Акулина. Правда это, правда.
Никита. На погребице доской ребеночка её задушил. Сидел на нем… душил… а в нем косточки хрустели. (Плачет.) И закопал в землю. Я сделал, один я!
Акулина. Брешет. Я велела.
Никита. Не щити ты меня. Не боюсь я теперь никого. Прости меня, мир православный! (Кланяется в землю.)
Молчание.
Урядник. Вяжите его, свадьба ваша, видно, расстроилась.
Подходит народ с кушаками.
Никита. Погоди, поспеешь… (Отцу кланяется в ноги.) Батюшка родимый, прости и ты меня, окаянного! Говорил ты мне спервоначала, как я этой блудной скверной занялся, говорил ты мне: «Коготок увяз, и всей птичке пропасть», не послушал я, пес, твоего слова, и вышло по-твоему. Прости меня Христа ради.
Аким (в восторге). Бог простит, дитятко родимое. (Обнимает его.) Себя не пожалел, он тебя пожалеет. Бог-то, бог-то! Он во!..
Явление третье
Те же и староста.
Староста (входит). Понятых и здесь много.
Урядник. Сейчас допрос снимем.
Никиту вяжут.
Акулина (подходит и становится рядом). Я скажу правду. Допрашивай и меня.
Никита (связанный). Нечего допрашивать. Все я один сделал. Мой и умысел, мое и дело. Ведите куда знаете. Больше ничего не скажу.
Занавес
Плоды просвещения
(Комедия в четырех действиях)
Действующие лица
Леонид Федорович Звездинцев, отставной поручик конной гвардии, владетель 24 тысяч десятин в разных губерниях. Свежий мужчина, около 60 лет, мягкий, приятный, джентльмен. Верит в спиритизм и любит удивлять других своими рассказами.
Анна Павловна Звездинцева, его жена, полная, молодящаяся дама, озабоченная светскими приличиями, презирающая своего мужа и слепо верящая доктору. Дама раздражительная.
Бетси, их дочь, светская девица, лет 20-ти, с распущенными манерами, подражающими мужским, в pince-nez.[1] Кокетка и хохотунья. Говорит очень быстро и очень отчетливо, поджимая губы, как иностранка.
Василий Леонидыч, их сын, 25-ти лет, кандидат юридических наук, без определенных занятий, член общества велосипедистов, общества конских ристалищ и общества поощрения борзых собак. Молодой человек, пользующийся прекрасным здоровьем и несокрушимой самоуверенностью. Говорит громко и отрывисто. Либо вполне серьезен, почти мрачен, либо шумно-весел и хохочет громко.
Алексей Владимирович Кругосветлов, профессор. Ученый, лет 50-ти, с спокойными, приятно самоуверенными манерами и такою же медлительною, певучей речью. Охотно говорит. К не соглашающимся с собой относится кротко-презрительно. Много курит. Худой, подвижный человек.
Доктор, лет 40, здоровый, толстый, красный человек. Громогласен и груб. Постоянно самодовольно посмеивается.
Марья Константиновна, девица лет 20-ти, воспитанница консерватории, учительница музыки, с махрами на лбу, в преувеличенно модном туалете, заискивающая и конфузящаяся.
Петрищев, лет 28, кандидат филологических наук, ищущий деятельности, член тех же обществ, как и Василий Леонидыч, и, кроме того, общества устройства ситцевых и коленкоровы-балов. Плешивый, быстрый в движениях и речи и очень учтивый.
Баронесса, важная дама, лет 50-ти, неподвижная, говорит без интонаций.
Княгиня, светская дама, гостья.
Княжна, светская девица, гримасница, гостья.
Графиня, древняя дама, насилу движущаяся, с фальшивыми буклями и зубами.
Гросман, брюнет еврейского типа, очень подвижный, нервный, говорит очень громко.
Толстая барыня, Марья Васильевна Толбухина, очень важная, богатая и добродушная дама, знакомая со всеми замечательными людьми, прежними и теперешними. Очень толстая говорит поспешно, стараясь переговорить других. Курит.
Барон Клинген (Кокó), кандидат Петербургского университета, камер-юнкер, служащий при посольстве. Вполне correct[2] и потому спокоен душою и тихо весел.
Дама.
Барин (без слов).
Сахатов, Сергей Иванович, лет 50-ти, бывший товарищ министра, элегантный господин, широкого европейского образования, ничем не занят и всем интересуется. Держит себя достойно и даже несколько строго.
