— Зябко.
— На болоте всегда зябко, даже в самое жаркое лето. Я тогда тоже замерз на своем дереве. А как увидел рыбу, так меня сразу в жар бросило. Она кружила вокруг острова, близко не подплывала, на поверхность не всплывала. Но след ее я на воде видел. Как от подлодки след. Только откуда же в нашем болоте взяться подлодке, правда?! — Серафим усмехнулся.
Это уж точно! Подлодке тут взяться неоткуда, а вот реликтовой чудо-рыбе — очень даже.
— А потом рыба уплыла, а вода вокруг забурлила.
— Как забурлила? — Что ни говори, а рассказывать сказки Серафим умел. — Газы болотные стали подниматься со дна? — Стеша все еще пыталась найти хоть какое-то научное объяснение необъяснимому.
— Забурлила, как в котелке, когда уха варится, — объяснил Серафим. — Волна пошла. Мое дерево закачалось так сильно, что я с него слез, чтобы не свалиться. А потом появился он. — Серафим сделал паузу, не драматическую, а задумчивую, словно вспоминал, как все происходило. — Сначала из воды появились верхушки деревьев. Елки там были, дубы и осины. И деревья были прямо такие крепкие, не такие, какие обычно на болоте растут. И вода с них стекала вниз, на землю, на огромные черные валуны. Они черные были, потому что мокрые. А потом, как высохли, стали зелеными с серебряной искрой. Солнца на болоте не бывает никогда. Но те камни все равно светились.
— Он был большой? — неожиданно для самой себя спросила Стеша. Не то, чтобы она поверила во все эти россказни, но слушать Серафима было очень интересно. — Этот остров.
— В тумане было не разглядеть, но мне показалось, что очень большой, намного больше моего. Мой к нему как раз и причалил, как лодочка к кораблю. Стукнулся о каменный берег и перестал качаться.
— А ты? — Стеша посмотрела на него одновременно требовательно и вопросительно. — Ты сошел на этот берег?
— Сошел. — Серафим кивнул. — Только тетушка говорит, что зря.
— Почему?
— Потому что это был не простой остров. Это была Марь.
Марь? В слове этом Стеше чудилось что-то одновременно загадочное и поэтичное. Загадочного было чуть больше.
— А Марь — это плохо?
— Марь — это не для людей.
— И что случилось?
Ответить Серафим не успел.
— Стэфа! — Резкий голос бабы Марфы в клочья разорвал очарование момента. Даже туман испуганно припал к воде и, кажется, зашипел.
— Да, бабушка?
Стеша обернулась. Ей казалось, что баба Марфа стоит прямо у нее за спиной. Но старуха стояла далеко: метрах в ста от берега. Как такое вообще возможно? Что это за акустический феномен такой? Может быть, из-за тумана?
— В дом иди. — Сейчас голос бабы Марфы доносился издалека. Как Стеша могла вообще подумать, что она рядом? — И ты, Серафим, ступай домой! Скоро стемнеет!
— Я темноты не боюсь, — сказал Серафим и помахал бабе Марфе рукой. — Я вообще ничего не боюсь, Стэфа.
— Это хорошо, — зачем-то похвалила она его.
— А ты бойся. — Ясные глаза на иконописном лице Серафима вдруг налились темнотой. Вместо небесной голубизны в них теперь клубилось марево. То самое марево, которое встретило его в далеком детстве. Голос его тоже изменился, сделался по-стариковски глухим, в нем слышался треск горящих веток.
— Чего мне бояться? — спросила Стеша шепотом и отступила на шаг.
— Мари, — сказал Серафим и улыбнулся. На мгновение, на сотые доли секунды Стеше показалось, что перед ней не человек, а принявший человеческий облик болотный туман, что из темных провалов глазниц на нее смотрит древняя рыба. Смотрит, изучает, оценивает.
— А я темноты вообще не боюсь! — Древняя рыба ушла в черные глубины, возвращая на поверхность деревенского дурачка Серафима, возвращая ему голос и синеву глаз.
Стеша покачнулась, словно кто-то невидимый ткнул ее в грудь и вышиб из легких сырой болотный воздух. Она сложилась пополам и закашлялась. Серафим заботливо похлопал ее ладонью по спине. И с каждым таким ударом из груди ее выплескивалась горькая болотная вода. А потом на Стешу навалилась тьма и потащила на глубину, туда, где ее поджидала древняя рыба.
Глава 7
Стэф приехал минута в минуту, но Apec уже поджидал его, сидя на лавке перед своим подъездом. Армейский рюкзак с самым необходимым стоял тут же, у его ног. Сказать по правде, он до последнего считал, что Стэф передумает. Какой интерес переться к черту на рога из-за обыкновенной, пусть и хорошо сохранившейся армейской фляги? Что он рассчитывает найти на том богом проклятом болоте? Что это вообще за блажь такая? Но за блажь Аресу хорошо заплатили, а вести раскопки было куда интереснее, чем рыть могилы. Apec искренне надеялся, что Стэф в курсе «законности» этой деятельности.
— Доброе утро! — Стэф высунулся из кабины своего Крузака, призывно махнул рукой.
Apec с ленцой потянулся, подхватил с земли рюкзак и забрался на пассажирское сидение.
— Куда едем? — спросил Стэф таким тоном, словно ему было абсолютно все равно, куда ехать. А может быть, и в самом деле все равно?
Apec продиктовал название пункта назначения. Стэф молча вбил его в навигатор и дождался загрузки маршрута. Ехать получалось ни далеко, ни близко — чуть меньше тысячи километров. Если не тупить и не тратить время на пустяки, к вечеру будут на месте. Стэф производил впечатление мужика неспешного и основательного, а вот его Крузак выглядел так, словно прошел огонь и воду. Вид Крузака внушал Аресу некоторый оптимизм. Если бы ему позволили, он бы с радостью сел за руль. Да кто ж доверит чужаку своего железного коня? Сам Apec ни за что не доверил бы.
Стартанули мягко, но резво. По узким улочками спального района, между кое-где и кое-как припаркованными машинам Стэф маневрировал поразительно ловко. Иногда Аресу казалось, что дело закончится снесенным зеркалом заднего вида или поцарапанным
