — послышался тихий голос Тео. — Вот начинается другой Сингапур — виллы богачей вокруг кварталов центра. А дальше — небоскребы акционерных обществ, банков. Там, в центре, есть хорошие дорогие отели с бассейнами и кондиционированным воздухом, но лучше будет, если остановимся в одном из маленьких старых отелей у порта. Он, — Тео кивнул на водителя, — знает один такой отель и отвезет нас туда. Это недалеко… от того места, которое нам нужно.
— О’кей, — кивнул Стив.
Если бы не одуряющая духота, ряды аккуратных домиков за окном “тойоты”, утопающих в цветах и зелени, с ажурными оградами, зеркальными стеклами огромных окон, посыпанными гравием дорожками, гаражами, открытыми бассейнами, фонтанами, шикарными лимузинами у ворот, — все это можно было бы принять за кварталы Лос–Анджелеса или Майами…
“Можно, — думал Стив, — но зачем? Чтобы успокоиться немного и выбросить из головы воспоминание о кругах невыдуманного ада, через который мы только что проехали? Такое скоро не забудешь… Такое может стать кошмаром бессонных ночей на многие годы. Цезарь Фигуранкайн–младший не мог не видеть всего этого и еще более страшной яви в других городах Юго–Восточной Азии. Если он не окончательно погрузился в наркотическую нирвану полного отупения и отказа от любой реальности — тогда не все потеряно… Но если его специально сделали наркоманом, — а здесь это умеют, — то Сутрос окажется прав, и я проиграл… Конечно, я привезу Старику еще пару сенсационных репортажей и ту кассету, но это и все… Большое приключение не состоится, и раковая опухоль в Центральной Африке будет продолжать разрастаться за счет миллиардов Фигуранкайна–старшего. А если я снова стану писать о подонках из ОТРАГа, основываясь на одних подозрениях, меня просто–напросто вышвырнут из “Калифорния таймс”, и Старик будет прав, что отступится от меня”.
Стеклянные коробки небоскребов возникали все ближе, прохожих и машин становилось все больше, улица превратилась в яркий коридор лавок, кафе и маленьких магазинчиков, набитых всякой всячиной, начиная от ковров, расстеленных прямо на тротуарах, до фарфора, оружия, магнитофонов и цветных открыток. Среди прохожих преобладали китайцы и малайцы, но попадались и индусы, европейцы, негры. Стройные женщины с полузакрытыми лицами, в длинных, до земли, развевающихся одеждах несли на головах, не придерживая, большие глиняные кувшины. На перекрестках что‑то пекли, варили и жарили. Струйки синеватого дыма поднимались к белесому небу. Гортанно кричали зазывалы. Запах подгоревшего масла, перца, дыма и каких‑то пряностей щекотал ноздри.
“Экстракт Юго–Востока”, — вспомнил Стив слова Сутроса.
Водитель не стал углубляться в кварталы центра. “Тойота” резко свернула вправо и вдоль некончающегося, как показалось Стиву, пестрого и шумного базара, обогнула остров небоскребов. Миновали большую белую мечеть с четырьмя высокими минаретами, потом желтый буддийский храм с бронзовой фигурой сидящего перед входом Будды, вереницу массивных административных зданий, и вдруг Стив почувствовал на лице освежающее дуновение ветра, а сквозь пряные ароматы восточного базара отчетливо донесся соленый запах водорослей и близкого моря.
— Малаккский пролив, — сказал Тео, указывая куда‑то вперед.
Пролива Стив так и не разглядел. Мелькнула белесая гладь воды, кусок низкого песчаного берега, и машина свернула в лабиринт узких, кривых уличек портовой части города. Снова сделалось жарко и душно. Аромат пряностей, розового масла и перца смешивался тут с запахами плесени и гнили и вонью нечистот. Прохожих стало меньше, женщины совсем исчезли. Группки молодых парней у баров в цветастых безрукавках и широченных белых штанах провожали “тойоту” настороженными взглядами.
— Старый Сингапур, — усмехнулся Тео.
Они завернули в узкий, круто изгибающийся переулок и остановились у небольшого, довольно опрятного, белого дома. Дом был двухэтажный, с плоской крышей, над которой пестрел яркий тент и возвышалась белая башенка, напоминающая минарет.
— “Отель под минаретом”, — сказал Тео. — Его здесь все знают. Легко найти.
— Хорошо будет, — добавил водитель, вытаскивая из машины чемодан Стива, и подмигнул заговорщически.
В маленьком номере, куда хозяйка — симпатичная пожилая индуска в коричневом сари — провела Стива, тоже оказалось очень душно. Окна без стекол с металлическими жалюзи закрывала густая проволочная сетка, очевидно, от москитов. Стив приоткрыл жалюзи, но воздух оставался горячим и неподвижным. Стив с содроганием подумал о ночах, которые предстояло тут провести, и вздохнул при воспоминании о японских кондиционерах в отеле Сутроса в Маниле.
Появился Тео, и следом за ним — водитель “тойоты” с чемоданом Стива и большим четырехлопастным вентилятором на высокой подставке.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
