Глаза быка.
Она снова подумала о Говарде Рэндалле.
И тут она поняла – вот оно, свежий взгляд.
Но это глупо. Сумасшествие. Коннелли сойдет с ума. СМИ будут просто счастливы. Плевать на них. Стал бы он это делать? Конечно, стал бы. Она была уверена в этом. Говард попал в тюрьму из-за нее. У него было ненормальное увлечение ею. Скорее всего, он уже наблюдал за этим делом.
«Нет, – поклялась она себе. – Я не буду это делать. Я не стану наступать на те же грабли снова».
Она зарядила свой пистолет новой обоймой и выстрелила.
Бум! Бум! Бум!
Каждый выстрел прошел мимо цели.
* * *
Уже за полночь, в темноте полицейского участка, Эйвери сидела, сгорбившись, за своим столом. Перед ней были разбросаны фотографии: Синди Дженкинс, Табиты Митчелл, парка Ледерман, кладбища, переулка, а также скриншоты минивэна и убийцы с камер видеонаблюдения.
«Что же я упускаю?» – повторила она.
Фотографии были уже полностью проанализированы.
Финли раздобыл некоторую информацию. С первого взгляда было ясно, что Табиту похитили прямо на улице под отрытым небом, как и Синди, вероятнее всего, в нескольких шагах от бара, который она посещала каждый вторник. Вот только у нее не было ни парня, ни человека, преследовавшего ее. По словам опрошенных, Табита некоторое время была одинока. Она входила в сообщество Сигма-Каппа, но на этом ее связь с Синди Дженкинс оканчивалась. Табита училась на первых курсах экономического факультета, а Синди была уже выпускницей кафедры бухгалтерского учета.
Сообщества.
Неужели они являются той самой ниточкой?
Она мысленно поставила галочку проверить общенациональные сборы женских сообществ.
Фильм в Омни был о трех женщинах. Надгробие указывало на трех девушек. Означает ли это, что он убивает по трое? Она сравнила и сопоставила фильм и памятник, установленный у могилы трех девушек, погибших во времена Второй мировой войны, на предмет каких-либо общих зацепок.
Она исследовала несколько маршрутов в районах Кембриджа и Уотертауна и прикинула, где мог бы жить убийца, и почему он выбрал именно эти дороги. Сейчас уже Финли обрабатывал список темно-синих Крайслеров. Он состоял из двух тысяч позиций с указанием владельцев проданных машин за последние пять лет. А что, если он купил его шесть лет назад? Или семь?
Говард Рэндалл не выходил из головы. Ей даже послышался его голос: «Ты можешь прийти ко мне, Эйвери. Я не кусаюсь. Задай вопросы. Я помогу тебе. Я всегда хотел лишь помочь».
Она даже стукнула себе по голове:
– Уходи!
Тем не менее, образ появился вновь и рассмеялся.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
В 7:30 утра Эйвери сидела в своей машине на полтора квартала ниже дома Констанции и Дональда Принц.
Они жили в Сомервилле, к северо-востоку от Кембриджа, в маленьком желтом доме с белой отделкой на тихой спальной улице. Их собственность окружал белый забор. В доме было две веранды: одна на первом этаже, другая на втором, где стояли стулья и стол для завтраков на открытом воздухе в солнечные дни.
Место казалось идеальным: деревья огибали тротуары, всходило солнце, птицы щебетали в небе.
Все, что могла вспомнить Эйвери, было криками. Бесконечные крики во время ее первого и последнего визита к семье Принц, слезы и метание тарелок в стены, когда они оба отчаянно пытались прогнать ее.
Констанция и Дональд Принц были родителями Дженны Принц, последней студентки Гарварда, убитой Говардом Рэндаллом почти четыре года назад. Преступление произошло спустя всего несколько недель после того, как адвокат-суперзвезда Эйвери Блэк сделала невозможное, выиграв дело у суда и освободив профессора Рэндалла из-под стражи за убийство двух других студентов университета, несмотря на огромное количество косвенных улик против него.
В памяти всплыли те несколько дней между победой Эйвери на суде и убийством Дженны Принц. После вынесенного вердикта, она отмечала. Она тратила ночи на дорогое вино и бесчисленное количество безымянных любовников. Как-то раз она даже позвонила бывшему мужу и спросила не хочет ли он вернуть ее. Но затем Эйвери не стала дожидаться ответа, рассмеялась и поклялась, что больше никогда не сойдется с таким неудачником, как он. Стыд, который она ощутила в тот момент, даже сейчас, спустя годы, отразился на ее лице.
Победа была недолгой.
