Мою потрясающе красивую подружку отныне всё побережье знает. Линка даже в светскую хронику попала. Вместе с яхтой. Местная девочка тоже прославилась. Её подружки отжигали на яхте уже на третий день. Вернее, ночь.* * *
– И вообще, Куратор! Мы свою работу выполнили на пятёрку, ни на пункт не нарушив условия нашего с вами соглашения. Как мы отдыхаем после дела, никого не касается. Мы с Батыром вообще выбирались на волю только вечером, ночью и в море. На людях за нас отдувались девочки, а мы с Батыром узнали, что такое секс на семерых: два мальчика и пять девочек. Утомительное занятие, скажу я вам по секрету. Крутишься как заведённый всю ночь. Никакого удовольствия.
Так я отбил поползновения Куратора на Лейлу. Она мне потом рассказала, что предложение работать напрямую он озвучил ещё в Пакистане в учебном лагере. Обещала подумать и заодно посмотреть, поучиться, как я буду работать. Поучилась. О женских групповухах, целомудренно называемых во всём мире мальчишниками, до недавнего времени Линка даже не подозревала. Работать со мной ей очень понравилось, женские групповухи – тоже, а когда она узнала о количестве взятых на троих участников денег, то вообще в осадок выпала. Хотя я досчитать не смог. Потом посчитаем. Когда будет время.
* * *
– Нет, Айрат, это – не деньги. Ни для тебя, ни для меня, ни для Линки это не деньги. К сожалению. Для нас здесь это смертный приговор. Если мы их засветим, вопрос нашего уничтожения – только дело времени. Особенно если мы засветим эти деньги перед Куратором. Потому что Куратор тоже любит деньги, и значительно больше, чем нас троих. Максимум, сколько мы можем показать без опасения быть уничтоженными, это тысяч по двадцать баксов. Местные фантики мы просто потратим на себя. Одежда, обувь, аксессуары, может быть, машина. Всё остальное я предложил бы растащить по карманам и спрятать в этой стране. Увезти всё это мы сможем только на машине. Как? Я пока не знаю. Свой план я вам уже изложил.
Взять деньги и убежать – тоже не выход. Это очень маленькая страна. Без языка и документов, связей и возможности спрятаться на длительное время. Любого из нас загонят уже за пару месяцев. В нашей стране можем пробегать с десяток лет, но я хочу жить, а не шарахаться от каждого шороха. Это не жизнь. Решать, конечно, каждому отдельно, но за себя я уже всё сказал.
К тому же мы до сих пор не знаем, кого завалили. Может быть, завтра Куратору сделают предложение, и он не сможет от него отказаться. В этом случае у нас шансов нет вообще, поэтому я и предлагаю сумму попилить. В случае опасности придётся делать ноги, а там уже кому как повезёт, но у каждого будет свой шанс почти в двести тысяч.
Я замолчал, слегка переводя дух. Мне бы сделали смешно, если бы не было так грустно. Помимо фантиков под названием драхмы, которые всё никак не кончаются, мы хапнули немножечко американских долларов. Когда на троих посчитали всё, что сдуру нагребли, Лейла начала икать, а Батыр в экстазе стучаться головой о стенку съёмного гаража, где теперь лежало всё это безобразие вместе со всем хламом, включая зубные коронки и ручки от дверей. А я принялся в душе плакать.
Шестьсот с лишним тысяч долларов без хлама – это очень много. За такое удовольствие могут и прикопать, напоследок устроив всем троим массу весёлых развлечений, по сравнению с которыми любимая игрушка Куратора покажется лёгким ностальгическим приключением на ласковом солнышке. Паяльник в заднице пока никого не украшал, а только всех смешил. Особенно работников морга.
Я ещё молчу про множество разных бумаг, что мы просто-напросто сгрузили в один из мешков вместе с различными сверкающими натуральными бриллиантами красивыми вещицами. Про самые разнообразные безделушки я уже говорил, но к ним добавились четыре эксклюзивных ствола типа пистолет и два типа револьвер. Судя по каталогу, лежавшему рядом и приехавшему к нам следом за стволами, некоторые несознательные люди дают за них очень приличные деньги. Почти столько же, сколько мы взяли налом, который теперь просто некуда девать.
И ладно бы только это. В самом низу сейфа, замаскированного под камин, лежало два ящика. Пока я мёл бумаги в мешок, по пути прихватывая безделушки, припёрся Батыр и, не сильно думая, упёр их в машину, в итоге они тоже уехали с нами. Лучше бы он утащил все бутылки из очень нехилого бара. Удовольствия было бы больше, а проблем – значительно меньше. Тридцать килограммов золота и ящик видеокассет и японских звуковых кассет наводят на очень грустные размышления.
Начальник местной полиции съест свою панамку и каждый день будет насиловать в извращенной форме всех своих подчинённых, включая экспертов и уборщиц. Иначе, как он наверняка думает, когда-нибудь будут так же насиловать и его. Но если начальник полиции развлекает один всех, и кому-то наверняка удастся избежать этого сомнительного удовольствия, то начальника будут иметь все кому не лень, и ему останется только крепко сжимать остатки некогда шикарных зубов. Причём злобные люди, развлекающие бывшего шерифа, обязательно придумают для него новую форму до такой степени извращенного секса, что он, несмотря на весь свой гигантский опыт в данной области, будет очень сильно удивлён.
В общем, как бы то ни было, но я на своём настоял. Единственное только, что раскидали по сто восемьдесят тысяч американских тугриков на нос, а всё остальное я забрал в отрядную кассу. Не жадности ради, а чисто на технические проблемы, которые могут возникнуть в процессе нашей и так не сильно простой жизни. А в основном, как говорил дедушка Ленин, нам необходимо «учиться, учиться и ещё раз учиться». Будем повышать уровень своих знаний, а то общаться на пальцах надоело. Английский язык, что бы там ни говорили во всём якобы цивилизованном мире долбану – тые на всю свою пустую голову эксперты общественного мнения, в основной своей массе эти несознательные греки знают, а о русском многие даже не слышали.
«Галдометр», в смысле золото, тоже попилили по той же схеме. Девать его сейчас некуда, а в местной земле оно сохранней и, как и хороший коньяк, становится только дороже.
Словом, с деньгами мы с грехом пополам разобрались, но меня сильно удивила Лейла. Так удивила, что икать принялся теперь уже я, постукивая многострадальной бестолковкой в стенку гаража, но потом пообещал ей, что теперь мы будем жить рядом, пока смерть не разлучит нас. По-моему, она этого и добивалась. То есть Линка категорически отказалась брать свои деньги и просто
