Одним из качеств, которые мне привила тётушка была любовь к чистоте. Квартира была чистой, но меня коробило то, что до всего в ней касались чужие руки. Я нашла в маленькой кладовой принадлежности и взялась за работу. Сняла шторы и отправила их в стирку, вытерла везде пыль. Отчистила щеткой небольшой пушистый ковёр. В процессе заглянула в холодильник, обнаружила там закрытую бутылку красного вина.
— Ассоль, — строго сказала я себе. — Пить одной это признак алкоголизма.
Бутылка смотрела на меня, я смотрела на бутылку. Я вздохнула.
— Ну и ладно, — ответила я сама себе.
В этой квартире было все, и штопор я нашла без проблем. Включила негромко, чтобы не тревожить соседей, музыку. На седьмой песне и втором бокале поняла, что все песни пишут об одном. О любви. Причём о счастливой любви петь никто не хотел. Почти каждая песня была обо мне. О том, как больно терять то, что только успел почувствовать. Узнать, насколько это прекрасно и лишиться.
Рассвет застал меня на подоконнике. Я мыла большое окно, пьяненькая, несчастная и ревела взахлёб. Оказалось, это так чудесно — тереть стекло и рыдать…
— Это не любовь, — сказала я очередному исполнителю. — Вы не понимаете. Я сама не понимаю. Не бывает такой любви, я не хочу любить этого человека. Просто…просто не будет так хорошо никогда и ни с кем. Я знаю это, поэтому так горько…
Неизвестный мне певец соглашался со мной, но продолжал петь о проклятой любви. Вино закончилось, когда у меня уже немного заплетались ноги.
— Мыть пол, — я едва ворочала языком, не от алкоголя даже, а просто от бесконечной усталости.
Начать мыть пол решила с балкона. Вынесла тазик с водой, посмотрела на город. Ночью прошёл дождь. Солнце уже встало. Такое жизнерадостное, какое бывает только ранним утром. И так красиво было, так чисто, так розово от солнечного света, что мне больно стало в груди.
— Будут другие мужчины, — себе назло сказала я. — Дура, тебе только двадцать три года, вся жизнь впереди.
И сама себе не верила, чувствуя себя дряхлой старухой. С полной уборкой своей квартиры я закончила к восьми утра, к тому времени на смену алкогольному опьянению пришла лёгкая головная боль. Я приняла душ в начисто отмытой душевой кабине и снова легла спать.
Проснувшись уже днём я чуть подала попой назад. Привыкла, что там сзади — спит Вадим. И можно прижаться к нему, такому теплому, попой и спиной. И такое сильное желание вдруг обуяло позвонить ему. До боли. Номер у меня сохранен. И чтобы хоть раз вот так снова прижаться…
— Нету больше, — зло вспылила я. — Было и сплыло.
Проснулась я от жуткого голода. Готовить было не из чего, поэтому побежала в ближайшие кафе и торопливо поела, отвечая на сообщения Ани. Затем, скрепя сердце, пошла на работу.
— Ну ты даёшь, мать… — покачала головой моя коллега Ира. — Главная, знаешь, как орала… ещё тётка твоя два раза приходила. Тоже орала.
— Есть шанс умаслить? — спросила я.
— Она на твоё место уже племянницу взяла, у той как раз в институте каникулы начались.
Так я получила назад свою трудовую книжку. Уволили меня по статье. Но я этому даже рада была, устроюсь на новую работу. На ту, которую сама выберу, а не тётя. И чтобы она не знала адрес и не пришла туда.
Я уже поняла, чтобы не думать о Вадиме стоит не пить, и надо как можно больше занятий себе выдумать. Посмотрела предложение о работе, но никому звонить пока не стала. Прошлась по торговому центру. Я помнила, что мне ещё кредит платить и работы нет, но не устояла и купила набор посуды. Посуда в квартире была, но совершенно некрасивая, словно купленная второпях, а не выбранная с любовью. Набор был небольшой, но весит порядком, на таски я денег уже пожалела, и поэтому еле дотащила коробку до дома. До моего дома, напомнила себе.
