Это он прав. Да только я в толпу зомби, что к железнодорожному переезду от расположенного всего в сотне-другой метров супермаркета «Спар» в нашу сторону бредет, въезжать и не собираюсь. Снег сошел почти, грязи немного. В общем, по обочине и газонам объехал эту невыносимо смердящую, даже в закрытой машине вонь гниения и едкой химии буквально с копыт сшибает, толпу.
— Не, парни, что-то с этим нужно делать, — заговорил я, когда и зомби, и торговый центр, из которого они выбрались на звук наших выстрелов, остались позади. — Если каждый раз на выстрелы такая орава выбредать будет — это придется на какие-нибудь алебарды переходить. Тяжело, неудобно, опасно — зато бесшумно. Тимуровой «девятки» тут явно недостаточно будет. Нужно попробовать что-нибудь из Бати под это дело выдавить. Хоть «глушителей» к «Клинам»[12].
— Не нужно не из кого ничего выдавливать, — негромко вздыхает Солоха и с загадочным видом разворачивается на сиденье и, наклонившись, начинает ковыряться в недрах «собачника», погромыхивая какими-то железяками. — На вот, держи.
С этими словами Андрей укладывает между передними сиденьями автомат «Вал»[13] со сложенным прикладом.
— Ого, — не в силах сдержать изумление я. — И откуда дровишки?
— Из леса, вестимо, — подначивает меня наш скопидомный хохол. — С блок-поста на Калужской.
— Я не понял, а ты что, собранное оружие не сдал?
— Кому, Боря? — в голосе Солохи явно слышно возмущение. — Что-то не припоминаю я там представителей ФСИН… Филипочкину, царствие ему небесное, они тоже ни в одно место не впились, у него и патронов под них не было. А в Отряде про эти стволы и не знал никто. Ну, вот они и того… Прижились…
— Ну, Андрюха, силен, — хмыкаю я. — И много у тебя «прижилось»?
— Да есть кой-чего, — скромно потупил глазки он. — Запас, он, как известно, хлеба не просит, карман не тянет и в попу не сношает. Нет, ну ты сам посуди, Борь… Отдал бы я эти красавицы… Да тому же Филипочкину и сдал бы на хранение. По описи, блин. И чего? Так бы они сейчас там и валялись, посреди кубла ожившей мертвечины. Безо всякой пользы и толку. И кому от этого было бы хорошо? Зато поступили бы, типа, правильно… Да на фиг такую правильность! Нам оно сейчас понадобилось — вуаля, получите и распишитесь. А не прибрал бы вовремя — обходились одним Тимкиным «Штурмом»[14] и сосали бы… как мишка лапу.
— Ладно, ладно, не горячись, убедил, — примиряющее поднимаю я на мгновение руки с руля. — Признаю, был не прав и теперь раскаиваюсь. А с патронами как?
— Вот с патронами — не очень, — хмурится Андрей. — Только те, что в разгрузках у погибших минюстовцев были. Не запасливые были парни, земля им пухом. Но в Отряде теперь этого добра навалом, я помню, на Пожарской грузили много.
— Если много, то хорошо, — глубокомысленно изрекаю я с видом восточного даоса, которому, после многих лет медитации открылась Великая Истина. — Так, все, техническая остановка на пять минут!
Из Дмитрова мы уже выехали: по обе стороны от дороги — только грязные поля, на которых с прошлой осени лежат не убранными здоровенные валки уже сопревшего сена.
— Чего, в туалет прижало? — с улыбкой интересуется Гумаров.
— Не совсем, — отвечаю я, останавливая УАЗ на обочине. — Хочу эту «ляльку» в руках подержать, а то как-то раньше не доводилось.
— Ну, ты даешь, — фыркает Тимур. — А попозже никак?
Но я уже не слушаю. Как в том годичной давности мультике про Добрыню Никитича было: «Ой, девочки, вот это любовь!» Вот-вот, у меня сейчас что-то похожее. Взял в руки — и выпускать не хочется. Легкий, не больше двух с половиной кило, какой-то ажурный, даже и не оружие, а словно игрушка в руках. Короткое цевье и пистолетная рукоять из шершавого, приятного на ощупь пластика, прямо просятся в руки. Блин, хороша штуковина! Никому не отдам. Моё!
— Все, завязывай, фетишист оружейный, — бурчит рассудительный Буров. — Потом с этой железкой понянькаешься. А я уже назад в Отряд, к семье хочу. Тут и осталось-то минут сорок пять — пятьдесят. Так что — не тяни резину: заводи и поехали.
г. Пересвет, база Подмосковного ОМОН. 30 марта, пятница, вечер
Как же я завидую парням! Хорошо им сейчас: приехали, из машины выбрались и рванули к женам-подругам да детям — они, видите ли, соскучились. Угу, а я, если по их логике судить, за время отсутствия по полковнику Львову сильно скучал. Ну, очень, просто страшно. Потому как едва припарковав нашего слегка «окривевшего» на стекло водительской двери «Хантера» возле боксов автопарка, рванул к нему на доклад. Даже на старательно скорченную зверскую физиономию стоящего на въезде начальника автопарка капитана Юрки Горбунцова никак не отреагировал, только руками развел: прости, мол, старый друг, но дурака сейчас мне с тобой валять некогда, вот вернусь — тогда и изобразим мексиканские страсти: поорем от души друг на друга и вообще… А пока — некогда мне, «на ковёр» к начальству спешу. Я ж не успел в ворота проехать, как стоящие в карауле на КПП двое сержантов из второй роты, молодых, недавно устроившихся, пока только в лицо мне знакомых, призывно руками замахали, привлекая внимание.
— Ты Грошев? — спросил один, как только я притормозил и приоткрыл дверь.
— Он самый, — не стал отрицать я.
— Командир велел — как приедете, чтоб ты сразу к нему прибыл. Ждет.
— Не вопрос, раз ждет — значит прибуду, — хмыкнул я и, высадив парней, порулил к автопарку.
Место на большой и обычно полупустой площадке перед боксами отыскать удалось не сразу. Вся «плешка» была заставлена разной строительной техникой. Новенькие автокраны, манипуляторы и экскаваторы сияли глянцевыми боками на ярком, практически летнем солнце. И где их только достали столько разом? На мое счастье УАЗ все-таки — далеко не трехосный «Урал» и даже не ПАЗик, поэтому местечко его приткнуть я все же отыскал, аккуратно втиснувшись между кирпичной стеной боксов и деревянной беседкой водительской «курилки». С трудом выбравшись через едва приоткрытую дверь (сильнее открыть стена боксов просто не позволяла), я оглядел машину. М-да, триплекс нам эти дурни все же угробили, менять придется однозначно. Была б это задняя дверь — и черт бы с нею, не до эстетики сейчас, но сквозь паутину трещин не очень хорошо видно боковое зеркало, а это совсем «не есть хорошо».
Так, а это что, Юрок мою пантомиму не понял и все-таки решил разборки прямо сейчас учинить? Не, так дело не пойдет. Горбунцов — мужик неплохой и, в общем-то, не вредный, но уж очень вспыльчивый. А мне сейчас его витиеватые матерные конструкции, реально, выслушивать просто некогда. А значит — валим отсюда!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
