— Ты дура? Или притворяешься? Тебе сказали пора. Здесь тебе ничего не светит. — Хватаю ее за руку и веду к лифту. Лешка идет следом. В лифте Ульяна наконец запахивает шубу и вырывает руку.
Охранник смотрит в нашу сторону без тени вины.
— Вы зачем посторонних пропускаете?
— Так она сказала, что коллега с работы и привезла документы. Еще папку показывала.
— А позвонить? Никак?
— Я звонил и в домофон и на телефон, но Вы не отвечали.
Я вспомнил, что вчера домработница сказала, что домофон сломался. Но все равно с охраны вины это не снимает.
— Я же знал, что Вы дома, вот и пропустил, вдруг там что то важное.
— Я ставлю в известность Ваше начальство. Ульяну Васильевну Серову занеси в черный список.
— Меня? В черный список? — Визжит Ульяна, разве, что не брызгая слюной. — Ты еще пожалеешь.
Она подбегает к двери, распахивает ее и вываливается на улицу, падая на колени, спотыкаясь на подвернувшихся каблуках. Шуба задирается на талию, предлагая нашему вниманию голый зад с ниточкой между половинок. Быстро вскакивает на ноги и грозит мне кулаком.
— Пожалеешь. — Читаю я по губам, ее уже не слышно. Дверь давно захлопнулась.
Охранник охреневшими глазами смотрит ей в след. Я щелкаю у него перед носом пальцами и он отмирает.
— Ее здесь не было. Поняли?
В ответ он только кивает. А мы идем на подземную парковку, сегодня я за рулем, Лешке еще рановато.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ ТИХОЕ СЧАСТЬЕ
Едем какое то время молча. На дорогах пробки. Снегопад в конце марта, не такое уж редкое явление, скоро весна. Налажу работу клиники, можно и слетать на море. За границу меня пока не выпустят, еще пять лет я не выездной. Можно подумать я секреты собираю в операционной.
— Ты Яське расскажешь? — Вырывает меня в реальность Лешка.
— Нет, и ты молчи. Не за чем ее заводить.
— А зря, я бы рассказал. Вдруг узнает.
— Откуда? Охранник молчать будет. Ты тоже Стасе не говори.
— Не моя тайна, не скажу. Но все таки… — Настаивает Лешка.
— Все. Закрыли тему. — Включаю радио и дальше едем молча.
Осадок на душе остался. Вот и элитный дом отца, добирались мы почти час. На метро быстрее вышло бы, но я сто лет не был в подземке. Лешка впрыгивает первым. Берет пакеты с подарками. Мы постарались. Тихонечко сфотографировали отца и Нину вместе, потом заказали картину. Крупным планом в центре они, а внизу по углам мы с Ясей и Лешка со Стасей. Прикольно так получилось. А так же купили дорогущий фотоаппарат, нас заверили, что он один из лучших. Альбом же нужно продолжать. Подхватываю букет для Нины. Красивый получился. Девчонки в цветочном что то наколдовали. А я домой опять ландыши притащил. На кухне в вазочку поставил. Нас встречают молодожены, стол накрыт. Горит камин. Уютно так, по домашнему. Чуть на слезу не пробило. Отдаю букет невесте и спешу в ванную, руки помыть. Лешка уже выловил Стасю, руки ей на живот положил и так стоят, затихли. А вот и моя красавица. Волосы распустила. Платье красивое и неизменная наша кошка на плечике глазками искрит. Поймал. Соскучился. Обнимаю и целую в губы. Сладкие такие. А сам весь на иголках. Не хочу говорить. Она как будто что то чувствует, смотрит внимательно мне в глаза, а мне хочется взгляд отвести.
— Что то случилось? — Смотрит внимательно.
— Да вроде нет.
— Проходите за стол. — Спасает ситуацию отец. Обнимаю за талию и веду к столу свою ясновидящую.
Ужин проходит в душевной обстановке. Рассказываю о клинике. Яся с отцом делятся делами фирмы.
— Девочки, я даже не знаю как сказать. Возможно вы будете против. Но я хотела бы предложить выставить наши дома на продажу. И на эти деньги купить три дома рядом за городом. Наши то давно в черте города.
— Мамочка, мы за, там мы жить не собираемся, что ж им пустыми стоять.
— Как то не хорошо получается. — подал голос отец и мы закивали — Женщины нас жильем обеспечить решили.
— Не решили, а принести в приданное. Вы нас и так жильем обеспечили. Вон у каждого какие хоромы.
