— Все это так странно для меня. Твои взаимоотношения с семьей… твое положение в обществе… Эта сторона твоей жизни всегда оставалась для меня тайной.
— Я хотел, чтобы ты знала меня просто как человека.
— Не думаю, что стоило скрывать от меня реальное положение вещей.
— Ты права, — согласился он, — и именно ты помогла мне понять это. И я действительно глубоко благодарен тебе. Человек не может жить двойной жизнью. Он должен быть честным с самим собой.
Шонтэль вдруг осознала, что для Луиса важна была не справедливость — дело совсем в другом: он стремился к свободе. Она впервые поняла, как он был несчастен на протяжении многих лет. И то, что у него попытались отнять ее, Шонтэль, стало последней каплей, переполнившей чашу его терпения.
Любил ли он ее по-настоящему? А может быть, он, используя ее, решил бросить вызов обществу, в котором родился и вырос, избавиться от гнетущего чувства зависимости?
Она не знала, какие у него были планы. Просто она до сих пор любила его. Шонтэль погладила его руку:
— Я с тобой, Луис. Что бы там ни было, я на твоей стороне.
И прежде чем она успела убрать руку, он крепко ее сжал. И в следующее мгновение она почувствовала, как его энергия передается ей.
— Обещаешь? — спросил он, и даже в темноте было видно, как глаза его заблестели.
— Да, — прошептала она.
— Значит, сегодня мне светят и солнце, и луна одновременно, — сказал он и беззаботно рассмеялся. Затем поднес ее руку к губам и поцеловал. — Спасибо тебе. Я не должен был брать с тебя обещание. Ты вольна выбирать сама.
«Вольна выбирать»… Сердце у нее замерло. Как будто блеснул лучик надежды. Он не хотел давить на нее. Их партнерство добровольное, у них общая цель. Но потом между ними все будет кончено. Он ясно дал это понять.
Машина притормозила и свернула к воротам.
Приехали!
Величественное здание в романском стиле с массивными колоннами и портиком светилось в глубине сада. Музыка лилась из раскрытых окон второго этажа. Праздник был в самом разгаре.
«Мерседес» подвез их к портику у входа как будто это был вход в храм. Храм, подумала Шонтэль, храм, где собраны сокровища Эльвиры Розы Мартинес, все, чем она дорожила. Так что же дороже: сын или наследство? Выбор был только за ней.
Луис помог Шонтэль выйти из машины.
Красный цвет… цвет опасности.
Но отступать было поздно.
Она дала слово.
Луис подал ей руку, и она оперлась на нее.
— Готова? — спросил он, и в глазах его заискрились огоньки радостного возбуждения.
— Да, — ответила она. Ей хотелось оказаться лицом к лицу с людьми, которые вместе с ними будут участвовать в заключительном акте представления.
Так, рука об руку, они стали подниматься по ступеням.
В глубине дома часы пробили полночь.
Глава 14
— Сеньор Мартинес! — удивлению на лице дворецкого, встретившего их, не было предела. — Это так неожиданно! — С плохо скрываемым недоумением он посмотрел на Шонтэль, которая явно была еще большей неожиданностью.
— Мне удалось выбраться из Ла-Паса, — пояснил Луис.
— Ваша мать будет очень… — Слуга будто задыхался, выдавливая из себя каждое слово, и с ужасом смотрел на Шонтэль.
— Позволь представить тебе мою спутницу. Мисс Шонтэль Райт. Шонтэль, это…
— Карлос, — кивнула Шонтэль. — А ведь мы знакомы, не так ли? — Она улыбнулась лакею. Цвет его лица стал землистым. — Впрочем, возможно, вы забыли. Вы сервировали стол во время обеда два года назад.
— О да, конечно, мисс Райт, — ответил он, едва шевеля губами, и тут же добавил:
— С вашего позволения я пойду доложу о вашем возвращении.
Но Луис знаком остановил слугу:
— Пожалуй, не стоит, Карлос. Пусть это будет сюрпризом.
— Но, сеньор…
Непреклонный взгляд Луиса оборвал его на полуслове.
— Возвращайся к своим обязанностям, Карлос, Надеюсь, я выразился достаточно ясно?
— Да, сеньор.
Лакей поклонился. Они поднимались по парадной лестнице, ведущей на второй этаж, к галерее, предшествующей бальной зале, с развешенными по стенам портретами в позолоченных рамах и бесценными предметами искусства, так восхитившими Шонтэль два года назад.
И вот они наверху, не встретив больше никого из прислуги. Музыка стала громче, оркестр исполнял танго.
— Помнишь наше танго? — пробормотал Луис. Она посмотрела на него, и воспоминания вихрем пронеслись перед ней: возбуждающие, чувственные движения, которым он учил ее дома, заставляя двигаться в такт музыке. Каждый раз кончалось тем, что, раздразнив друг друга, они занимались любовью.
Он пожирал ее глазами, и она понимала, что он думает о том же.
— Это было чудесно, — тихо ответила Шонтэль, чувствуя, как сильно колотится ее сердце.
— Поэзия и огонь… это танец души, верно? Она кивнула, не совсем понимая, что он имеет в виду.
Ей в мелодиях танго всегда слышались душевная боль, одиночество. Может, Луис чувствовал то же, что и она?
— Потанцуем сегодня?
Последнее танго? Ее ноги задрожали. Зачем испытывать судьбу, если у них нет будущего?
— Если ты считаешь, что это уместно…
— Я считаю, что это уместно, как никогда. Шонтэль вскользь подумала: веселятся ли сегодня черти в аду? Луис, казалось, был готов на все, чтобы сжечь честолюбивые замыслы своей матери. Я его факел, подумала Шонтэль и решила, что, кроме пепла, вряд ли что-нибудь останется.
В шутку он называл свой дом мавзолеем. Она вспомнила об этом, когда они оказались в галерее. Сокровища почивших предков Луиса сегодня не очень волновали ее. Беспокоили скорее живые — гости, неторопливо прогуливающиеся по галерее, которые любовались всем этим добром либо отдыхали от шумного многолюдья бальной залы.
Неожиданное появление Луиса с не известной никому женщиной было замечено моментально. Голоса умолкли, и все взоры устремились на них. Шонтэль кожей почувствовала, как все ошеломлены ее появлением. Послышался шепот. Шонтэль не разбирала слов, но могла догадаться.
Кто она? Что все это значит? Внезапно кто-то быстро направился к ним. Шонтэль узнала младшего брата Луиса, Патрисио. Он был взбудоражен, явно не веря своим глазам.
— Господи! Вот так сюрприз, Луис! — пробормотал он, стараясь преградить им путь.
Ростом он был пониже Луиса, но нисколько не уступал ему в крепком телосложении, а потому был серьезным противником. Из-за тонких усиков на красивом лице он был похож на плейбоя, но Шонтэль знала, что Патрисио серьезный бизнесмен. Когда выпадало свободное время, он с удовольствием ездил на ранчо в пригороде Буэнос-Айреса, занимаясь верховой ездой и нередко демонстрируя туристам Алана свое искусство наездника. Алан говорил, что это единственное развлечение, которое позволяет себе брат Луиса.
