Значит, вот в чем весь смысл?
Арка убирает все эти маленькие хитрости, чтобы все участницы предстали перед королем в своей природной красоте.
Как там сказал герцог? «Как перед богом».
— Я даже не сомневался, что так и будет, — говорит Сайфер, и мимолетно проводит когтем мизинца по моим волосам. — Прелестна, не правда ли, мой непримиримый друг?
В отражении я замечаю смотрящего мне в спину Нокса.
Он выглядит так, словно из арки вышла какая-то ужасная конструкция, а не живая женщина.
Скрещивает на груди руки и задумчиво облокачивается плечом о каменную колонну.
Мне кажется, все ждут, что злой куратор хоть что-то скажет, но он лишь обводит всех взглядом, выбирает малышку-худышку и командным голосом приказывает:
— Леди Пайк, ваша очередь.
Она упирается, словно ее ведут на плаху. Сайферу приходиться «пригласить» в помощь пару марионеток, которые быстро вталкивают ее в арку, хоть девушка кричит и проклинает всех на свете.
Я закрываю уши ладонями, чтобы Плачущий через меня не слышал все те гнусности, которые она посылает на наши головы.
На этот раз туман облепляет фигуру настолько плотно, что за ним практически не видны очертания малышки-худышки. Но когда он все-таки начинает отступать…
— Боги, какие… — Сайфер брезгливо морщит нос, — чудесные метаморфозы.
Вместо худышки перед нами стоит очень тучная девица.
Я бы даже очень усомнилась, девица ли это или переодетый в женское платье мужчина.
В ней килограмм двести — если не больше.
Украшения, как и одежда, разлезаются на лоскуты, и марионетки, по приказу мастера Соула, быстро накидывают на нее сразу несколько плотных плащей.
— Леди Пайк, полагаю, вы знаете, что случается с претендентками, которые используют Аспекты для трансфигурации? У вас есть соответствующая лицензия? Показания вашего семейного врача? — Герцог Нокс не выглядит рассерженным или недовольным. Скорее — уверенным, что именно так все и должно было случится. — Хоть что-нибудь, что может оправдать этот чудовищный обман Его Величества?
— Это сразу исключение, — слышу шепот Всезнайки. — Любые подобные вещи должны согласовываться с куратором.
— Ей очень повезет, если за такие выходки ее не отправят в темницу, — холодно и не скрываясь, говорит Фаворитка. — Кем надо было быть, чтобы думать, что все это не раскроется?
— Леди Мор, в таком случае — окажите честь… — Нокс взглядом указывает на арку.
А «худышку», перепуганную и молчаливую, просто уводят.
К концу этой процедуры — она завершатся минут через десять — количество претенденток сокращается ровно до двенадцати. Еще одна красотка внезапно превратилась в пожилую леди, которая призналась, что выдала себя за дочь, так как та имела неосторожность тайно обручиться со своим давним возлюбленным, а семья боялась отказом накликать на свои головы гнев короля.
Еще одна была, боги…
Я вспоминаю ее странно сросшиеся с черепом уши и вытянутый острый лоб.
У остальных девушек проявились прыщи, жидкие волосы, острые тонкие носы и прочие «тонкости внешности», как сказал мастер Соул.
И, когда все мы решили, что беда миновала, куратор снова напомнил о себе, покашливая в кулак.
— Теперь осталась последняя деталь.
— Ах да! — щурится Сайфер. — Милые безвкусные платьица. Рэйвен, роза сердца моего… Ты уверен, что эти бедняжки недостаточно сегодня страдали?
Роза сердца?
Я прикрываю рот ладонью, но все равно слишком громко хихикаю.
Лишь через мгновение понимая, что все остальные наблюдают за мной с каменными бледными лицами.
— Кажется, это еще минус одна соперница, — пожимает плечами высокомерная фаворитка вероника Мор. С ее внешностью арка не сделала ровным счетом ничего.
Герцог Нокс подходит ко мне и становится так близко, что я могу рассмотреть крохотные буковки на пуговицах его кожаной куртки.
И рада бы отодвинуться, но ноги будто приросли к полу.
