Катя вдруг вскочила, и ее вырвало прямо у кровати. Тоня взяла дочку за руку, отвела в ванную, она умылась, почистила зубы, сняла пижаму, Тоня достала теплую ночную рубашку.
– Давай наполним ванну, полежи немного, погрейся. Я пока уберу у тебя. Все хорошо. Ты что-то плохое съела или выпила. Сейчас избавилась.
Когда Катя легла, Тоня с губкой вошла в ее комнату, трясущимися руками стала мыть ковер. Да, девочка права. Произошло почти самое страшное. По внутренней стороне ее бедер от движения потекли струйки крови…
Катя вернулась в свою комнату чуть порозовевшей. Забралась под одеяло, прикрыла глаза.
– Доченька, что было дальше?
– Я там быстро почему-то уснула.
– Но там же не было вина? Когда ты пришла, я не чувствовала запаха.
– Только этот коктейль.
– Тебе наливали его в чашку?
– В стакан.
– Что было, когда ты проснулась?
– Я была совсем голой. Лежала на чьих-то коленях. Эти парни сидели на диване. И Даша была рядом. Она смеялась. Кто-то нас фотографировал. Потом я не могла шевельнуть ни ногой, ни рукой. А они надо мной издевались. Я не могу это рассказывать. Потом вливали мне в рот что-то, вроде черный кофе. Бросили одежду. Когда я оделась, просто за шиворот вытащили на улицу. Даже не знаю, кто. Дашу не видела. Меня протащили по каким-то дворам… Я осталась одна. Поняла, что это уже наша улица. Тут ты и позвонила.
– Мы должны позвонить в полицию.
– Мама, если ты это сделаешь, я убью себя! Ты же понимаешь, что мне это всем придется рассказывать, что будут осмотры…
– Но это необходимо, доченька. Подожди, успокойся, ты так дрожишь, это просто судороги. Нам нужен врач, ты же понимаешь… Но и я понимаю… Нужно найти и хорошего врача, и какого-то особенного следователя, лучше всего женщину. Сейчас я накапаю тебе валерьянку, выпей, а я позвоню Вере, можно?
– Зачем?
– Затем, что она сейчас нам единственный не чужой человек. Ты знаешь ее с рождения. И она не откажется помочь. Кого-то найдет.
– Сейчас ночь.
– Сейчас хотя бы по интернету. Утром куда-то съездит. Мы с тобой просто калеки. Не только из-за моей ноги. Нас придавило. И теперь я думаю, что самое главное, чтобы ты поспала. Успокойся. Мы что-то придумаем.
Тоня дала Кате рюмочку с сердечными каплями. Набрала номер Веры. Та сразу ответила, но фон был какой-то странный. Музыка, голоса. Наверное, смотрит кино по телевизору.
– Верочка, извини, это Тоня. Ты не спала? Вроде телевизор включен.
– Я не дома, Тоня. Мы с Витей в гостях. А что? Что-то случилось?
– Да нет. То есть случилось, конечно. Катя простудилась, а у меня нет молока. Решила у тебя попросить.
– Слушай, давай я Игорю позвоню. Если спит, разбужу. У нас есть молоко.
– Нет, нет, нет. Я просто хотела, чтобы ты к нам зашла. Очень рада, что вы выбрались в гости. Я сейчас чай с лимоном и медом Кате дам. И пусть поспит.
– Да, ты же сама говорила всегда: сон – лучшее лекарство. А мы как вернемся, я сразу загляну, утром. Мы тут, наверное, до утра.
– Не торопись. Поспи сначала. Удачи вам.
– Ну вот, – ровно сказала Тоня. – Веры нет дома, она до утра в гостях. Значит, до утра ничего происходить не будет. Ты уснешь. Я буду стеречь твой сон. Моя маленькая, моя бедная девочка. Иногда очень страшно быть женщиной. Но мы отдохнем и начнем с этим всем бороться. Баю-баю-бай.
Катя уснула, Тоня сидела не шевелясь. Она призывала и умоляла Катин сон быть не страшным, а спокойным, ярким, детским. Потому что так ужасно сегодня ее детство убили. Потом она выключила лампу, вышла, до ванной уже едва дошла. Боль вернулась со страшной силой. В ванной она закрылась изнутри, включила воду… И застонала, захрипела, прислонилась лбом к холодной кафельной стенке. Разбить бы этот лоб, чтобы ничего не знать. Как же она ненавидела свою судьбу. Это уже было, с ней самой. Но у нее был отец, который не обращался в полицию. Все три насильника насильниками перестали быть навсегда. Один случайно попал под машину, два других, по одному, в разных ситуациях стали инвалидами. После чего ее молодой и сильный отец умер от инфаркта. Мать ушла за ним. Тоня до сих пор ждет от нее ответа ОТТУДА. Она ушла из любви к мужу или потому, что не хотела оставаться с дочерью, по сути, виновницей того, что папы нет? Имела ли право Тоня родить дочь, не договорившись со своей судьбой…
Глава 8
На дороге была страшная темень. Зато машин почти нет. Зато… Как в такой глухомани, чуть больше 100 км от Москвы, может не быть аварий? Владимир увидел впереди темные фигуры, машины. Остановил свой автомобиль метрах в десяти и пошел пешком. Он увидел толстенького коротенького дэпээсника, который стоял на обочине. Две машины. Джип Арсения и еще один, тоже черный джип, который стоял странно, перегородив дорогу по диагонали. Могли действительно подставиться, как сказал этот водитель, муж Веры. Мог так развернуть машину при столкновении Арсений. «Скорой помощи» нет.
