Сам Сева, созвонившись затем с Гордеевым, тут же отправился к нему в десятую юридическую консультацию, на Таганку.
Юрий Петрович в общих чертах был, разумеется, в курсе истории с захватом НИИ «Прибор». И Гринштейна он тоже знал не понаслышке. Потому и небольшую встречную акцию устрашения воспринял скорее с юмором, чем всерьез. Надо маленько прижать старого му…ка — значит, прижмем, какой разговор?
Гордеев в одну минуту созвонился с Борисом Аркадьевичем, сказал тому «по секрету» и исключительно из товарищеских побуждений, что дело у него к Гринштейну насколько срочное, настолько и обоюдоострое, и быстро договорился встретиться в кафе на Остоженке, известном им обоим.
— Поехали, я вас познакомлю и, со своей стороны, дам ему по поводу тебя все необходимые рекомендации. А ты дави и ничего не бойся, он трус.
— Не скажи, — возразил со знанием дела Сева, — иной трус, загнанный в угол, бывает опаснее отчаянного храбреца.
— Ну это когда терять больше нечего. А когда есть чего? И много чего?
— Обсудим по ходу, — кивнул Сева, и они помчались в Центр.
Борис Аркадьевич старался — это было видно — изо всех сил выглядеть максимально представительным и вальяжным. Относительно невысокий, но плотного телосложения, с длинными седыми волосами до плеч, крупным, соответствующим природе носом и выпуклыми глазами, он старательно, как, невольно переглянувшись, немедленно поняли Гордеев с Головановым, «косил» под широко известного в столичных общественных кругах шефа Юрия Петровича — заведующего десятой юрконсультацией, президента московской палаты адвокатов Генриха Афанасьевича Розанова. Вероятно, подумал тут же Гордеев, именно за эту «представительность» и наняли его к себе адвокатом те господа, что «резвились» в Хамовниках. Оно бы, наверное, и ничего, да только не мог припомнить Гордеев, чтобы у Гринштейна, что называется, красиво «выгорело» хоть одно крупное дело. А впрочем, кто его знает? Те «бизнесмены с большой дороги» — тоже, поди, не дураки, и абы кого с улицы не возьмут. Наверняка с кем-то консультировались, прежде чем платить большой аванс. Только был почему-то твердо уверен Юрий Петрович, что тот «советчик» определенно оказал всем «Арбузовым», вместе взятым, медвежью услугу. Что ж, каждому — свое.
Борис Аркадьевич все-таки с сомнением посмотрел на крупного, плечистого Голованова, которого небрежно, почти по-приятельски, представил адвокату Гордеев:
— В определенном смысле коллега. Профи в своем деле. Думаю, вам стоит обсудить некоторые взаимно интересующие вас вопросы. Ты чего выпьешь, Борис?
— Как обычно, — бросил Гринштейн, но сразу вспомнил, что, кажется, никогда не встречался в застолье с Гордеевым и не был с ним на «ты», хотя такое доброжелательное отношение со стороны почти знаменитого Юрия Петровича, работающего вместе с самим Розановым, естественно, было лестным, и добавил: — Рюмку коньяка. Под кофе будет в самый раз. Кофе здесь хороший… Ну, так я весь внимание, господа! — Он приветливо улыбнулся.
Голованов с ответной улыбкой кивнул, как бы соглашаясь, но с чем, не пояснил. Он оглядел уютный зальчик с небольшим количеством столиков, стойку бара с равнодушным барменом, снова кивнул и сказал:
— Да, здесь симпатично… А как насчет техники? — Сева вопросительно посмотрел на Гордеева.
— Ты имеешь в виду прослушку? — Юрий Петрович пожал плечами. — Вряд ли. А если и есть, то кому какое дело?
— У вас что-то э-э… господа? — словно забеспокоился Гринштейн.
— Ничего особенного, — отрицательно покачал головой Гордеев, — просто важная информация. Для тебя.
— А откуда вам известно, что мне нужно? — уже осторожно улыбнулся адвокат.
— Вы сами сообщили, Борис Аркадьевич, — расплылся в доброжелательной улыбке Голованов. — Сегодня утром. В телефонном звонке к госпоже Турецкой. Вспоминаете? Я думаю, что демонстрировать здесь запись вашего разговора с Ириной Генриховной, полного, кстати, искренней заботы о здоровье ее болящего супруга, нет необходимости? Как, Юрий Петрович?
— Простите, какого разговора? — нахмурился адвокат. — И вообще, если мне не изменяет память, разговор наш велся по мобильной связи! Так о какой прослушке?…
— Ты — наивный человек, Боря, — снисходительно перебил его Гордеев. — Севе лучше, чем кому-либо, известно, что сегодня слушают больше всего, какую связь. Да любые твои секретные переговоры за пару «зеленых франклинов» распечатают и вышлют в нужном количестве экземпляров по указанному тобой адресу… Чудак, ей-богу, ты в каком мире живешь?… Ну ладно, извини, что перебил. А вот и наш заказ… Прервитесь, господа.
