– Гранатомет? – попыталась я поддержать разговор, схватившись за еще один всплывший в памяти термин.
– Он самый, противопехотный, – хмыкнул в ответ Брендон, – да вы не волнуйтесь, автобусы у нас бронированные, а «серые братья» рисковать не любят, так, на нервы подействуют если…
Я снова оглядела напичканную оружием машину, пытаясь понять, почему же она кажется мне такой знакомой, а потом нахлынуло воспоминание. Мне было двенадцать, на Земле вступил в свои права апрель, на улице было солнечно, сухо и пахло весной, а мне совершенно не хотелось ходить в школу. Мама улетела на две недели по заданию Старших Лисси, а отцу позвонил дядьБоря, один из его старинных клиентов, уже давно ставший старым другом. Вот так я и оказалась с папой и его командой на Татуине (да-да, первые колонисты были поклонниками саги о Звездных войнах и имели странное чувство юмора). Пока взрослые занимались переговорами и заключали сделку, меня поручили близнецам Петьке и Пашке, сыновьям дядьБори, которым было четырнадцать. Сначала парни только фыркали в мою сторону, потом решили показать мне, кто есть кто. Мы носились по гулким коридорам делового центра, устраивали гонки на офисных креслах, играли в мини-гольф в оупенспейсе конструкторов под их азартные комментарии, потом я сделала обоих парней в виртуальной гонке, которой баловались дядьБорины программисты, и показала старинный трюк с засовыванием мятной конфеты в бутылку с газировкой, в общем – к концу переговоров мальчишки признали меня своим парнем.
ДядьБоря был фанатом исторической реконструкции, увлекался периодом первых расселений. Он с упорством истинного коллекционера собирал и приводил в порядок все, что относилось к войнам и армиям того времени, и с не менее фанатичным блеском в глазах демонстрировал все это великолепие в деле на специальном полигоне. Туда мы и отправились отмечать удачную сделку. Как получилось, что нас с мальчишками потеряли сразу по приезде на полигон, не могли понять позже ни мы, ни наши отцы, но факт остается фактом – пока Пашка с Петькой караулили меня, которой срочно потребовалось «в кустики», и желательно подальше в лес, чтобы никто даже краешком глаза не увидел цвет моих трусиков, взрослые погрузились в исторический транспорт и отбыли в неизвестном направлении. Когда мы выбрались из подлеска, то обнаружили абсолютно пустую стоянку.
– Класс! Нас забыли! – выразил общее мнение Пашка, и в его голосе не было ни капли печали.
– Пошли что покажем, пока они не спохватились! – поддержал его Петька.
И мы пошли. ДядьБоря не был бы самим собой, если бы на принадлежащей ему территории полигона не оказалось аварийного бункера первых колонистов. Создание убежищ, способных выдержать землетрясение, цунами или ядерный удар – в общем, большинство неприятностей, считалось первоочередной задачей колонистов в первое столетие расселения. Позже это сочли излишней предосторожностью и от идеи отказались, а то, что уже построили, на большинстве планет законсервировали и кое-где даже позабыли и забросили.
Мы с близнецами отлично провели время – сначала они учили меня взламывать систему управления убежища с помощью школьного бука, ножа и фольгированных фантиков от конфет (конфеты пришлось съесть). Потом мы устроили набег на автономный продуктовый склад и пришли к выводу, что питание у колонистов было так себе, поразглядывали ретропостеры с актерами из «Звездных войн» еще той, доколониальной, эпохи, потом немного поиграли в «Колонисты высаживаются на планету». В общем, на полигон мы вернулись ближе к вечеру, весьма довольные собой и друг другом, обнаружили жуткий переполох и уже хотели в нем поучаствовать, когда выяснилось, что вызвали его именно мы. Помню побелевшее лицо отца, когда он увидел меня, и взгляд, по которому я так и не смогла понять, хочет он меня обнять или устроить выволочку. В тот вечер отец долго сидел на краешке моей кровати, гладил меня по голове и молчал, глядя в темноту, пока я не предложила: «Пап, а давай маме ничего не скажем?» Отец вздрогнул. Маме мы и правда ничего не сказали, но больше на сделки отец меня не брал.
