Тем не менее, сидевший в командном отсеке бронетранспорта Талу ощущал беспокойство — с ним было, считая семь членов экипажа, чуть больше сотни файа и людей. Он вовсе не собирался нападать, но времена, когда на переговоры можно было идти безоружным и не имея внушительной силы за спиной, увы, миновали безвозвратно.
Маоней нервно оглянулся. В открытой двери десантного отделения виднелись приникшие к амбразурам бойцы. Только оба гранатометчика спокойно сидели у задней стенки.
Талу перевел взгляд с залитого тускло-красным светом отсека на ярко освещенный пульт компьютера, полукругом охватывающий его вращающееся кресло. На экранах мерцала круговая панорама происходящего вокруг — в обычном и в инфракрасном свете. Можно было подключиться к мозгу какой-либо гексы и видеть ее глазами. Он полюбовался такими видами, потом переключился на «бывших» — здесь качество изображения было настолько скверным, что он поморщился. Закусив губу, Талу быстро просматривал один экран за другим, боясь упустить признаки засады.
Его руки лежали на клавишах управления, готовые в любую секунду отдать приказ. Он проверил переносной пульт, висевший на спинке кресла, затем кобуру. Перед поездкой он попрактиковался в стрельбе, но не был уверен, что действительно попадет в то, во что целится.
В машине было жарко — охлаждавшие передатчики вентиляторы гнали струи горячего воздуха. Маоней весь взмок, затем решительно скинул куртку и вновь защелкнул пояс на своем впалом животе. До Ахрума оставалось меньше трех миль — полицейские уже включили свои динамики и лес оглашали записанные на пленку призывы.
Талу протянул руку к рации — ему захотелось связаться с первой машиной и спросить, не видно ли чего.
В этот миг впереди, из темных зарослей, враз ударило два десятка автоматов. В передней машине вмиг разлетелись стекла и головы сидящих в ней людей. Неуправляемая машина продолжала ползти вперед, пока не лопнули все колеса и не заглох изрешеченный пулями мотор. Динамики продолжали оглушительно орать:
— Не стреляйте, мы хотим мирных переговоров! Не стреляйте…
В кабине грузовика тоже разлетелись стекла, убитый водитель ткнулся лицом в руль. С диким ревом сигнала грузовик врезался в патрульную машину, развернул ее и толкал несколько метров, пока не заглох. Машина опрокинулась, вопли динамиков оборвались. Из-под капота полыхнуло пламя. С бортов расстреливаемого в упор грузовика сыпались пачки с печеньем и консервные банки.
Вся колонна остановилась. Полицейские выпрыгивали из расстреливаемых с двух сторон машин, но едва половина их успела это сделать. Пулеметчик, едва выскочив из открытой дверцы, тут же выронил оружие и ткнулся в траву с десятком пуль в груди. Уцелевших, пытавшихся укрыться в зарослях, встретил огонь автоматов в упор. Спустя десять секунд с начала боя из восемнадцати полицейских в живых не осталось никого.
За это время бойцы Талу успели выскочить из распахнувшейся задней дверцы и кабины фургона. Они быстро рассыпались по лесу, треск автоматов заглушило частое щелканье автоматических винтовок. Талу еще несколько секунд оторопело смотрел на экраны, затем его пальцы быстро запорхали по клавишам.
У остановившихся платформ откинулись борта, превратившись в пандусы. Гексы сошли по ним и, разделившись на две группы, двинулись в лес, чтобы взять засаду в клещи. Маоней быстро отдавал один приказ за другим, его глаза блестели — пришел час проверки его знаний. Он расположил «бывших» позади гекс, развел группы дальше в стороны, чтобы не упустить никого.
Переключившись на экран Имо, он увидел маленькую человеческую фигурку, палящую из автомата по наступающей твари. Талу не успел и моргнуть, как человек оказался в перекрестье прицела. Изображение дернулось, наверху полыхнуло пламя. От тела, прошитого множеством крупнокалиберных пуль, полетели клочья мяса, но Маоней Талу этого не заметил. Он смотрел уже на другой экран.
Будь в засаде всего двадцать мятежников, их бы почти немедленно перебили. Но их оказалось значительно больше — на каждого бойца Талу приходилось пять стрелков с карабинами, добытыми в Кен-Каро, и еще втрое больше беглых заключенных и повстанцев, вооруженных ножами и мечтавших добыть оружие в бою. Им заранее стало известно об экспедиции, и засада была подготовлена на совесть. Несмотря на то, что файа были сильнее, отлично вооружены и лучше тренированы для боя, у них практически не было шансов. Не успевали они покончить с одним противником, как на них набрасывались новые, расстреливали в спину, били ножами, душили.