Гордеев взял из руки официанта графинчик и отпустил того, показав, что все сделает сам. Налил в две рюмки — себе и Гринштейну, отвлекая на себя его внимание. Сева же включил в кармане диктофон, а затем спокойно прикрыл свою рюмку ладонью, оставив под сложенной салфеткой чувствительный маленький микрофончик.
— Спасибо, я — за рулем. В следующий раз — с удовольствием.
— Вообще-то я — тоже, — сообщил очевидное адвокат, но, посмотрев на Гордеева, махнул рукой:
— А! От одной рюмки ничего не случится… Выпили, взялись за кофе. Отхлебнув глоток, адвокат посмотрел на Гордеева, хотя говорил с ним Голованов. Гордеев бесцеремонным кивком «перевел» его взгляд на Севу. И тот продолжил разговор:
— Вы, конечно, смысл своего «серьезного предупреждения» помните, Борис Аркадьевич? Повторять нет нужды? — и, не дожидаясь ответа, закончил: — Вот, собственно, об этом и речь. Ну, о том, зачем поручили вам уговорить госпожу Турецкую, в свою очередь, уломать упрямого мужа прекратить расследование уголовного дела, в котором задействованы ваши работодатели Арбузов и Гребенкин, не стану, это предельно ясно. Президент сказал достаточно четко, а генеральный прокурор уверил его, что дело о рейдерстве со своего личного контроля не снимет, и это вызвало одобрение президента. Так что здесь ни вашим хозяевам, ни вам лично рассчитывать особо не на что. Тем более что процесс, как у нас было принято выражаться в недавние годы, уже пошел, и от Александра Борисовича, который еще не скоро встанет из постели, он абсолютно не зависит. А вот всякого рода угрозы, упакованные вами, Борис Аркадьевич, в прогнозы бюро погоды, они прозвучали в записи весьма недвусмысленно. Это вы и сами понимаете…
— Я другого не понимаю, — излишне бурно отреагировал адвокат, — покажите мне вашу запись, и я без труда докажу, что об угрозах вообще у меня речи не было! Были просьбы, были советы, да, были и возможные предположения, но никакого криминала во всем этом — ни грамма!
Об этом уже заходил разговор у Гордеева с Головановым, но для Севы возражения адвоката ни малейшей роли не играли, у него были свои, достаточно жесткие аргументы. Которыми он и собирался оперировать.
— А я разве сказал о прямой угрозе? — удивился Сева. — Есть же разные формы угроз — и прямые, и косвенные. Например, сообщить, чтобы не забывали о дочери, которая учится в Англии и находится там одна, просто так, для юмора, надо полагать. В контексте того, что если, мол, папаша ее не прекратит уголовное преследование, будет очень жаль, если с девочкой что-то случится. Как вы считаете, такая форма «дружеского совета» не вызовет подозрения у суда присяжных? Не уверен. Но это действительно мелочи, на которые не следовало бы обращать внимание, если бы ваши работодатели не имели уже в наличии парочку трупов и сфальсифицированное уголовное дело против генерального директора НИИ «Прибор».
— Это надо еще доказать! — воскликнул адвокат.
— Разумеется. А что вы скажете, если ваши «просьбы, советы и предположения» совершенно неожиданно получили криминальное продолжение?
— Вы о чем? — насторожился адвокат.
— О том, Борис Аркадьевич, — продолжал Сева, — что после вашего разговора по мобильнику с Ириной Генриховной, короткое время спустя, наши сотрудники, осуществляющие охрану семьи Турецких, обнаружили довольно плотную слежку за госпожой Турецкой.
— Какая еще слежка, господа? Я ни о какой слежке…
— Не торопитесь, — остановил адвоката Сева, оставив без внимания его протестующий жест. — Я еще не все сказал… Этот преследователь был, разумеется, задержан. Оказался, кем вы думаете? Чеченским боевиком. Ему было дано задание следить за супругой Турецкого. Он был вооружен, оказал сопротивление при задержании. Дает показания. Странное совпадение, не правда ли? Стоило вам упомянуть об угрозе для жизни семьи Турецких, как немедленно обнаруживается слежка!.. И если мы сейчас все это сложим в одну кучу, боюсь, что ваша карьера, Борис Аркадьевич, может крепко пострадать. Я не прав, Юрий Петрович?
— Отчего же не прав? — Гордеев многозначительно «поиграл» бровями. — Слишком, Боря, твои намеки оказались прозрачными. Впрочем, я не думаю, что организовал это дело именно ты, но от твоих клиентов, как выясняется, можно ожидать чего угодно. И ты сам это прекрасно знаешь. Как ты думаешь, кто мог дать чеченцу это задание? Ваша служба безопасности? Обычно такой дрянью занимаются именно они.