С Петькой и Пашкой мы увиделись еще раз, через шесть лет, в начале июня, до моего побега на Трион. Вернее, это барон Хольм нанес дружеский визит мастеру Арту Крустелю в резиденцию семейства Лисициных на Изначальной Земле. Барона сопровождали два его младших сына Петер и Пауль, кадеты Императорской Академии, так что намерения барона были более чем понятны – разведка боем с целью выгодной женитьбы. Не разобравшись, я сначала наотрез отказалась присутствовать на очередном торжественном приеме, посвященном рекламе очередных женихов. Папа в ответ только хмыкнул и настоятельно рекомендовал не выдумывать головную боль или растяжение лодыжки, а сходить и посмотреть на старых знакомых. Как он и рассчитывал, любопытство взяло верх.
Каково же было мое изумление, когда барон Хольм оказался дядьБорей, а два высоких подтянутых юноши рядом с ним в парадной кадетской форме, белых перчатках и с тщательно расчесанными каштановыми кудрями – теми самыми приятелями по моему приключению на Татуине.
Как только позволили обстоятельства и этикет, мы наконец смогли улизнуть в одну из пустых комнат и поговорить по-человечески.
– Какие кудри! – восторгалась я несколько ехидно. – В последний раз, когда мы виделись, вы оба были стрижены под коленку!
– Какая фигура! – поддел меня Пашка. – В последний раз, когда мы виделись, ты была больше похожа на суслика-переростка!
– Да и прическа у тебя была не намного длинней нашей! – поддержал его Петька.
Кузина Амели, стоически переносившая прием вместе со мной, зевнула и пожаловалась, что ей скучно.
– А давайте сбежим? – неожиданно предложила я.
Амели тут же встрепенулась и стала выглядеть чертовски заинтересованной. Братья же настороженно переглянулись, и я практически увидела, как в их головах схватились в нешуточной борьбе искушение с осторожностью.
– Я умею учиться на своих ошибках, – фыркнула я и набрала папин номер.
– Па! Ты же не возражаешь, если мы с Амели немного прогуляемся с мальчиками Хольм по поместью? – скороговоркой выпалила я, как делала обычно. – Мы возьмем флайбус.
– Хорошо, – рассеянно отозвался отец, явно занятый чем-то более важным, и я быстро сбросила вызов, опасаясь, что папа в последнюю минуту все-таки проанализирует то, что я ему сказала, и оставит нас сидеть в доме или (о ужас!) упомянет о моем звонке маме.
И тут Амели, имевшая в семье прозвище «книжный червячок» за неиссякаемую любовь ко всякого рода архивам и библиотекам и негласно исполняющая обязанности семейного архивариуса, неожиданно удивила всех нас.
– Я знаю, куда нам надо. Это, конечно, не бункер первых переселенцев, – она обвела нас смеющимся взглядом, – но тоже очень забавное место.
Проникнуть в бункер времен «до Расселения», к которому нас привезла Амели, оказалось трудной задачкой. Во-первых, пришлось основательно проредить высокую траву вперемешку с пижмой и конским щавелем, чтобы добраться до входа. Во-вторых, оказалось, что в предбаннике, в который мы попали, просто отжав двери найденным в багажнике флайбуса домкратом, ужасно пыльно. Парни, предусмотрительно сложившие алые мундиры вместе с фуражками, кипельно-белыми перчатками и ремнями в багажник флайбуса, переглянулись и стянули рубашки, оставшись в майках и парадных брюках с лампасами. Они дружно сопели над панелью управления, уже нисколько не заботясь о собственном внешнем виде. Увы, эта панель была куда как более древней, а конфет в этот раз я не прихватила. Мы с Амели по очереди наблюдали за процессом, давая советы, некоторые из которых признавались полезными, а некоторые высмеивались как бестолковые. При этом время от времени кто-нибудь, в очередной раз наступив на камень, проклинал бальные туфли на кожаной подошве, пригодные только для паркета, и собственную несообразительность, не позволившую нам переодеться. В общем – всем было весело.
Бункер мы все-таки вскрыли – внутри не было ничего особенного – три небольшие комнаты без мебели, бетонные стены с облупившейся краской и отваливающейся штукатуркой, огромные толстые кабели, змеившиеся по стенам и потолку, железные коробки с кучей непонятных лампочек и переключателей, помеченных аббревиатурой. Хорошо хоть внутри пыли не было. Обнаружился крохотный санузел с унитазом и душевым поддоном, сделанными из металла, и маленькая кухонька, которую мы опознали только благодаря парням, заявившим, что на отцовском полигоне в кухне убежища стоит точно такая же плита, только гораздо менее ржавая.
И вот посреди этой разрухи и состоялся знаменательный разговор.
– Девочки, – неожиданно серьезно обратился к нам Пашка, – вы сильно хотите замуж?
Мы с Амели переглянулись и прыснули, отрицательно мотая головами.
