Большой красивый дом с крытым бассейном в атмосфере тишины и покоя; не очень молодая, но красивая экономка, полная страстного огня, — что еще нужно для счастья?
Еще совсем недавно следователь Кручинин рассуждал иначе. Жизнь — это борьба, сердце — пламенный мотор. Он боролся с криминалом по мере своих сил и возможностей, два раза был ранен, сердце билось в унисон с его мыслями, в которых не было места сомнениям и жалости к врагу. Он честно исполнял свой долг и готов был продолжать в том же духе. Но жизненная усталость вдруг навалилась на него, а здесь, в Волкобойске, так хорошо и спокойно. Кому-то крышу здесь срывает, а на Кручинина, напротив, местный климат действует благотворно. Он сам сибиряк, ему здесь комфортно.
Заместитель главы администрации оказался настоящим душкой, выделил для группы целый дом. Бассейн в павильоне, бильярд на мансарде, теннисный корт во дворе — красота! Но, главное, в доме появилась экономка, хорошенькая женщина по имени Лиза. И Кручинин ей определенно понравился.
Только вот нельзя ему расслабляться. Обстановка в городе очень серьезная. Сначала Волкобойск встряхнула череда убийств, затем в тайге бесследно исчезла группа подполковника Знаменовой. Кручинин выезжал на место, но след взять не смог. Да и какой может быть след, когда вокруг пугающая тайга? Это городские джунгли он освоил, а таежные — нет. И опера у него плохие охотники. Спасибо Чащину, он взял розыск пропавшей группы на себя. Кручинин ему, конечно, помогает, но инициатива, увы, ему не принадлежит.
Да и не в том Кручинин возрасте, чтобы бегать по тайге. Пятьдесят два года как-никак, пенсионный возраст уже даже не на носу, а в глазах. Рапорт на продление срока службы каждый год приходится писать. А если не продлят, если отправят в отставку, как быть? В Москве у него не все ладно. Квартира трехкомнатная, но дочь и сын уже взрослые, у них семьи, дети, а жить негде. Три семьи в одной квартире — это слишком. Если бы еще жена устраивала, но Лариса уже достала его своим нытьем. В неудачники его записала, более того, грозится уйти. Дескать, как найдет достойного мужика, так и подаст на развод. Как будто могут найтись желающие на ее восемь пудов живого веса. Молчала бы…
Вот если бы Лариса была такой хорошенькой, как Лиза, тогда он мог бы всерьез воспринимать ее угрозы, а так — только курам на смех. Но там ведь не только смех, но и обида. Лариса в чем-то права, он действительно не совсем успешен в жизни. Карьеру не сделал, генеральская зарплата ему не светит, впереди — унылая пенсия. Была бы дача — уехал бы, закрылся там от всех. Но нет у него дачи, не обзавелся. Все служба, служба, ничего, кроме службы…
Эх, если бы случилось чудо, если бы Лиза вдруг стала его женой, а этот прекрасный дом — его собственностью. Начать бы жизнь сначала… Но, увы, это неосуществимая мечта, и это нужно понимать.
В дверь постучали.
— Да!
Ночь на дворе, опера играют в бильярд на мансарде, а Игнат Игоревич уже собрался спать. Он лежал на большой кровати перед экраном огромного телевизора, в полном одиночестве. И никто ему сейчас не был нужен. Кроме Лизы.
А именно она и пожаловала к нему.
Во взгляде нежность, на губах милая улыбка, в руках поднос. Строгое серое платье на ней средней длины, но как же она в нем сексуальна!
— Игнат Игоревич, я тут печенье приготовила.
Действительно, Кручинин ощутил запах ванили. Горка печенья на тарелке, большой стакан молока.
— Спасибо…
Игнат Игоревич и хотел бы подняться, но как-то не привык щеголять перед дамами в трусах. Даже перед женой всегда ходил в штанах.
— А ребятам отнесли?
— У них пиво, им неинтересно… А вы такой домашний.
— Домашний?
— Думаете, мне нужны крутые парни?
Она поставила поднос на тумбочку и села на постель, впритирку к нему. Кручинин хотел отодвинуться, но не смог себя заставить. Тепло упругого тела вспенило кровь.
— А кто вам нужен?
Он потянулся к подносу, Лиза это заметила, но даже не шелохнулась. Она могла бы подать ему молоко, но, видимо, ей захотелось, чтобы он прикоснулся к ней. Или даже обнял.
И он прикоснулся к ней, отчего в горле пересохло еще больше. Отхлебнул несколько глотков молока, поставил стакан на место. Лиза взяла его за руку, которой он как бы обнимал ее. Взяла, еще плотней прижала к себе, и от возбуждения у него зашумело в голове.
— Мне нужен взрослый, состоявшийся в жизни мужчина. Серьезный, основательный… Такой, как вы.
