– Как же мне не знать, когда я его и нашла, – проворчала Капа.
– Что?! – в один голос воскликнули оба.
Старуха посмотрела на них снисходительно. У парня глаза стали узкие, как льдинки. А девица, наоборот, округлила их в изумлении, так что даже подслеповатая Капитолина увидела, что они не просто серые, а серые с золотыми точками.
– Я нашла, я, – подтвердила старуха. – Кому еще-то? У него никто и не бывал, кроме меня. Я ему банку молока принесла с утра, постучалась – не открывает. Ну, думаю, спит. Зашла – тихо. И собака не гавкает. Тут я сразу сообразила, что беда стряслась. Только про убийство не думала, решила, что сам от сердца помер. В комнату заглянула – лежит, бедный, посреди кровати.
– И нож из спины торчит, – тихо сказала Света, вспомнив встречу с манекеном.
– Торчит. И дырка во лбу виднеется.
– Какая еще дырка? – вскинулся Дрозд.
Капа удивленно посмотрела на него.
– От ружья, от чего же еще.
– Какого ружья?!
Капа покачала головой. Правду говорят: если мужик хорош собой, то непременно дурак.
– Из которого Олега застрелили! – внятно, как маленькому, объяснила она.
Пришлось все-таки завести непрошеных гостей в дом. Они так насели на Капу с расспросами, услышав о ружье, что она поняла: быстро от них не отвяжешься.
Особенно настойчиво расспрашивал парень. Под его натиском хозяйка созналась, что о ружье она сказала наугад.
– Не разбираюсь я в ваших пукалках! Может, и не из ружья его застрелили. Может, из пистолета! Только дырка у него в голове была такая, что лягушка бы пролезла!
Парень насмешливо поднял брови.
– Может, и не лягушка, – спасовала Капа. – Но муха бы точно. Значит, с монету была дырка, с копеечную.
Слушая их диалог, девица отчего-то побледнела.
– Капитолина Григорьевна, вы уверены, что он умер от выстрела?
Тут Капа рассердилась не на шутку.
– Если я в твою глупую голову выстрелю, думаешь, ты живой останешься? Сам дурень, или меня за дуру держишь?
– Ни в коем случае, – открестился парень, не уточняя, какой из предложенных вариантов он отверг. – Но ножом-то вы меня колоть не будете, правда?
– Зачем мне тебя колоть? – прищурилась Капа.
– Чтобы убить. Потому что его убили ножом, об этом в газетах писали.
Капа посоветовала наилучший способ использования этих газет. Совет был дан с применением высокохудожественных оборотов, и бледная девица начала розоветь обратно.
– Но ведь нож… – попытался сказать парень.
Капа и ножу нашла применение. Девица покраснела еще сильнее.
Голубоглазый красавец посмотрел на подругу и ни с того ни с сего рассердился.
– В полицейских сводках писали, что Рыбакова убили ударом ножа в спину, – отчеканил он. – Откуда, черт возьми, взялось ружье? На кой ляд человека сначала застрелить, а потом заколоть?
– Вот и полиция так сказала! – подхватила Капитолина. – Этот, усатый, который меня допрашивал.
– Опрашивал, – вдруг влезла девица.
– Чего?
– Это был не допрос.
Капа махнула рукой:
– Один бес! Ничего, сказал этот усатый, не понимаю. Сначала застрелили, а потом еще и ножом добавили. Ладно бы если наоборот. А тут никакой логики.
Последние слова она повторила, очень точно копируя интонации следователя. Так, что Света легко представила худого мужчину с коротко постриженными усами, какие носят бывшие военные. И эксперта представила, сидящего над трупом и согласно кивающего: никакой логики, Костя, совершенно никакой.
– Следователя звали Костя? – спросила она.
– С чего бы это? – удивилась старуха. – Евгений Петровичем его звали. Как мужа моего покойного.
Из деревни Дрозд со Светой возвращались тем же путем, каким приехали: через станцию. Как Света и подозревала, в первый раз она выбрала самую длинную и неудачную дорогу.
А теперь они катили между полей, а вдалеке ползла игрушечная зеленая электричка.
– М-да, насыщенная получилась поездка, – с непонятным выражением сказал Дрозд. – Жаль только, что по фотографиям старушка никого не узнала.
После разговора с Капитолиной они поняли, почему никто в деревне не придавал значения убийству. Олег остался для них чужаком, с которым никто не имел дел. Если не знаешь, то и убивать незачем. Значит, убили не свои, а приезжие. А о них и говорить нечего, пустое это дело.
Что до Рыбакова, то живой ли он, мертвый ли – для всех остальных никакой разницы. Разве что Капитолине придется искать нового покупателя на молоко.
К счастью для Светы и Алексея, старуха отнеслась к случившемуся иначе. Все, связанное с преступлением, вызывало у нее живой интерес. Трупов она не боялась, а поднявшаяся суматоха ее развлекала.
