не факт, что отобью, если удар у него не выйдет, и мяч полетит в другую сторону.
Так, Саня, не мандражировать. Мы ведем, даже если забьют, этот гол не будет фатальным.
Я попрыгал на линии, показал судье, что твердо стою на этой самой полосе. А нападающему, установившему мяч и уже разбегающемуся, показал на себя, на грудь, постучал перчатками — сюда лупи, сюда! Я выдержу!
Нападающий сверкал глазами, бил копытом, планируя хитрую вертушку вроде вправо вверх, а на деле в центр, то бишь именно туда, куда я показывал: мне в грудь. Наказать хочет, ну-ну.
Как он это провернет? Посмотрим. Я расставил руки. Он разбежался. Удар!
Мимо. Косячник закрыл лицо, затопал ногами, как дите в истерике.
Говорят, что пенальти — это не гол. Это лотерея. Но не в моем случае.
Я катнул мяч защитникам. Принял обратно. И сделал пас в разрез между своими и чужими туда, вперед! Мяч чуть срезался с ноги, полетел не прямо, а по дуге… И прямо на ногу Левашову! То есть не мяч на ногу — это Димон несся по своему краю и, как на тренировке, опустил мяч на газон, пронесся мимо последнего защитника. Тот его дернул за футболку, но Димон не поддался и не упал, а устремился к воротам. Удар!
Вратарь взял. Надо отдать ему должное, хороший у «Тилигула» голкипер.
А ведь Димон мог забить. Вон как расстроился.
Вратарь послал мяч к моим воротам…
Но — все.
Финальный свисток.
Уходили, мы, обнимаясь. Молдаване жали руки, фотографировались с нами не обижались нисколько, желали побед в Высшей лиге. С трибун даже слышны были аплодисменты. А что? Игра была хороша. Вся игра — в атаке.
— Сан Саныч! Мы выиграли! — воскликнул Левашов. — Забивались ведь — нет?
— Забивались, забивались. По стакану красного каждому — можно.
— Ура-а-а!
И тут как прорвало. Орали и скакали. Так вскачь ворвались и в раздевалку, где уже ждал Тирликас, который повадился ездить с нами. Он передал мне бутылку шампанского, я потряс ее, попытался открыть, но пробку вырвало из руки, и я принялся поливать всех извергающимся фонтаном, приговаривая:
— Мужики, вы еще не поняли? Мы — в вышке!
— В вышку вышел наш «Титан», — басом заорал Микроб, и опять на манер армейских кричалок. — Ля буду, буду ля!
— Всем соперникам звезда, — подключился Гусак, у которого прорезался поэтический дар, — ля буду, буду ля!
— Это еще не все, — хищно улыбнулся Тирликас, когда мы немного успокоились. — «Торпедо» сыграло вничью. Понимаете, что это значит?
Глава 8
Намба ван
— Это значит, что у нас твердое второе место, — сказал Микроб, собирающийся в душ. — По очкам-то мы равны.
Тирликас кивнул и повторил его слова:
— И что делать, как определить победителя? По очкам равны…
— По разнице мячей… — Димидко, стоящий рядом со мной, насторожился, полез в телефон, округлил глаза. — Ох ты ж еж твою дрожь!
— А-а-ахрене-е-еть! — заорал Колесо и принялся ругаться.
В жизни не слышал, чтобы широчайший спектр русского мата звучал так жизнеутверждающе.
— Глазам своим не верю. Один мяч. Один, сука-а-а!
И тут до мня дошло, что мы обошли «Торпедо» по количеству забитых мячей и неожиданно для всех, в том числе и для нас самих, оказались на самом верху турнирной таблицы! Левашов с Гусаком начали отплясывать посреди раздевалки.
— Бочку! — орал Димон. — Не стакан, а бочку вина — каждому. Мы — заслужили!
Вытерев внезапно взмокший лоб, Димидко сел на скамейку, вытянул ноги и стал обмахиваться футболкой, хотя было нежарко.
— Вот так мечтаешь играть в Высшей лиге, — проговорил он, запрокидывая голову и закрывая глаза, — и я вышел в вышку. Правда не футболистом, а тренером.
— Это значит, будет финансирование, — сказал Тирликас. — И дубль, и новый стадион.
— Так это годы уйдут, пока его построят, — отозвался Колесо. — Но перспектива, конечно, греет. А то наш стадион еще мамонтов помнит!
До меня окончательно дошло, что случилось, и аж сердце сорвалось в галоп. Выматывающий душу бешеный марафон закончился. Мы в вышке! Да, я, конечно, мечтал об этом, и о чемпионате мира мечтал, но — с осторожностью. И вот, когда мечта стала реальностью, страшно прикоснуться к ней. Кажется, малейшее прикосновение может сломать ей крылья!
Мы будем играть с легендарными командами! «Спартак», «Динамо», ЦСКА теперь с нами в одной весовой категории. Левел ап, блин!
— Года три минимум, — кивнул Димидко, — на постройку стадиона. Главное начать, а там даже если вылетим из вышки, процесс будет запущен. Первая лига — тоже ведь высота.
Тирликас недобро на него посмотрел.
— Ты чего это разнылся?
— Потому что команда разбежалась. — Сан Саныч начал загибать пальцы, — Погосян ушел, Матвеич выбыл. Колесо, ты следующий на вылет. И не смотри так! Возраст! Щенников, уже извини, — он нашел взглядом защитника, — не тянешь ты. Напа толкового нет, вот что хреново. Только в центре у нас все более и менее.
— Новых найдем. Желающих, что ли, мало? — возмутился Колесо. — И не спеши меня списывать.
— Да я не списываю. Но порвешь связки — и что? И кто?
Вот теперь я не выдержал.
— Саныч, ты как будто расстроен.
— Да ссытся он, — объяснил Колесо. — Это ж уровень! Соответствовать надо вышке-то, а ему лень.
— Я устал, я мухожук, — пропел Гусак мультяшным голосом.
— Да желающие с нами играть в очередь выстроятся, — с уверенностью сказал Левашов.
— Какие это желающие? — вскинулся Димидко. — Дзюба к нам пойдет? Или Бако? Или Джикия? Это во Второй лиге мы могли растить игроков, а теперь надо играть по-взрослому! А у нас некому играть!
— Ну давай покаемся. — Колесо встал посреди раздевалки и отвесил поклон. — Простите, люди добрые, мы не готовы. Посидим еще в Первой лиге. Так?
Я прислушался к желаниям Димидко: им овладела паника. А-а-а, что делать? Куда бежать? За что хвататься? Где брать игроков, когда и как их учить? Больше всего его изводил синдром самозванца: да кто я такой? А потяну ли? А вдруг облажаюсь?
Потому я громко ободрил команду:
— Так, народ. В бой мы уже ввязались, остается сражаться. Так? Так. Все у нас получится. Времени почти четыре месяца, включая сборы. Да, «Спартак» нам не по зубам… Пока не по зубам. Но почему бы не побороться за место в середине таблицы?
— Саня дело говорил, — кивнул Микроб. — Так что давайте…
Его перебил Тирликас:
— Извини, Федор, пока вы в сознании и при памяти, я сделаю объявление. — Все посмотрели на него. — Самойлов, директор завода, собирает пресс-конференцию…
— Опять, — закатил глаза Клыков.
— Обратная сторона славы, — сказал Микроб. — А еще там плюшки будут раздавать. Я, может, тоже хочу часы с автографом Горского, как у Сани.
Тирликас дал ему договорить и продолжил:
— Завтра, двенадцатого, у нас самолет в Москву. Там