Ну что тут скажешь…
Прощаться стали ближе к полуночи. Ужин получился безалкогольный. Стасе нельзя, Лешка из солидарности не пьет. Да и мы, вроде как, маленького сделать пытаемся. До дома уже ехали без пробок. Пришлось заезжать в магазин. Стаське вдруг мороженного захотелось, а набрала целый пакет всяких вкусняшек. Я поворчал для порядка. Но что поделаешь с беременной.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Захлопнув дверь своей квартиры, мы как буд то отгородились от всего мира. Не сговариваясь направились в спальню. Я только протянул руки, Яся начала стаскивать мой свитер. Возится с пряжкой ремня. Я и сам был на взводе. Так соскучился. Стягивал с нее платье, колготы. Не романтично конечно, чулки смотрелись бы лучше, но их я сегодня уже видел и что то у меня на них не встало. А сейчас, когда я возился с колготами, стараясь их не порвать, а в итоге не выдержал и рванул в самом интересном месте. Чем вызвал смех у Яси. Тут же запустил руку в отверстие, отодвинул в сторону трусики и по хозяйски провел пальцами по нежным мокрым лепесткам. Яся уже высвободила мой член из трусов и крепко ухватилась, словно это переходящая палочка. Она провела рукой от основания к головке и обратно. Я вообще перестал соображать. Толкнулся вперед освобождаясь от захвата, толкнулся в уже готовую мокрую щелку. Вошел сразу на всю длину. Заставив Ясю громко застонать. Задвигался сначала медленно, потом сильнее. Трусы и ее и мои мешали. Выскочил сначала из брюк, потом из трусов, покинув теплое бархатное местечко. Стянул с Яси остатки колготок вместе с трусикам. Подтянул ее к себе, заставив встать на колени подхватил под живот и опять заполнил ее собою. Получив полную свободу действий, я начал вбиваться как одержимый. Срывая громкие крики с Ясиных губ. Потом извинятся буду. Сейчас у меня снесло крышу. Вроде она кричит от удовольствия, а не от боли. Намотал волосы на кулак и увеличил темп. Ноги Яси задрожали и она упала лицом в подушку.
— Еще, прошу, еще. — Значит не только у меня снесло крышу. Я вколачивался и вколачивался на предельной скорости, просунул руку к промежности и царапнул клитор и Яся взорвалась, мышцы начались сокращаться зажимая меня в тисках. Не давая больше двигаться. Да уже и не нужно было. Я начал кончать. Долго, бурно. Как после месяца воздержания. Упал сверху на Ясю, чуть не расплющив ее на матрасе, но тут же скатился давая ей дышать, потянул ее к себе. Дышать невозможно, горло горит.
— Ты оказывается тоже кричать умеешь. — Хрипло выдавила Яся.
Я?Кричать? Вот это да. А я даже и не заметил.
— Опять я тебя поцарапала, вовремя ты меня перевернул, а то бы я тебе всю спину спустила. Нужно опять маникюр короткий сделать.
— Моя ж ты, кошечка. Я не против, что ты иногда будешь свои коготки об меня чесать.
Вскочил с кровати и потянул ее за собою в душ. Но как то помыться нам особо не удалось. Мы больше занимались любовью, чем мылись. Ночь была долгой, страстной, уснули мы только под утро
ГЛАВА 21 НЕОЖИДАННОСТЬ
Вот уже неделю Саша встает в шесть утра, быстро завтракает и убегает в госпиталь. Он закрывает там все дела, чтобы заниматься только клиникой. Я несколько раз порывалась вставать вместе с ним, чтобы приготовить завтрак. Но он прерывал все мои порывы.
— Ясенька, отдыхай тебе же к девяти, поспи еще немного. Отдохни.
И я смирилась, после ежеутреннего поцелуя закрываю глаза и снова проваливаюсь в сон. Просыпаюсь в восемь по будильнику. Мы и так засыпаем после полуночи, упорно пытаемся сделать малыша. Секс у нас на грани фола. Запредельный, долгий. Мы очень скучаем, когда долго не видимся, а это целый день, а иногда и сутки, когда у Саши выпадает дежурство. Я стараюсь и свои выходные под его подогнать. Лешу выписали он дома. Стаська почти пропала, хоть и квартиры рядом. Не хочу им мешать. Мы очень часто бываем у мамы с Владимиром Александровичем. Дома выставлены на продажу. Один продан, и деньги поступили мне на счет. Приезжают и Леша и Стася. Мама вся светится и ее отношение к нам поменялось. Мы часто разговариваем по душам. Саша с отцом тоже помирился, папой зовет. Дела обсуждает. Он ему на клинику денег добавил, хоть мой Доктор и сопротивлялся. Оказывается работа в фирме это так, ради мамы. Оказывается он очень высоко оплачиваемый юрист. Берется за особо сложные дела. Мы от него узнали, что Глебу и его дружкам дали по пятнадцать лет, по максимуму. Вернется, если вернется, не скоро.