— Рад, что ваше настроение на высоте, леди Лу’На. И так же рад, что стал тому невольной причиной. А теперь сделайте милость — переоденьтесь.
Я чуть не вприпрыжку бегу за Сайфером, который приоткрывает передо мной занавеску входа в маленький будуар, где стоит еще одно зеркало, пара скамеек с мягкими подушками, и стойка, на которой висит простое белое платье без намека на изыски.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я прячусь за ширму, и марионетка помогает мне переодеться.
Если честно, мне намного удобнее в этой простой вещице, чем в куче юбок, лент и прочих украшений, которые весят, кажется, целую тонну.
Сайфер оценивает мой вид, с сожалением морщит лоб и произносит:
— Laaf atag’re no…[2]
Я верчусь перед зеркалом, пожимаю плечами и, не задумываюсь, отвечаю:
— Errat en’no araer’r ae dosh[3].
Мы оба замолкаем.
Смотрим друг на друга, не решаясь произнести закономерный вопрос.
— Прелестная Матильда… — Сайфер наклоняет голову и витиеватые жилки на его рогах начинают наполнятся искристым светом, — откуда вам так хорошо знаком язык Бездны, которым никто, кроме в ней рожденных или ею наполненных, знать не может?
— Я… Я… — Обхватываю плечи руками, вспоминая, что Бездна — это то, чем нас пугали настоятельницы.
Самое страшное место по ту сторону Жизни.
Рассадник скверны и разрушения.
Напиленный пороком, алчностью и злобой.
И существами, которые однажды чуть не поработили наш мир.
Слава богам, ныне накрепко запечатанное.
— Я бы сказал, ваше произношение безупречно, — продолжает мастер Соул. — А ведь я -химер, и во мне, пожалуй, более всего черной крови демонов, чем даже в нашем милом… гммм… герцоге.
Глава двадцать первая
Откуда я могу знать язык Бездны?!
Плачущий, помоги, откуда мне знать, как говорят порочные твари с обратной стороны мира, если их испорченные земли были запечатаны задолго до моего рождения?!
Если все книги о демонах, Бездне и крови Хаоса сожгли еще до того, как моя мать повстречала моего отца?!
Если… все, что я вообще об этом знаю — так это постоянные угрозы настоятельниц, что если мы не будем достаточно набожны и потерям чистоту душ, печати падут и вся эта скверна хлынет в мир людей, чтобы утолить свой вековой голод и жажду мести!
И кто такой химер, боги всевидящие?!
— Ты очень побледнела, моя крошка, — мастер Соул участливо треплет меня по голове и чуть не силой усаживает на скамейку. Что-то ищет в свободных складках своих странных штанов и достает маленький пузырек из перламутрового стекла. Капает пару капель на тонкий как паутинка платок и протягивает мне, показывая, что нужно прижать его к носу.
Я так и делаю и практически сразу в мои ноздри заходит сладковатый нежный аромат, от которого немного кружится голова.
Минуту — не больше.
А потом желание бежать с покаянием к первому же встречному инквизитору, улетучивается, как ни бывало.
— Лучше, правда? — подмигивает химер. — Мое маленькое изобретение. Жемчужина коллекции всего, что создано этими натруженными руками.
Вряд ли его руки можно назвать натруженными, но было бы странно, если бы у мастер а красоты и законодателя моды, были мозоли.
— Наверное, стоит очень дорого, — говорю со странной улыбкой.
Немного шумит в ушах.
Когда-то, когда я была еще маленькой, меня мучала страшная жажда после лихорадки, и я случайно выпила вместо отвара. Забытую на столике около кровати виноградную настойку, которую монахиня давала мне по глотку для облегчения боли и крепкого сна.
Сейчас я чувствую себя точно так же, как и после целой бутыли той настойки.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— О нет-нет-нет, — отмахивает Сайфер. — Это исключительно для личного использования, маленькая герцогиня. И еще потому, что имеет очень специфическое воздействие на… простых людей.
Я киваю.
— Чувствую себя очень уставшей, -чтобы не сказать «пьяной».
