Стас знал, что Бронников подыгрывает преподавателям: вступает с ними в дискуссии, доводит эти дискуссии до нужного накала, а затем намеренно их проигрывает. Такую же линию поведения он избрал и в общении со Стасом, но Малевич быстро его раскусил. Бронников понял, что уличен, оценил проницательность противника и проникся к нему уважением. С тех пор отношения у них стали ровные и приветливые.
Неглупыми парнями были и другие однокашники Малевича, но он никого из них не выделял особо.
Жиров, конечно, особый случай. Такого непроходимого тупицу ни за что бы не приняли в МГУ, если бы не влиятельный папаша. А папаша у Дениса знатный. Богатый мужик. Стас подозревал, что в свое время Жирову-старшему пришлось разбить не мало черепов, взбираясь по иерархической лестнице. Причем разбить в прямом смысле – молотком, кувалдой, гвоздодером… или что там еще есть в бандитском арсенале…
Но со временем Жиров перестал раздражать Стаса. Верзила пребывал в своем сонном мирке, заполненном мыслями о женщинах, ночных клубах и выпивке. Когда Жиров брался о чем-то судить, его рассуждения были так же скучны и плоски, как его широкое лицо. Денис являлся полнейшим интеллектуальным ничтожеством, и Стас знал, что многих на факультете удивляет их странная «дружба».
А ларчик открывался просто. Другие одногруппники откровенно презирали Жирова, и он это чувствовал. Чем больше презрения изливалось на него со стороны Бронникова или Граубергера, тем горячее и благодарнее он отзывался на приветливость Стаса.
Помимо тупости, была у Жирова и еще одна беда – он катастрофически не нравился девушкам. И здесь Стас пришел ему на помощь.
Обычно Малевич кадрил девушку, приводил ее к себе в комнату, поил шампанским или пивом и «укладывал» в постель. Во время процесса он тщательно следил за тем, чтобы бокал девушки не оставался пустым, и к середине ночи очередная пассия Стаса обычно накачивалась под завязку.
Тут к делу подключался Жиров. Он набрасывался на сонную, хмельную девушку, как какой-нибудь Калибан, сопя и покряхтывая от вожделения. Малевича это смешило. Более того – для него это было чем-то вроде терапии. Глядя на то, в какое грязное животное может превратиться человек, он словно бы рос в собственных глазах.
Шагая сейчас к выходу из ГЗ, Стас вздохнул и вдруг остановился. Идти на улицу резко расхотелось. Что же тогда делать? Вернуться к себе в комнату? Но чем заняться там? Спать не хочется, читать – тоже. Внезапно на Стаса накатила тоска. Эх, сейчас бы девчонку… Любую – косую, хромую, лысую… Секс – вот что ему сейчас нужно! Секс способен заглушить тоску лучше любых таблеток. Хотя бы на время…
За спиной у Стаса раскрылись створки лифта. Он обернулся и увидел Настю Горбунову. Должно быть, отправилась в «ночной чипок» за пивом. Стас дождался, пока она подойдет, и спросил:
– Не спится?
Настя остановилась. Презрительно посмотрела на Стаса и процедила сквозь зубы:
– После ваших воплей? Вы любое серьезное дело загубите. То ржете, то вопите…
Малевич мягко улыбнулся.
– Не обращай на нас внимания. Когда человеку нечего сказать, он предпочитает зубоскалить.
– Интересно знать – зачем?
Он пожал плечами:
– Так, на всякий случай. Добродушная улыбка всегда выглядит немного глуповато. А скептическая усмешка даже на лице идиота смотрится неплохо.
Настя чуть прищурила зеленые глаза.
– Ты всегда говоришь сентенциями?
– Почти. – Стас провел ладонью по лбу. – Уф-ф… Мне от всех этих потусторонних дел немного не по себе.
– Мне тоже, – призналась Настя.
– Давай прошвырнемся по улице, проветрим мозги, – предложил Стас.
Настя подумала, покосилась на Малевича, снова подумала и пожала плечами:
– Давай.
Двадцать минут спустя они шли по темной аллее. Настя говорила без умолку, и речь ее была гневной. О чем бы ни заходил разговор, у Насти всегда находилось крепкое и желчное словцо. Сейчас она клеймила родителей, которые пытались контролировать ее жизнь.
– В конце концов, мне двадцать один год, – горячо доказывала девушка. – Даже в Америке я была бы совершеннолетняя!
– Точно, – поддакнул Стас. – Родители проявляют о нас трогательную заботу, но иногда их забота способна закатать нас в гроб.
Настя остановилась и внимательно посмотрела на Малевича.
– Как странно ты это сказал.
– Что? – не понял он.
– Про гроб.
– Тебе не понравилось?
– Наоборот. Я ведь не боюсь смерти. Я ее даже люблю.
– Надеюсь, у вас это не взаимно, – заметил Стас.
На губах у Насти появилась усмешка.
– Ей не нужна взаимность. Она вообще не слишком разборчива и хапает все, что плохо лежит.
– Тогда какой смысл ограничивать себя в выпивке? Тыщу лет все равно не проживешь, а удовольствие получишь. Глотни!
Он протянул Насте открытую бутылку водки, которую купил в «ночном чипке», но она небрежно оттолкнула ее.
– Зря, – сказал Стас. – Лично мне помогает расслабиться.
Несколько секунд Настя молчала, о чем-то размышляя, затем дернула щекой и яростно произнесла:
– Да пошло оно все к черту!
– Правильно, – поддакнул Стас. – Пошло оно к черту! А мы будем пить и веселиться!
Он снова протянул бутылку Насте, и на это раз она ее взяла.
– Глотни – только залпом.
– И глотну! Думаешь, не смогу?
– Давай проверим.
Настя глотнула и закашлялась. Малевич быстро поднес к ее губам банку с пивом:
– Запей холодненьким!
Настя запила. Пиво прохладной волной прокатилось по обожженному горлу и пищеводу. Настя сделала еще несколько больших глотков и снова закашлялась.
– Черт… – сдавленно пробормотала она. – Сегодня точно не мой день.
И снова отпила водки. Подождала немного и вдруг покачнулась. Затем поднесла руку ко лбу, потерла его кончиками пальцев.
– Голова кружится, – сообщила она.
– Ничего, скоро пройдет, – заверил Стас.
– Угу. Как и все остальное.
Настя снова покачнулась. Малевич схватил ее за руку и прижал к себе. Девушка вскрикнула.
– Осторожнее, болван!
Поняв, что сделал Насте больно, и вспомнив про ее больные суставы, Стас виновато проговорил:
– Прости. Я не хотел разбить тебе сердце.
– Ты о себе слишком высокого мнения, – надменно проговорила Настя.
Поднесла к губам бутылку водки и сделала еще глоток. Реальность закружилась у нее перед глазами, и она выронила бутылку…
4
– Подожди… – Настя мучительно поморщилась. – Куда ты меня привел?
– В свой блок, – ответил Стас.
– Зачем?
– Он был по пути. Передохни немного, сполосни лицо. А потом я помогу тебе дойти до твоей комнаты.
Настя посмотрела на него недоверчиво. Лицо Малевича слегка двоилось, и Настя никак не могла на нем сконцентрироваться.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
