Щелк-дзинь, щелк-дзинь, щелк-дзинь, — привычными щелчками левой Пако перевернул десяток медяков, один за другим, у противоположного края.
— Покуда не поймали, ты при своих, — закончил он и хитро глянул на слингера. — Ну что, чико, всё понял? Твой ход.
Отложив тяжелое ружье, Пепел осмотрел доску.
— Забираю свои, — сказал он. — Правило номер два.
Щелк-дзинь, щелк-дзинь, щелк-дзинь. Пако вернул свои «решки» на место.
— Святое правило! Вот и набанковал себе. Главное вовремя остановиться. Да?
Стрелок подбросил уцелевший медяк, поймал его и уронил себе в карман.
— Спасибо за игру, — сказал он. — Винтовку я отнес. Деньги получил. Мало, но бывает хуже. На потроха заливные хватит. А спрошу у Масла, как плечо — так и на пиво хватит.
— А там, — Пако обвел палатку широким жестом, — свобода, прерия и нажива. Да?
У Пепла снова защекотало внутри. Они с Пако дружно скривились.
«…транслируют сдвоенное изображение через окуляр в мой уцелевший глаз…»
«НОЛЬ-СЕМЬ, ноль-пять, ноль-тридцать. ВЫЖИВШИМ в ноль-восемь, один-пять, ноль-двадцать семь… ДВАДЦАТЬ СЕМЬ».
Шершавый голос истерически захохотал, и его вытеснила гитара из Санта-Фе.
— Что плохого в наживе? — спросил Пепел.
Торговец шумно вздохнул.
— Ты, слингер, так и думаешь себе как фраер. Ищешь, как говорится, что само тебя нашло!
Тюк! Крак! КВА-А! КВА-А!
Мощным ударом мачете Пако снес деревянную перекладину. Теплое дыхание Стены тут же сдернуло палатку и поволокло ее прочь.
— СВОБОДА! ПРЕРИЯ! — рявкнул мексиканец.
К неудовольствию Пепла обнаружилось, что лагерь разбит прямо у подножия особняка, где покойный мастер спал в объятиях своей неживой дочери.
— Эй, Сержиньо! — крикнул Пако, развернувшись к воротам. — Подай сюда этого, трактирщика, эль путо гордо! И пивка пусть захватит.
Коренастый бразилец вернулся. На мушке дробовика он буксировал необъятную тушу Масляного Джека. В руке бармена звякала пара бутылок.
— Трактирщик! Задание тебе, — сказал мексиканец. Он потянулся и взял пиво. — Возьми там в куклодельне решетку, зажарь нам мяса. Руки помой только. И перца хорошо всыпь, понял? Как это самое, на два пальца, чтоб вставило. Да? Всё, ступай, пошел!
Торговец замахал руками, и Масло с португальцем удалились.
В два отработанных приема Пако избавил бутылки от лайма и вручил одно пиво слингеру. Пепел отхлебнул колючего напитка, проглотил его и одобрительно прищурился.
— Ну что? — спросил мексиканец. — Всё есть?
В походном фонаре плясал керосиновый огонек. Позади, на громоотводе, верещал флюгер Куклодела, терпеливо размалывая пыль.
— Кто б мог подумать, — сказал Пепел. Он хлебнул еще пива. — В здешних глухих краях. Да еще на самом видном месте.
Пако вытянул руку и стукнул донышком своей бутылки о бутылку слингера.
— Я много таких мест знаю, чико. Салуд.
Запрокинув голову, торговец присосался к стеклянному горлу. Пепел тоже отхлебнул пива и обнаружил, что ему очень хочется пить. Слингер не удержался и вылил в себя бутылку почти целиком.
— Я найду тебе индейцев, — сказал он, когда перевел дух.
Не успев проглотить пиво, мексиканец булькнул, закивал и пихнул стрелка в бок.
— Но работу делаю я, — добавил тот, — и отныне мы играем по-моему.
— Как скажешь, слингер, — Пако все кивал.
— Это важно. Ты должен…
— Да, да, да, да.
— Сказать мне, откуда взялся твой камень Солнца.
Кивки сразу прекратились.
— Лишние знания, чико, — начал мексиканец, но Пепел остановил его.
— Мне нужно понимать, что мы ищем, — сказал он.
Пако встал и опять сел. Он шумно отхлебнул из бутылки и наконец решился.
— Индейские ружья, — сказал торговец, вытирая нос. — Большой тайник с индейскими ружьями.
Настал черед Пепла скрести за ухом.
— Их ружья сделаны из мусора, — сказал он. — Они стреляют какими-то духовыми перьями. Даже не убивают насмерть.
— Ох, и много ты знаешь, чико. — Мексиканец убавил тон. — То ружье, что мы сняли с трупа на Юкатане, убивало еще как, поверь. Деревья вокруг падали.
Р-РА-РУМ!
«…и я увидел мир, дети мои, каким его видит Господь, во всех четырех измерениях…»
«ВЫЖИВШИМ, повторяю, ноль-восемь, один-пять, НОЛЬ-ДВАДЦАТЬ-ПЯТЬ-АХ-ХА-ХАХ-ХА-ХА-А-А».
Снова запрокинув голову, Пако осушил бутылку до капли.
— То Люциферово ружье было, — сказал он.
— Ядрами стреляло? — Пепел ухмыльнулся.
— Солнцем.
Торговец смотрел на него без тени насмешки. Стрелок закурил и покачал головой.
«…и многие беды земные стали смешны мне так же, как и Ему, и многие нравы стали мне отвратительны…»
«Будьте осторожны: наши ребя…..а передовой сообщают об ИНТЕРФЕРЕН…»
— Я был там, чико, — сказал мексиканец. — Три машины мы потеряли. Полдюжины сольдадос! Против одного дикаря с ружьем.
— Не верю.
— Мадре, люди горели и лопались, я вот этими глазами видел, — сказал Пако. Он сунул два пальца себе в лицо. — Юшкой брызгало вот в эту морду.
— Всё равно на сказку похоже.
«Змий отнял мой глаз, дети мои, но не смог пошатнуть моей веры…»
«…находиться небезопасно, дорогие радиослу…»
— Колдовство! — Торговец и потряс указательным пальцем. — Колдовство — оно не только в сказках. Ты уже большой, слингер. Ты должен знать.
Ква-а! Ква-а! Им в лица снова ударил теплый ветер.
— И диск твой тоже заколдован? — Пепел наморщил лоб.
— А то! Один Куклодел и расколдовал. Умней тебя он был, чико. Ох, умнее.
— И что там оказалось?
— Пёс его разберет! — отозвался Пако не без удовольствия. — Там по-индейски всё. Нам, белым людям, не разобрать. Мы с чертями не водимся, по дядюшке их не знаем.
«НОЛЬ-тридцать-ПЯТЬ тебе сказано, истеричка. Рядовой!..»
«…многоножки в моем перископе суть ваши тела, растянутые в пространстве и времени…»
Налетел песчаный ливень.
— Хорошо, — сказал Пепел. Он загородился ладонью. — На трассе твоих индейцев поймаем. Они возвращаются затемно.
— Откуда и куда?
— Узнаем заодно.
Торговец постучал перстнями по длинному горлышку.
— Эста буэно, — сказал он и поднялся. — Допивай пиво, идем.
Но Пепел не двинулся с места.
— Мне нужна Кочерга, — сказал он.
— Пута мадре, что за кочерга?
— Мой револьвер.
— Твоя волына с будильником на боку? — спросил Пако. Он колебался. — Опять кровью всё зальем, слингер?
Стрелок подобрал одежду и сел на кровати. Он сказал:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