«Бывшие»[17] тоже оказались легкой добычей — несмотря на свою чуткость, стремительность, способность стрелять на любой подозрительный звук, они были очень тупы. Достаточно было одного меткого выстрела, чтобы заполучить пулемет и впридачу — ленту с тысячей патронов.
Но гексы оказались на высоте положения — неуязвимые в своей пластиковой броне, они действовали как живые танки. Проламываясь сквозь любые заросли, они повсюду выслеживали и уничтожали людей. Они не только прекрасно видели в темноте, но и обладали особой чувствительностью к вибрации и теплу, излучаемому живыми телами. А уцелевшие повстанцы скоро поняли, что единственная возможность выжить — держаться сзади какой-нибудь гексы. Те были неповоротливы и, несмотря на гибкие шеи, не могли оглядываться назад.
На дороге огонь охватил салон патрульной машины с обезглавленными трупами, добрался до бензобака, взметнувшись, обдал кабину грузовика и перескочил на лужу разлившегося под ним горючего. Бензобак грузовика тоже взорвался, его деревянный кузов, набитый коробками, объяло пламя и обе сцепившихся машины запылали огромным костром, далеко освещая заросли.
На обагренную огнем дорогу выскочил молодой мужчина — тот самый, что стрелял в Черзмали. Бросив свой разряженный автомат, он подбежал к изрешеченному пулями патрульному вездеходу, схватил пулемет убитого полицейского, надел ранец с запасными дисками, торопливо застегнул на себе его пояс с гранатами и пистолетом. Вокруг вездеходов появились другие «беглые». Они выбрасывали трупы из кабин, обыскивали их, забирая оружие.
Он миновал их. Взобравшись на крышу брошенного фургона, он дал длинную очередь по крыше стоявшего за ним бронетранспорта. И свирепая радость отразилась на его лице, когда под ударами пуль, в искрах, разлетелись обычные и инфракрасные фары, объективы камер, повалились срезанные антенны связи, покрылась белыми пятнами окрашенная броня…
* * *
Уэрка очередью в упор свалил налетевшего на него в полумраке файа, подхватил его автоматическую винтовку и из нее расстрелял второго. Взглянув на него, он крикнул Философу:
— Смотри, это же гранатометчик!
Они вдвоем подбежали к нему. Рядом с мертвецом лежала труба базуки, на его спине был ранец с тремя запасными ракетами.
— Вот это да! — воскликнул Философ. Он первым делом нацепил на себя пояс убитого и теперь разглядывал 20-зарядную автоматическую «Бексу», вытащив ее из кобуры.
— Ты знаешь, как с этим управляться? — хмыкнул он.
Уэрка надел ранец с ракетами и крутил в руках базуку.
— Разберусь. Давай на дорогу — нам надо взорвать броневик.
* * *
Талу видел, что сражение и так идет не лучшим образом, когда внезапно погасла часть экранов и оборвалась нейрокибернетическая связь.
Осмотревшись, он понял, что дела плохи — по их машине стреляли уже со всех сторон, пули резко щелкали о звеневшую броню. Носовой пулемет почти беспрерывно бил трассирующими очередями по фургону, из-под которого вражеский пулеметчик огрызался струями разрывных пуль. «Беглые» обошли их с тыла. Они захватили платформы, перебили водителей и атаковали автобус. Его пассажиры не захотели выяснять отношения со своими бывшими собратьями и разбежались кто куда, пытаясь спастись.
Талу попытался вызвать кого-нибудь из бойцов, но никто не отвечал. Он решил, пока не поздно, вызвать помощь, но дальняя связь тоже не действовала. Юноша задумался. Прорываться небезопасно, надежнее собрать гекс вокруг машины с помощью переносного передатчика и держаться до подхода подкрепления.
Талу выскочил в десантное отделение. Его бойцы, оставив бесполезные амбразуры, стреляли из открытых люков на крыше. Одна за другой, ударили обе базуки. После оглушительных взрывов их начиненных шрапнелью ракет в зарослях стрельба несколько утихла.
Отпихнув одного из стрелков, Талу выглянул в люк и осмотрелся. По всему лесу мелькали молнии трассирующих пуль. От них повсюду занимались кусты, трава, лесная подстилка. От его машины тоже разлетались во все стороны огненные лучи. Носовой пулемет продолжал стрелять. Талу удивился, почему изрешеченный трассирующими пулями фургон еще не вспыхнул. За ним пылал грузовик — пламя трепещущими рывками озаряло заросли.