Рыбакова убили из его собственного оружия. Это Капитолина поняла из разговоров следственной группы. Уже мертвого перетащили на кровать и ударили ножом в спину. Нож тоже был хозяйский, похоже, первый, подвернувшийся убийце под руку. Кем бы ни был преступник, пьесу Олега он читал.
– Зачем? – недоумевал Дрозд. – Зачем это издевательство с ножом? Может, убийца таким образом оставил кому-то послание? Что там у нас в классике – пять зернышек апельсина?
Света молчала. У нее было объяснение, но ей хотелось самой его обдумать.
– Я завтра сгоняю на станцию с фотографиями твоих знакомцев, – сказал Лешка. – Вдруг там найдется человек, который видел кого-нибудь из них? Плохо, конечно, что мы имеем дело с актерами.
– Чем плохо?
– Ну, им легко изменить внешность. Шансов на успех у меня маловато, но хотя бы попытаюсь.
– Актерам – легко, – решилась Света. – А вот…
Дрозд соображал быстро.
– Хочешь сказать, что актерам – легко, а режиссеру – нет? Подозреваешь брата Стрельниковой?
Света притормозила и встала на обочине.
– Ты чего остановилась?
– Мне нужно тебя видеть, если я с тобой разговариваю.
– Ну и смотрела бы.
– На скорости сто километров в час? Мне что-то не хочется облегчать убийце его задачу.
– Ладно, – сдался Лешка. – Стоим так стоим. Ты думаешь, это режиссер?
– Понимаешь, финт с кинжалом может быть выгоден только ему.
– Почему?
Света взглянула в зеркало – не остановился ли кто-нибудь за ними? Она бы не удивилась, увидев знакомую черную машину. Но на обочине они были одни. Автомобили проносились мимо с таким звуком, словно спички чиркали о коробок.
– Когда ты сказал мне, что Рыбакова убили, я полезла в интернет. И выяснила, что его смерть живо обсуждают.
– Неудивительно! Олега многие знали.
– Да, но обсуждают не поэтому. Всех интригует совпадение с убийством, которое он сам же и описал. Журналисты всячески подогревают интерес читателей. Думаешь, кто-то проговорился, что Олег Рыбаков был застрелен? Ни одно издание! Зато везде кричащие заголовки: «Писатель пал жертвой собственного вымысла». И еще во многих местах упоминается «Хронограф». Мол, Рыбаков погиб в процессе работы над постановкой. Хотя это полная чушь, потому что он не участвовал в спектакле.
– Может, журналисты не знали правды? Следственная группа не стала делиться информацией, а мы с тобой раскопали ее случайно. Исключительно благодаря тому, что разговорили старуху.
– Дело не в том, что журналисты что-то не раскопали. Если бы они хотели, то разузнали бы все подробности. Но правда им не нужна, потому что так интереснее. Нож в спине Рыбакова – это жареный факт, за который журналисты не могли не ухватиться!
– Думаешь, нож – приманка?
Мимо промчалась фура. Потоком воздуха «Ниссан» толкнуло в бок, и от неожиданности Света схватилась за руль.
– Давай выйдем из машины, – предложил Дрозд. – Заодно разомнемся.
Они отошли подальше, под прикрытие тонких сосновых стволов. С дороги несло бензином и асфальтом, а из леса пахло можжевельником и смолой. Запахи сливались в типичный аромат загородного шоссе.
– Хорошо! – Лешка потянул носом. – Законсервировать бы этот воздух. Откупоривать долгими зимними вечерами.
– Мне, пожалуйста, законсервируй без автомобильной вони. Только лес.
– Это будет уже не то. Запах чем ценен? Тем, что в нем заложены воспоминания.
Света выразительно посмотрела на него. Она бы прекрасно обошлась без этих воспоминаний.
– Глупость сморозил, – тут же покаялся Лешка. – Извини. Но, все-таки, почему режиссер?
– Ему это выгодно. Когда я снимала Леру Белую, она рассказала, что Стрельников ищет, чем заинтересовать зрителя. Виктор вложил в спектакль свои средства. Может быть, он вложил их слишком много, и для него успех спектакля значит больше, чем может показаться со стороны.
Она подкинула в ладони шишку и с размаху бросила ее в лес. Шишка ударилась о ствол и отскочила, как мячик.
Дрозд проследил за ее полетом.
– Ты всерьез подозреваешь, что Стрельников убил Олега, чтобы подогреть интерес к спектаклю? Знаешь, это как-то совсем уж цинично.
– Не убил, – поправила Света, – а воткнул нож в спину уже мертвого человека. Убить его он мог по совершенно другой причине. Стрельников – ужасно неприятный тип, легко выходит из себя, самоуверен. Допустим, он приехал к Рыбакову, они поссорились, и в пылу спора Виктор схватил ружье.