Отнесла коробку, потом сбегала за продуктами. Эти хлопоты успокаивали и отвлекали. Затем битый час гладила шторы, потом вешала их балансируя на стуле. Отошла в сторону, полюбовалась — ни единой складочки. Ни единого залома. Пожалуй, даже тётя бы похвалила, хотя хвалила она меня редко.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Ужин был поздним, зато я была крайне довольна проведённым днем. И тем, что жарю куриное филе не где-то — а у себя дома. И плевать на то, как я эти деньги получила. Всё равно я не жалела ни об единой минуте проведённой с Вадимом.
Засыпая я обещала себе — завтра последний ленивый день. Посплю до полудня, затем плотно браться за поиски работы, да и прописаться нужно в новой квартире, а как это делать я понятия не имела.
Проснулась от звонка в дверь. Сонно потянулась к телефону — время двенадцать, стоило уже проснуться. Кого там принесло? У Аньки обед на работе, но начался только что, она при всем желании не успела бы до меня добежать.
В дверь все звонили, настойчиво и упрямо. Я поднялась, и одеваясь на ходу пошла к дверям. Накатило иррациональным страхом вдруг — я первый раз живу одна. Вдруг там плохой человек?
Осторожно выглянула в глазок. За дверью стояла женщина средних лет, впрочем очень ухоженная и красивая. Я успокоилась и дверь открыла. Наверное, она ещё не знает, что квартиру продали и ищет прошлых хозяев.
— Здравствуйте, — улыбнулась я открывая.
Женщина недоуменно оглядела меня, заспанную, растрепанную спросонья и босую.
— Вы ещё не готовы? — недовольно спросила она.
— К чему? — по прежнему дружелюбно спросила я.
Та покачала головой и устало вздохнула.
— Квартиру сдавать. Трое суток уже прошло, время выезда двенадцать, а уже начало первого.
Глава 25
Ася
Я сразу ей поверила, сразу и безоговорочно. Словно так и должно было быть, словно происходящее было ожидаемо. В голове что-то звонко бахнуло — словно внутри черепа лопнул воздушный шарик. Я немного качнулась и была вынуждена опереться о дверной косяк.
Женщина посмотрела на меня подозрительно, наверное решила, что я пьяна. Наверное, большая часть её клиентов бывает пьяна. Я была пьяна, да, но не алкоголем. Отчаянием и пониманием того, что уж теперь то мои каникулы закончились точно.
— Извините, — сказала я. — Я забыла поставить будильник. Дайте мне несколько минут.
Она недовольно кивнула и я закрыла дверь. Всё, как во сне. Я вспомнила, что нужно умыться, почистила зубы глядя на свое бледное отражение. Оделась. Большая часть вещей осталась у Аньки, поэтому я просто запихнула в рюкзак то, что попалось мне на глаза. Открыла дверь.
— Я все.
Можно было бы попросить у неё документы. Я уверена, что они у неё есть. И я бы просто продлила свою агонию, проваливаясь все дальше, даже не на дно. Я попыталась обойти её и выйти в подъезд, но женщина придержала меня за локоть.
— Постойте, — в её голосе едва сдерживаемое раздражение. — Я сначала проверю состояние квартиры.
— Хорошо.
Я осталась, а она вошла. Прямо в обуви по моим намытым до блеска полам. Открыла шкафы, заглянула на балкон и в ванную, потом удивлённо цокнула языком.
— Первый раз принимаю такую чистую квартиру после гостей.
— Спасибо, — поблагодарила я.
— Давайте я вам визитку свою оставлю… нужно будет снять, звоните.
— Я…я больше не буду снимать.
Я бросилась к лифту, нетерпеливо нажала на кнопку. Снимать квартиры я точно не буду, учитывая, что эта аренда обошлась мне в два с лишним миллиона. Не по карману больше.
— У вас тут посуда новая! — крикнула хозяйка квартиры. — В коробке!
— Оставьте себе.
Наконец открылся лифт. В нем я задыхалась, выбралась на улицу открывая рот, как выброшенная на берег рыба. Примерно этой рыбой я сейчас себя и чувствовала. На улице яркий солнечный день. В такие кажется, что вся жизнь впереди, длинная, полная ярких красок, непременно счастливая жизнь.
А у меня все закончилось. Я даже не знала, куда идти, никакого смысла, никакой цели. Телефон выключила, меньше всего сейчас хотелось звонков от Аньки. Она радуется за меня. Планирует вечеринку пижамную. К черту все… Не сейчас. Не в этой жизни.