Через несколько дней она узнала всю правду из газет: «Освобожденный Гарвардский убийца снова нападает». Как произошло и с предыдущими жертвами, части тела Дженны Принц были аккуратно разложены возле достопримечательностей Гарварда. Но на этот раз, в отличие от остальных убийств, Говард Рэндалл сразу сделал шаг навстречу. Как только было найдено тело девушки, он, весь в крови, появился в Гарвардском дворе с поднятыми руками.
«Это для тебя, Эйвери Блэк, – сказал он репортерам. – Это для твоего же блага».
А что же с верой, что она была достойным, честным человеком? Что, наконец, сделала правильно и освободила невиновного?
Она ушла.
Все, во что она верила, было уничтожено. Муж всегда знал о ее излишней самоуверенности и эгоизме. Но дочь? Для нее это стало шокирующим откровением.
«Это все из-за денег? – спросила тогда Роуз. – Ты освободила серийного убийцу. Сколько еще преступников ты выпустила, чтобы купить себе эти туфли?»
Эйвери посмотрела на обивку своего BMW.
Кожа была блеклой и старой. Черная приборная панель заменена новой с трансивером, полицейским сканером и компьютером на случай, если ей потребуется отследить что-либо. Этот автомобиль, купленный на пике ее славы и высокомерия, теперь служил памятью о прошлом и свидетельством будущего.
– Твоя смерть не станет напрасной, – произнесла она в память о Дженне Принц. – Я обещаю.
Путь к дому казался бесконечно длинным. Звуки ее шагов, птицы, проезжающие машины и другие шумы заставили ее задуматься о себе и о том, что она собиралась делать.
«Я ненавижу тебя, – кричала Констанция тогда. – Ты дьявол. Ты хуже, чем дьявол».
«Убирайся из нашего дома! – рыдал Дональд. – Ты уже убила нашу дочь. Что еще тебе надо? Прощение? Да кто сможет простить такого больного и развратного человека, как ты?»
Эйвери поднялась по ступенькам.
Телефонный звонок был бы еще более неуместным, чем незванный визит. Им нужно было видеть ее лицо, ее отчаяние. А ей нужны были они.
Она нажала на кнопку звонка.
– Кто там? – раздался голос женщины средних лет.
Послышались шаги.
Дверь открылась.
Констанция Принц была белой, с неестественным загаром и короткой светло-русой стрижкой. Несмотря на то, что она редко выходила из дома лишь для хозяйственных нужд или партии маджонга с друзьями, она была сильно накрашена: румяна, подводка и яркая красная помада. Вокруг рта и глаз уже появились морщины. Она была одета в легкий свитер и красные штаны. На запястье звенели золотые браслеты, а в ушах виднелись золотые сережки с драгоценными камнями.
Она несколько раз моргнула и, кажется, узнала Эйвери. Приветственный вид и поза резко изменились. Дыхание стало прерывистым и она, словно в шоке, отступила назад.
Раздался другой голос:
– Милая, кто там?
Констанция попыталась закрыть дверь, не говоря ни слова.
– Пожалуйста, – произнесла Эйвери. – Сделайте мне одолжение. Я уйду прежде, чем вы это поймете.
Часть лица Констанции виднелась между дверью и косяком. Какое-то время она стояла неподвижно, опустив голову.
– Пожалуйста, – взмолилась Эйвери. – Мне кое-что нужно, но я не могу сделать это без вашего разрешения.
– Что ты хочешь? – прошептала Констанция.
Эйвери оглянулась на веранду и улицу прежде, чем повернулась обратно к двери.
– Вы читали газеты?
– Да.
– Еще один убийца на свободе. Он очень похож на того, – сказала Эйвери, не называя имени Говарда Рэндалла. – Он умен и его сложно поймать. Сегодня нашли еще одно тело. То есть жертвы уже две, но, кажется, он убивает по трое. Это означает, что скоро мы найдем третий труп. Я теперь полицейский, – добавила она. – Та жизнь, та, кем я была тогда, не имеет ничего общего со мной сейчас. Я пытаюсь загладить свою вину. Я стараюсь измениться.
Дверь открылась.
Дональд Принц стоял на месте своей жены. Он был более старым, полным, с короткими седыми волосами и красноватой кожей. Его вид указывал на смесь шока и ярости. Он был одет в грязную футболку, шорты и зеленые башмаки. В руке он держал покрытую грязью перчатку.
– Какого черта ты от нас хочешь? – спросил он, оглядывая улицу. – Почему ты здесь? Тебе не рады в этом доме. Ты еще не достаточно навредила нашей семье?
– Я пришла, чтобы получить ваше разрешение, – сказала она.
– Разрешение? – плюнул он, едва не рассмеявшись. – Тебе не нужно наше разрешение ни для чего. Мы хотим, чтобы ты исчезла из нашей жизни! Ты убила нашу дочь. Ты не понимаешь это?
