Летом предыдущего года на Абако обрушился мощный ураган, и капитан Флойд, самый громогласный мужчина за столом, поведал, как до сих пор воюет со страховой компанией. Это породило лавину историй об урагане, что, разумеется, повлекло новый раунд пуншевых возлияний. Клей вовремя остановился, его отец – нет. Джаррет говорил все громче, пил все больше, как, впрочем, и остальные.
Через два часа с едой было покончено, но не с питьем. Теперь официант таскал ром кувшинами, и Клей решил под шумок исчезнуть. Он незаметно выскользнул из-за стола, а потом и из «Голубого плавника».
На тихий семейный ужин это совсем не походило.
* * *
Он проснулся в темноте оттого, что отец громко топал за дверью каюты, насвистывал и даже напевал какой-то мотивчик, отдаленно напоминавший песенку Боба Марли.
– Вставай! – вопил Джаррет. Яхта раскачивалась не столько от волн, сколько от яростной атаки Джаррета на новый день.
Клей еще немного полежал на коротком и узком топчане, пытаясь собраться с мыслями и вспоминая легенду о Джаррете Картере. Тот всегда являлся в контору до шести утра, часто к пяти, а порой и к четырем. И так шесть дней в неделю, иногда и все семь. Он пропустил большую часть бейсбольных и футбольных матчей, в которых участвовал Клей, просто потому, что был занят по горло. Его никогда не видели дома до наступления темноты, а бывало, он и вовсе не возвращался. Когда Клей повзрослел и стал работать в отцовской фирме, Джаррет славился тем, что безжалостно заваливал делами молодых помощников. После того как рухнул его брак, он вообще стал спать в офисе, иногда даже один. Невзирая на все свои дурные привычки, Джаррет неизменно сам открывал дверь, поспевая на звонок раньше других. Он и тогда был не дурак выпить, но всегда мог остановиться, если пьянство мешало работе.
В дни своей славы отец мог не спать сутками; судя по всему, привычка сохранилась. Старик пронесся мимо дивана с громкой песней, распространяя вокруг свежий аромат геля для душа и дешевого лосьона.
– Пора в путь! – крикнул он.
О завтраке никто даже не заикнулся. Клею удалось лишь недолго поплескаться в птичьей ванночке, носившей гордое название душа. Он не страдал клаустрофобией, но от мысли, что можно постоянно жить в такой тесноте, у него закружилась голова. Небо оказалось покрыто облаками, воздух уже нагрелся. Джаррет стоял на мостике, слушал радио и хмуро поглядывал вверх.
– Плохие новости, – сообщил он.
– Что случилось?
– Надвигается сильный шторм. Обещают проливные дожди на весь день.
– А который теперь час?
– Половина седьмого.
– Когда ты вчера вернулся?
– Ты напоминаешь мне свою мать. Кофе – вон там.
Клей налил себе чашку крепкого кофе и устроился рядом со штурвалом.
Лицо Джаррета было почти скрыто за большими солнцезащитными очками, бородой и надвинутым козырьком кепки. Клей подозревал, что очки были надеты, чтобы скрыть опухшие от тяжелого похмелья веки. По радио с крупных судов, находящихся в открытом море, постоянно повторяли штормовое предупреждение. Джаррет и капитан соседней яхты перекрикивались, обсуждая сводку, при этом оба то и дело смотрели на небо и качали головой. Прошло полчаса. Ни одно судно не покинуло бухту.
– Проклятие! – вырвалось у Джаррета. – День потерян.
Прибыли те самые молодые боссы с Уолл-стрит – все четверо в белых теннисных шортах, новеньких кроссовках и таких же новых рыболовных кепочках. Увидев клиентов, Джаррет вышел на корму и, прежде чем те успели прыгнуть на борт, крикнул:
– Мне очень жаль, ребята, но сегодня рыбалка отменяется. Штормовое предупреждение.
Вся четверка мгновенно уставилась на небо. Беглый осмотр облаков привел «бывалых моряков» к заключению, что прогноз ошибочен.
– Вы шутите, – сказал один.
– Будет всего лишь небольшой дождь, – заявил второй.
– Давайте все же попробуем, – предложил третий.
– Ответ – нет, – твердо сказал Джаррет. – Посмотрите: вы видите, чтобы кто-нибудь сегодня рыбачил?
– Но мы заплатили за аренду яхты.
– Получите деньги назад.
Клиенты снова обозрели небо, которое темнело на глазах. Издали, словно канонада, донеслись раскаты грома.
– Простите, ребята, – повторил Джаррет.
– А как насчет завтра? – спросил один.
– Завтра я занят.
Горе-рыбаки удалились, уверенные, что их обманули, лишив трофейных марлинов.
Решив таким образом рабочие проблемы, Джаррет подошел к холодильнику и достал банку пива.
– Хочешь? – спросил он Клея.
– Который час?