Федор Иваныч, камердинер, лет под 60. Образованный и любящий образование человек, злоупотребляющий употреблением pince-nez и носового платка, который он медленно развертывает. Следит за политикой. Человек умный и добрый.
Григорий, лакей, лет 28, красавец собой, развратный, завистливый и смелый.
Яков, лет 40, буфетчик, суетливый, добродушный, живущий только деревенскими семейными интересами.
Семен, буфетный мужик, лет 20. Здоровый, свежий, деревенский малый, белокурый, без бороды еще, спокойный, улыбающийся.
Кучер, лет 35. Щеголь, с усами только, грубый и решительный.
Старый повар, лет 45, лохматый, небритый, раздутый, желтый, трясущийся, в нанковом летнем оборванном пальто к грязных штанах и опорках, говорит хрипло. Слова вырываются из него как бы через преграду.
Кухарка, говорунья, недовольная, лет 30.
Швейцар, отставной солдат.
Таня, горничная, лет 19-ти, энергичная, сильная, веселая и быстро изменяющая настроение девушка. В минуты сильного возбуждения радости взвизгивает.
1-й мужик, лет 60-ти, ходил старшиной, полагает, что знает обхождение с господами, и любит себя послушать.
2-й мужик, лет 45, хозяин, грубый и правдивый, не любит говорить лишнего. Отец Семена.
3-й мужик, лет 70-ти, в лаптях, нервный, беспокойный, торопится, робеет и разговором заглушает свою робость.
1-й выездной лакей графини. Старик старого завета, с лакейской гордостью.
2-й выездной и лакей, огромный, здоровый, грубый.
Артельщик из магазина. В синей поддевке, с чистым румяным лицом. Говорит твердо, внушительно и ясно.
Действие происходит в столице, в доме Звездинцевых.
Действие первое
Театр представляет переднюю богатого дома в Москве. Три двери: наружная, в кабинет Леонида Федоровича и в комнату Василья Леонидыча. Лестница наверх, во внутренние покои; сзади нее проход в буфет.
Явление первое
Григорий (молодой и красивый лакей, глядится в зеркало и прихорашивается).
Григорий. А жаль усов! Не годится, говорит, лакею усы! А отчего? Чтобы видно было, что ты лакей. А то как бы не превзошел сынка ее любезного. И есть кого! Хоть и без усов, а далеко ему… (Вглядывается с улыбкой.) И сколько их за мной волочатся! Только никто вот не нравится, как Таня эта! Простая горничная! Нда! А вот лучше барышни. (Улыбается.) Да и мила! (Прислушивается.) Вот, она и есть! (Улыбается.) Вишь, постукивает каблучками… в-ва!..
Явление второе
Григорий и Таня (с шубкой и ботинками).
Григорий. Татьяне Марковне мое почтение!
Таня. Что, смотритесь всё? Думаете, очень из себя хороши?
Григорий. А что, неприятен?
Таня. Так, ни приятен, ни неприятен, а середка на половину. Что ж это у вас шубы-то понавешаны?
Григорий. Сейчас, сударыня, уберу. (Снимает шубу и накрывает ею Таню, обнимая ее.) Таня, что я тебе скажу…
Таня. Ну вас совсем! И к чему это пристало! (Сердито вырывается.) Говорю же, оставьте!
Григорий (оглядывается). Поцелуйте же.
Таня. Да что вы в самом деле пристали? Я вас так поцелую!.. (Замахивается.)
Василий Леонидыч. (За сценой слышен звонок и потом крик.) Григорий!
Таня. Вон, идите, Василий Леонидыч зовет.
Григорий. Подождет, он только глаза продрал. Слушай-ка, отчего не любишь?
Таня. И какие такие любови выдумали! Я никого не люблю.
Григорий. Неправда, Семку любишь. И нашла же кого, буфетного мужика сиволапого!
Таня. Ну, какой ни на есть, да вот вам завидно.
Василий Леонидыч (за сценой). Григорий!
Григорий. Поспеешь!.. Есть чему завидовать! Ведь ты только начала образовываться и с кем связываешься? То ли дело меня бы полюбила… Таня…
Таня (сердито и строго). Говорю, не будет вам ничего.
Василий Леонидыч (за сценой). Григорий!!!
Григорий. Уж очень строго себя ведете.
Василий Леонидыч (за сценой, упорно, ровно, во всю мочь кричит). Григорий! Григорий! Григорий!
