игры позиция превратилась в запутанное столпотворение на доске – даже после 19 ходов ни одна из сторон не взяла ни одной фигуры. Через 20 ходов, после изощренной борьбы и угроз атаки, Deep Blue сумела глубоко вторгнуться на половину Каспарова на левом фланге. Вскоре после этого Каспаров сдался – его король оказался в открытой позиции под ударом ферзя и ладьи компьютера. Некоторые эксперты полагают, что у него еще мог быть шанс. Но чемпион признал свое поражение. Счет в матче сравнялся – 1:1.
Комментируя завершившуюся партию, Каспаров сердито утверждал, что «Deep Blue не выиграла ни единой партии». Морис Эшли, гроссмейстер и комментатор матча, спросил, не подозревает ли Каспаров «человеческое вмешательство».
Каспаров ответил: «Это напоминает знаменитый гол, забитый Марадоной в матче с англичанами в 1986 году. Он тогда сказал, что это была рука Бога».
Смысл сказанного Каспаровым был очевиден: он обвинял команду Deep Blue в том, что она смошенничала, как это сделал Диего Марадона на чемпионате мира, когда перенаправил мяч в сетку не головой, а кулаком.
«Наверное, [Каспарову] следует признать, что Deep Blue способна делать много такого, что он не считал возможным», – парировал Джоэл Бенджамин, американский гроссмейстер, который консультировал IBM. Каспаров потребовал, чтобы ему показали компьютерные логи. Команда Deep Blue отказалась, однако согласилась передать их на хранение нейтральному арбитру до завершения матча.
Третья, четвертая и пятая партии были сыграны вничью. Третью партию Каспаров начал с хода ферзевой пешкой, переместив ее на одно поле, d3. Столь необычное начало, известное как дебют Мизеса, почти никогда не встречается в партиях высокого уровня. Но это был метагамбит Каспарова – что называется, антикомпьютерная шахматная игра. Идея состояла в том, что, разыграв нечто эзотерическое, человек может выбить компьютер из его справочника дебютов – обширного встроенного объема знаний по теории начал – и получить преимущество. Каспаров сделал нечто подобное и в четвертой партии, избегая характерных для него планов игры. В четвертой и пятой партиях он время от времени предпринимал наступательные инициативы, но ничего ими не добился. Многие отмечали отсутствие в этих партиях привычного каспаровского лихачества. Гроссмейстер был осторожен. Возможно, впервые за всю свою карьеру он играл как более слабый игрок.
Шестая игра началась при равном счете 2,5:2,5 – положение было неустойчивым. Каспаров прибыл в Equitable Center в плохом настроении. Он играл черными и применил защиту Каро – Канна[20]. В книге «Современные шахматные дебюты» (Modern Chess Openings) поясняется, что «эта скромная защита в последнее время стала пользоваться большим уважением». В самом деле, у нее были великие сторонники – чемпионы мира, которые часто разыгрывали ее на соревнованиях: Капабланка, Ботвинник, Карпов, – однако Каспаров никогда не входил в их число.
Возможно, именно сравнительная неопытность в защите Каро – Канна и стала причиной его спорных решений на седьмом, восьмом и 11-м ходах партии. На своем восьмом ходу Deep Blue пожертвовала коня, чтобы инициировать атаку на короля Каспарова – атаку, которая больше не ослабевала. К 12-му ходу (а это пустячное время для высококлассных шахмат) игра была фактически кончена. «Практически невозможно защищать настолько открытую позицию при необеспеченном короле, играя против мощной вычислительной машины, которая действует как акула, учуявшая кровь», – писал международный мастер Карстен Мюллер. Партия закончилась всего через несколько ходов.
Каспаров сидел, обхватив голову руками и уставившись на позицию. В нарушение шахматного этикета он заговорил по-русски со своей матерью, которая сидела в том же помещении. Даже после просмотра видеозаписи матча было непонятно, что он сказал. Возможно, он сказал, что осознал неизбежное и что машина его все-таки обыграет. Наконец он протянул руку и показал, что сдается. Затем Каспаров вскочил, бросился прочь от доски к телекамере, вскинув руки в жесте отрицания и, качая головой, скрылся в полумраке.
Представители PR-подразделения IBM попросили команду Deep Blue хорошо одеться и не улыбаться во время церемонии закрытия – очевидно, из уважения к человечеству. На следующий день после матча акции IBM взлетели до десятилетнего максимума.
Лучшую фотографию матча сделал Питер Морган для агентства Reuters. Она запечатлела зрительный зал во время финальной партии, и ее композиция достойна сравнения с картинами периода Ренессанса. На переднем плане два монитора. На том, что слева, видна шахматная доска примерно на 10-м ходу, когда разворачивается атака машины. На правом – Каспаров, локтями он опирается на стол, а ладонями закрывает лицо. Позади мониторов кадр заполняет примерно сотня зрителей. В центре находится мужчина средних лет в серой футболке, который смотрит вверх, раскрыв рот, точно увидел вознесение Христа. Женщина слева от него прижимает руку к груди, как обычно делают в состоянии глубокой скорби. Два мужчины за его левым плечом улыбаются, словно язвительно радуются. Женщина за его правым плечом выглядит так, будто вот-вот расплачется, а ее спутник прикрыл рот, точно охвачен ужасом. Еще дальше слева безразличного вида мужчина просто ковыряется в зубах.
Таков был спектр эмоций, вызванных победой Deep Blue. Одни приняли сторону своего биологического вида: «Когда-нибудь в далеком будущем нам придется – и не только в шахматах, но и в жизни – столкнуться с машинами, которые не только чудовищно умны, но и полностью лишены чувств, – писал политический обозреватель Чарльз Краутхаммер. – И на чьей, по вашему мнению, стороне будет преимущество? Спросите Гарри Каспарова». Другие встали на сторону машины: это «еще один удар по высокомерной уверенности людей в своем превосходстве», – сказал один из зрителей журналисту Washington Post. Нейт Сильвер писал: «Это напоминало момент, когда точно на 13-й секунде песни Love Will Tear Us Apart синтезатор забивает гитарный рифф, оставляя рок-н-ролл далеко позади».
«Боже мой, а я-то думал, что для шахмат нужно уметь мыслить, – сказал по поводу Deep Blue писатель и ученый Дуглас Хофштадтер. – Теперь я понимаю, что это не так. Это не означает, что Каспаров не является великим мыслителем – просто, оказывается, при игре в шахматы можно обойтись без глубоких размышлений».
Одержанная победа была во многих отношениях воплощением выдумки фон Кемпелена – разумной машины, играющей в шахматы. Но Deep Blue давала еще и надежду на то, что она