очередь Микроба. Значит, не один я заметил некоторое сходство его манеры игры с техникой знаменитого аргентинца.
— Уверен, что он получит вызов в национальную сборную в следующем году. Фантастическая выносливость, нечеловеческая скорость и сверхъестественная сноровка! Творческий подход Федора Хотеева много раз удивлял и удивит и зрителей, и соперников.
Микроба приветствовали бурно, и он расцвел, помахал журналистам, послал им воздушный поцелуй, прижал руку к груди, позволяя себя сфотографировать с выгодных ракурсов. Тщеславие шло впереди него. Не шло — летело. Ну еще бы, с малых лет мечтал быть генсеком, и вот он, момент славы!
Федор горделиво уселся справа от Димидко, а Романцев объявил:
— Как крепость уязвима без стен, так команда ничего не стоит без талантливой защиты.
Ого, а спичрайтер Романцева точно поэт, вон сколько пафоса! Впрочем, может, в данный момент он и уместен.
— Поприветствуем игрока можно сказать легендарного, который не раз спас ворота «Титана». Василий Ан.
Вошедший Колесо выглядел растерянным и возбужденным: что, это про меня? Это внимание — все мне? Он аж замер на входе, пока Димидко не поманил его.
Как я понял, Романцев вызывал игроков в определенной последовательности: от более значимых, по его мнению, к менее значимым.
Четвертое место в его рейтинге получил Клыков, пятое — Бурак, шестое — Левашов, седьмое — Рябов, восьмое — Игнат, девятое — Лабич, десятое — Думченко и последнее — Щенников. Но никто не понял, почему нас вызывали именно в таком порядке. Еще удостоились чести Воропай, Синяк и Васенцов. Бедолага Гусак, который тоже рассчитывал на минуту славы, остался за дверью, как и остальные запасные.
Романцев пожелал нам успехов и откланялся, и его место занял молодой помощник, которого я не знал. Началась беседа с журналистами.
Как мы оцениваем свои шансы в Высшей лиге? Сан Саныч ответил, что постараемся взять эту высоту.
В чем секрет нашего успеха? Конечно же терпение, труд, дисциплина. Ну и талант, как же без него?
Как обстоят дела с алкоголем? Сухой закон! Никаких веществ и стимуляторов!
Какую команду Высшей лиги мы считаем самой сильной? А за кого болеем, кроме себя? Оказалось, что половина команды теперь болеет за наших конкурентов и выходцев из Первой лиги, «Торпедо», потому что они сумели упасть и подняться, а это сложнее, чем начинать с нуля. Конечно же, наши москвичи любили «Спартак»! Белорусы — свое «Динамо».
Беседа проходила в дружеской обстановке, с шутками и подколками. Левашов даже станцевал гопак, показывая, как мы празднуем победу. Невинно улыбаясь, подняла руку жгучая брюнетка в красном пиджаке.
— Лариса Одинцова. «Спортивный вестник Ленинграда». Вопрос Александру Димидко. Недавно команду покинул Микаэль Погосян, которому пророчили великое будущее. Как прокомментируете его уход? Известно ли, в какой команде он будет играть?
Сан Саныча перекосило, но он быстро взял себя в руки и ответил:
— У нас не крепостное право. Игроки имеют право менять команду. Где он будет играть, нам неизвестно.
— Возможно ли, что его отсутствие отрицательно…
Ведущий ее прервал, вскинув руку с растопыренными пальцами:
— Следующий! По одному вопросу от каждого.
Ну вот и все, ложка дегтя испортила бочку меда, все напряглись.
— Я все-таки отвечу, — сказал Димидко. — Незаменимых людей не бывает. Мы уже нашли талантливого нападающего на его место.
А вот теперь не только журналисты загалдели, но и наши начали переглядываться. Вот же партизан Димидко! И когда успел найти Мике замену? Или это Тирликас? Так он все время с нами был.
— Завтра вечером мы его представим нашим болельщикам, которые тоже болезненно переживают утрату Микаэля, и не потому, что некому играть. Наша команда — это семья. Нас объединяют не только общее дело, но и отношения, которые можно назвать родственными.
Кто-то в зале зааплодировал, его вяло поддержали. Дальше последовали вопросы каждому. Меня спросили, в чем секрет успеха. Я ответил честно: природа одарила отменной реакцией, а остальное можно развить, чем я и занимаюсь.
Длилось мероприятие два часа, под конец все заскучали, и ведущий скомандовал отбой. Охранники начали выпроваживать журналистов, а все наши обступили Димидко, жаждая подробностей.
— Давай, Саня, колись, кто наш новый нападла. — Колесо встал напротив тренера и демонстративно закатал рукава. — А то колоть будем. Антоха, иди сюда, подержишь его.
Рябов, кровожадно улыбаясь и потирая руки, встал рядом. Я сосредоточился на желаниях Димидко (жаль мысли читать не умею). Он хотел, чтобы Рябов оставался в команде самым огромным.
Выходит, новый нападала — высокий, и тренер от него не сказать чтобы в восторге.
Васенцов скрестил руки на груди.
— Мы так не играем!
— Завтра посмотрите. Если он прилетит конечно, — утешил нас Саныч. — Он, видите ли, сомневается. Потому Лев Витаутыч велел молчать. Кстати, это наш начальник его, кхм, завербовал.
— Похоже, ты им недоволен? — закинул удочку я.
Димидко закатил глаза и ответил:
— Своеобразный товарищ. Из разряда: «Пел хорошо, громко». Все, не напирайте. Сами увидите. Или не увидите.
— Развел интригу. Это Дзюба, да? — ухмыльнулся Колесо.
— Да нет, скорее Кержаков.
Охранник жестом показал, что можно выходить, журналисты нейтрализованы, и мы направились к двери. А мне думалось, что наконец наступили долгожданные дни праздности. Правда, долго они не продлятся — нужно будет новеньких прокачивать и адаптировать.
Понятное дело, звезды к нам не пойдут, а значит, опять предстоит, так сказать, растить, вливать в коллектив, а там пока притрутся, пока сыграются с нами, точно не один месяц уйдет. Хватит ли трех с половиной месяцев, что остались до первых игр в марте?
На дождь клонило в сон, и в автобусе я вырубился. А когда проснулся уже в Михайловске, не понял, почему так светло, ведь мы уезжали в семь, было совсем ночь. Вскоре дошло, что дело не в огнях проплывающих мимо фонарей, а просто выпал первый снег. Редкие снежинки падали на лобовое, и дворники сразу их смахивали. Я отписался Дарине, что мы подъезжаем, до стадиона осталась пара километров, и то есть у нее я буду минут через двадцать.
Зевнув, я окинув взглядом титановцев. Все устали, кто-то дремал, кто-то смотрел в экран смартфона. Тирликас, сидевший на месте экскурсовода, с кем-то переписывался. Он обещал узнать насчет финансирования, но молчал, а я не лез с расспросами.
Наконец мы подъехали к стадиону. С печальным вздохом дверь впереди открылась — будто бы автобус не хотел с нами расставаться.
Тирликас вышел первым, под порывами ветра поднял воротник пальто, и мы начали выходить. Последним по ступенькам спустился печальный и сонный Гусак.
— Не расходитесь, — скомандовал Тирликас, и у него за спиной выросла огромная фигура в черном пуховике с капюшоном.
Этот человек стоял спиной к фонарю, и лица было не рассмотреть. Тирликас покосился на него и сказал:
— Товарищи, позвольте вам представить нашего нового