– Самый подходящий для пива, – ответил Джаррет.
– Я еще кофе не допил.
Отец и сын устроились на палубе на складных стульчиках, прислушиваясь к отдаленным раскатам грома. В акватории кипела работа: капитаны и матросы закрепляли тросами свои суда, а незадачливые рыбаки носились по пирсу, таща за собой сумки-холодильники и рюкзаки, набитые маслом для загара и кинокамерами. Ветер постепенно усиливался.
– Ты разговаривал с матерью? – спросил Джаррет.
– Нет.
Семейная история Картеров представляла собой сплошной кошмар, так что оба сочли за благо не касаться ее.
– Все еще служишь в БГЗ? – спросил Джаррет.
– Да, и я приехал сюда как раз затем, чтобы поговорить об этом.
– Как Ребекка?
– Осталась в прошлом, судя по всему.
– Это хорошо или плохо?
– Пока это просто больно.
– Сколько тебе лет?
– На двадцать четыре года меньше, чем тебе. Тридцать один.
– Правильно. Ты еще слишком молод, чтобы жениться.
– Спасибо, папа.
Бежавший по пирсу капитан Флойд остановился напротив их яхты.
– Гюнтер приехал. Покер начинается через десять минут. Идем скорее!
Джаррет вскочил, вдруг став похожим на ребенка, проснувшегося рождественским утром в радостном предвкушении подарков.
– Ты как? – спросил он Клея.
– Насчет чего?
– Насчет покера.
– Я не играю в покер. А кто такой Гюнтер?
Джаррет, вытянув руку, указал:
– Видишь вон ту стофутовую яхту? Это его. Немец, старый хрыч с миллионом в кармане и полной коробочкой девиц. Поверь, это лучшее место для того, чтобы переждать шторм.
– Скорее! – крикнул капитан Флойд, уже удаляясь.
Выбираясь на пирс, Джаррет бросил Клею через плечо:
– Так ты идешь?
– Нет, я – пас.
– Не глупи. Это куда интереснее, чем целый день торчать здесь без дела! – крикнул Джаррет, догоняя капитана Флойда.
Клей помахал отцу на прощание.
– Лучше почитаю.
– Как хочешь.
Они прыгнули в шлюпку вместе с еще каким-то типом и, рассекая волны, заскользили в направлении яхты Понтера. Вскоре их уже не было видно за скопившимися в бухте судами.
В течение нескольких предстоящих месяцев Клею больше не суждено было увидеть отца. А значит, и посоветоваться.
Оставалось принимать решение самому.
Глава 11
На сей раз апартаменты были сняты в другом отеле. Пейс все время курсировал по округу, словно его преследовали сонмы шпионов. Обменявшись короткими приветствиями, мужчины перешли к делу. Клей заметил, что жизнь под прессом тайны сказалась на Пейсе. Атлет выглядел усталым. Движения стали нервными, речь слишком быстрой. Ни улыбок, ни вопросов о рыбалке на Багамах. Пейс был решительно настроен покончить с делом, не важно, с чьей помощью – Клея ли, либо другого адвоката из своего списка. Они сели за стол, открыли блокноты, приготовили ручки.
– Полагаю, пять миллионов за каждого убитого – более уместная сумма, – начал Клей. – Конечно, они лишь уличные мальчишки, чья жизнь не имеет существенной экономической ценности, но то, что сделал ваш клиент, могло бы стоить ему миллионных штрафов. Так что суммируем стоимость товара и штрафа и получаем пять миллионов.
– Парень, находившийся в коме, прошлой ночью умер, – сообщил Пейс.
– Стало быть, у нас шесть жертв.
– Семь. В субботу утром появилась еще одна.
Клей столько раз за эти дни умножал пять на шесть, что теперь затруднился с ходу произвести новые вычисления.
– Кто? Где?
– Неприятные подробности потом, ладно? Должен заметить, это был очень долгий уик-энд. Пока вы рыбачили, мы отслеживали все звонки по 911, для чего в таком городе, как наш, да еще в выходные, нужна маленькая армия.
– Вы уверены, что это убийство тоже спровоцировано тарваном?
– Уверены.
Клей стал царапать что-то бессмысленное в блокноте, выигрывая время.
– Итак, сойдемся на пяти миллионах за каждую смерть, – сказал он наконец.
– Согласен.
По пути из Абако Клей убедил себя в том, что это лишь игра в крестики и нолики. Нужно думать не о реальных деньгах, а просто представлять себе цепочку нулей, стоящих после неких цифр. На время надо забыть о том, что можно купить на эти деньги, забыть обо всех судьбоносных переменах, которые они сулят. Забыть о всяких там жюри присяжных. Просто играть в крестики и нолики. Не обращать внимания на острый нож, бередящий душу. Притвориться железным. И помнить главное: твой оппонент слаб, напуган, при этом баснословно богат и очень виновен.