– Добрый всем вечер, – сказал Владимир, включив большой и яркий фонарь, который взял из своего багажника.
– Добрый, – буркнул сержант. – Вы Ларионов? Я ослеп прям от вашего фонаря.
– Ларионов. А это вы мне звонили по просьбе Арсения? По ноль два подтвердили факт аварии, сержант Ливанов.
– Проверял! Мне очень нужно шутки среди ночи шутить. Можно не светить мне в лицо фонарем? Я что, неясно сказал?
– Ясно. Вообще-то я просто стараюсь рассмотреть своего пострадавшего товарища. А вы сейчас привыкнете к свету. У вас вообще-то и свой такой фонарь наверняка имеется.
– Мало что у меня имеется… Какой пострадавший! Он превысил скорость, повредил транспортное средство, опасность жизни и здоровью людей… Ну, понятно вроде.
– Не совсем. Я вижу трех человек, вполне здоровых, пытаюсь рассмотреть повреждения их транспортного средства, но я не вижу ни Арсения, ни «Скорой помощи», которую вы должны были вызвать. Вы сказали, что именно он потерял сознание, а не эти люди.
– Сейчас он, а тогда они. Все в протоколе. Докладывать не обязан. И повреждения тоже у меня зафиксированы. «Скорую» вызвал, но у них много вызовов. Тут нет поблизости машины. Может, приедут, может, нет.
– Какой-то странный разговор. Вы вопрос мой поняли? Где Арсений Галецкий?
– Понял. Так упал же он. Вам же сказали по-русски. Оттащили пока с дороги.
Владимир осветил деревья и увидел сидящего на земле Арсения. Он подошел… Да, он сильно погорячился, приехав сюда один. Арсения прислонили спиной к стволу широкого дуба, его руки были связаны ремнем. Он был, конечно, в сознании, смотрел, но челюсть выбита, рот окровавленный, зубы… У него были крепкие зубы… Утром.
– Арсений, ты можешь говорить?
– Да, – прошепелявил тот. – Но тяжело.
– Почему ты попросил позвонить мне?
– Рассчитайся с ними. Иначе меня убьют. А может, и тебя.
– Теперь вряд ли, – громко произнес Владимир, глядя на остальных действующих лиц. – Я был на одном приеме. Звонил по ноль-два. Все в курсе, на какой километр я поехал, номер моей машины и все такое. Фамилия сержанта тоже.
– Рассчитайся, – прошамкал Арсений. – Не фраерись. Это отморозки.
– Понятно.
Владимир подошел к группе мужчин и осветил их лица.
– Убери фонарь, – сказал один из них.
– Тоже слепит глаза? Прошу прощения. Убираю. У меня хорошая зрительная память. Но на машину вашу можно взглянуть?
– Ты что, эксперт? Мы скажем, сколько стоит ремонт.
– Сержант, – повернулся Владимир к колобку, который что-то старательно читал на своем айфоне. – Одну минуточку. Товарищи просят пригласить эксперта, они мне не показывают повреждения своего транспортного средства. Как поступим? Может, мне позвонить, чтобы прислали?
– Может, тебе не выеживаться? – поднял голову сержант. – Повезло твоему корешу. Ребята идут на мировую. Можно, конечно, по полной программе. В отделение доставить, дело завести, СИЗО, суд, срок… Заодно и полечат. Чтобы не болел. Так, что ли? А ты хотел меня подкупить. Это сейчас не приветствуется.
– Сценарий ясен, – сказал Владимир, понимая, что попал по полной программе. Что значит: он кому-то сказал, куда поехал. А этот гаденыш скажет, что не доехал…
И тут позвонил его телефон. Он быстро ответил. Голос Елены властно произнес:
– Как дела? Ты на месте?
– Дела… Я на месте. Арсений в сознании.
– Включи громкую связь. Владимир, я на всякий случай разбудила одного генерала МВД. Он мой хороший знакомый. Миронов, не слышал? Он сказал, если помощь нужна, он ее пришлет. Машины сильно повреждены? Эвакуатор нужен?
– Мне пока не дали посмотреть. Но Арсений неважно себя чувствует на самом деле. И он не хочет длинной истории, тем более эти люди согласны на мировую.
– Они представились?
– Они вряд ли представятся. Но все есть у сержанта Ливанова, как он говорит. Так что, думаю, мы сейчас договоримся.
