Встретились вечером на базе. База была временной и не имела кондиционера. Ночью, когда температура снаружи опускалась до минус шестидесяти градусов, становилось холодно, несмотря на центральное отопление купола. Лежали тогда в спальных мешках с электрическим подогревом. Вечером, однако, было теплее, и они ходили по базе в скафандрах.
— Отмахал сегодня хороший кусок, — сказал Дон, как только вышел из шлюза. — Моя дюна теперь гораздо ближе.
— Мне попалась какая-то чертова скала, два раза взрывал, — Джесс говорил без озлобления, равнодушно.
— Завтра, пожалуй, немного сделаем, идет песчаная буря. Хотелось бы все же дотянуть до той дюны.
— Дотянешь, если пустыня не покажет клыки и не будет плеваться песком все эти дни.
Джесс кончил готовить ужин, и развалился в кресле, вытянув ноги.
— Так или иначе через три дня возвращаемся.
— Возвращаемся, — повторил Джесс, наблюдая, как Дон выбирал из банки большие куски свинины. «Пожалуй, это единственная форма астронавтики для свиней», — подумал он и усмехнулся.
После ужина Дон включил видеотрон, и они посмотрели какой-то китайский театр с драконами и зонтиками. Цвета были немного искажены, и Джесс подумал о том, что случилось, если бы у людей были действительно такие светло-зеленые лица, как на экране. Спросил Дона.
— Ничего бы не случилось, люди бы привыкли, — ответил Дои.
— Считаешь, что можно было бы привыкнуть к зеленому лицу и говорить: «Ах, как чудно раззеленелось»?
— Наверно.
— Гм… я, пожалуй, не привык бы…
— А к пустыне привык?
Джесс посмотрел на Дона. И разозлился на него неожиданно, потому что о пустыне они говорить избегали. Она и так окружала их всегда. Временами Джесс даже думал, что она не оставляет их и здесь, на базе; проходит через входные шлюзы, для того чтобы сопровождать их и ночью. Он не любил пустыни, и Дон знал об этом.
— Может, выключишь видеотрон и послушаешь Центральную? — сказал он Дону.
— Выключу, только сначала хочу услышать прогноз погоды для Европы. Не хотелось бы вылезать из ракеты в дождь.
— Мать принесет тебе плащ на Космодром.
— Да, придут с Мэй и принесут плащ, — согласился Дон.
— А я промокну… — буркнул Джесс.
— Не любишь дождя?
— Люблю, если сижу дома и смотрю в окно.
— Тебе следует остаться на Марсе. Здесь никогда не бывает дождей.
«Что он сегодня ко мне прицепился? — подумал Джесс. — Ведь это у меня была скала, а не у него; и вообще он больше сделал».
— Да, но здесь песок, красный песок, а это еще хуже, — сказал он.
— В Европе не будет дождя в ближайшие дни, — сказал Дон и выключил видеотрон.
* * *
Потом настраивались на Центральную. У Центральной был чудной прерывистый сигнал, как будто кто-то бросал камешки на барабан. Ее передатчики были немного расстроены, и сигнал блуждал в пределах нескольких делений шкалы — каждый день в другом месте. Сегодня был точно на риске. Джесс сказал в микрофон, что он на приеме, и теперь оба ждали, когда на Центральной наконец ответят
— Чем они, собственно, занимаются на этой базе? Никогда вовремя не готовы, — заволновался Дои.
Джесс смотрел на фосфоресцирующий в темноте указатель настройки и думал, получил ли уже отец сообщение о его возвращении. В полдень рассыльный стучит в его кабинет: «Телеграмма с Марса, господин профессор». Отец, наверно, сидит за письменным столом в своем сером, немного тесноватом пиджаке, массивный, квадратный, чересчур большой для своего кабинета. «Тебе следовало бы быть лесорубом, а не физиком», — смеялась всегда мать. Джесс пробовал представить себе отца лесорубом, но ему это как-то не удавалось. Только как физик отец казался самим собой. Джесс тоже должен был стать физиком, но не стал… жаль.
— Жаль, что не стал физиком, — сказал Джесс.
— А хотел?
— Не я, отец.
— А ты?..
— Я хотел стать астронавтом.
— Поздравляю, — сказал Дон. — Я хотел стать пилотом, но не получилось. Когда стукнуло столько лет, сколько нужно, самолетами управляли уже только автоматы; лучше, чем эти передающие автоматы с нашей базы…
— Наверно, у них нет опытного техника.
— Нету. Тот, который был раньше, сбежал на Землю.
— И отпустили его? — удивился Джесс.
— Не совсем добровольно. Забрала его ракета «скорой помощи» с психиатром. А теперь там молодой парень, сразу после земного политехникума.
— И не справляется, — сказал Джесс и одновременно подумал; «Обижаю пария, разве кто-нибудь после земного политехникума смог бы обслуживать такие автоматы?»
— Начинают говорить, — Дои старательно настраивал приемник. — Возьми наушники.
— Не хочется, — ответил Джесс, ему действительно не хотелось.
Посмотрел на Дона, и ему показалось, что слишком внимательно слушает сообщение с базы.
— Что тебе там за проповеди читают?
Дон махнул рукой. Коротко сказал:
— Слушай!
Джесс надел наушники и сквозь атмосферные трески услышал того, с базы:
— Нет, ничего из этого не получится. И не пробуй мне даже объяснять. Я же тебе говорю, что никого другого на это место нет. Есть только Рой, но и он пока немногое умеет. Роя пришлю через три дня. Но один из вас должен остаться…
«Опять, — подумал Джесс, — опять кто-то с базы все завалил». И он почувствовал себя так, как когда-то в детстве, не получив обещанного велосипеда.
Дои покраснел.
— Делайте что хотите… Мы сматываемся отсюда через три дня. Меня не касается, что кто-то там наверху не обеспечил вовремя смену с Земли…
«Сейчас скажет им, что думает о такой организации работы», — подумал Джесс, но Дон не сказал этого.
— Это не наша вина, — объяснял тот, с базы. — Ты считаешь, что охотники на эту стройку прут к нам?
— Пусть тебя не волнует то, что я считаю. Но смена должна быть. Не останавливать же стройку?
— Ясно, не останавливать, и поэтому одни должен остаться. Должен, понимаешь? И ракеты отсюда будут стартовать еще до марсианской зимы.
«Тот, с базы, тоже уверен в этом», — подумал Джесс и поправил наушники.
— Может быть, и будут стартовать, если автобульдозеры сами будут копать в этой пустыне… Но нас это не касается, понимаешь!
— Но Центральная…
— Иди ты со своей Центральной…
Джесс кивнул головой.
— Понятно, Дон, — и подумал, что теперь того разбирает. Ему стало весело, хотя он и понимал, что это не вина того, с базы, и что тот, может быть, даже свой парень, просто у него такая работа.
— Как хочешь, — сказал тот, с базы. — Во всяком случае, Рой прилетит на одноместной ракете, а это такая ракета, в которую только один человек с трудом влезает. И мы считаем, что возвратиться имеет право тот, у которого длиннее полоса.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