— И вы бы мне пекли печенье?
— Да. И не переживала бы за вашу фигуру, — улыбнулась она.
— Это совсем не обязательно, — загордился Кручинин.
С метаболизмом у него все в порядке, именно поэтому и фигура не страдает от лишнего веса. Он может есть много, но при этом не поправляться. А есть он мог бы печенье, которое пекла бы для него Лиза. А Лариса пусть разводится, если она этого хочет.
— Вы ешьте печенье, пока не остыло, — дрогнувшим от волнения голосом сказала она.
— А если я люблю остывшее печенье?
— Тогда придется немного подождать.
— А если я не хочу ждать?
— Тогда не ждите.
Лиза надавила на его руку и легла на бок спиной к нему. Как будто он сам уложил ее. Так он и хотел. А она не против…
— Мне кажется, это сон, — сказал он.
— Если кажется, ущипните себя… — Она положила его ладонь себе на грудь. — Или меня. Только не сильно.
Ладонь пришла в движение, и Лиза учащенно задышала. Он видел, как в томительном ожидании закрываются ее глаза. Она даже не шелохнулась, когда он расстегнул молнию на ее платье. А когда он стал избавлять ее от одежды, задвигала бедрами, помогая ему… А говорят, чудес не бывает.
Глава 11
Луна светила в полную силу, превращая позднюю ночь в ранний вечер. Но все-таки это ночь, и в ней бродит нечистая сила. Лешие, кикиморы, вурдалаки. И, конечно же, русалки. Не успел Костя подумать о русалках, как показалась одна из них. Красивая девушка с роскошными светлыми волосами открыла калитку, зашла во двор. Она была совершенно голая — пышная грудь, тонкая талия, плоский живот, тонкая полоска внизу живота… Именно так и должно было выглядеть совершенство.
Костя следил за подступами к дому, реагируя на любую, даже самую маленькую опасность. Но если он сейчас поднимет тревогу, это совершенство исчезнет, растворится в ночи. Он не мог этого допустить.
Как оказалось, он правильно сделал, что не поднял тревогу. Русалка вдруг остановилась, улыбнулась ему и стала танцевать, извиваясь всем телом возле старинного «Москвича». То коснется бедром крыла, то проведет рукой по капоту — и все это так сексуально, возбуждающе. Этим зрелищем Костя готов был любоваться бесконечно.
Русалка зачаровала его, заворожила, поэтому он не смог пошевелиться, когда она вдруг зашла в дом. Опомнился он, когда девушка уже подходила к нему. Длинные волосы распущены, пышная грудь обнажена, соски как два карих глаза, улыбаются ему. Она протянула руку и вдруг превратилась в Саловара с его маленькими хищным глазами на крупном круглом лице.
Очнулся Костя на полу. И непонятно, то ли сам упал, пока спал, то ли Саловар ему врезал… Скула болит, значит, врезали…
Саловар смотрел на него с презрением. Он пнул ногой приставленный к стенке карабин, отбросил его в сторону, достал из-за пояса пистолет, стал накручивать на него глушитель. А глаза ледяные, и выражение лица совершенно бездушное. Костя понял, что сейчас должно произойти. Сон на посту — это слишком серьезно. Даже если это был эротический сон…
— Брат, не надо! Я больше не буду!
— А больше и не надо, — качнул головой Саловар.
— А если Пахом придет, вас только двое останется…
— Лучше меньше, да лучше.
Саловар накрутил глушитель, передернул затвор и направил ствол на Костю.
— Ну, не надо! — Он зажмурил глаза и обхватил голову руками.
Но Саловар медлил, не стрелял. Знает, что Костя ждет, потому и тянет. Издевается.
— Давай быстрей! — простонал Костя.
— Эй, а на коленях пощады попросить не хочешь?
Костя распахнул глаза и внимательно посмотрел на Саловара.
— А поможет?
— Поможет, — кивнул тот, опуская ствол. — Если умолять не будешь… Нормально все. Живи. До первого косяка.
— Э-э… Да нет, не будет косяков… Зуб даю! — обрадовался Костя.
Не подумал он почему-то, что нужно упасть перед Саловаром на колени. Хорошо, что не догадался, а то бы точно пулю схлопотал…
— Не буду я выбивать тебе зуб. Я тебя просто застрелю… Давай! Работай!
Саловар отправился спать, а Костя вернулся к окну. Глянул на калитку, осмотрел часть двора и перешел к другому окну. Пахом мог появиться с любой стороны. И не важно, верил Костя в такую возможность или нет. А он не верил, что беглец посмеет сунуться к бабе, из-за которой он однажды уже спалился. Был Пахомов здесь, в этом доме, чудом отсюда ушел. Правда, и погоня, говорят, накрылась медным тазом. Всех, говорят, уложили. Но и сам Пахомов был ранен. А если так, то здесь его точно не будет.
