Что же, знакомая история — порой кто-то из «чистильщиков» решает, что жизнь вольного сталкера лучше, чем муштра и казарма. Таких дезертиров даже не особенно ловят, считается, что со своей ограниченной имплантацией они неспособны выжить внутри Барьера.
Но ведь внутри Барьера есть искусники, способные добавить к стандартному набору что угодно.
— И что, больше не хочешь в «Ковчег»? — ехидно спросил я. — Высшая раса, экология, всё такое…
— Не хочу, — произнесено это было так твёрдо, что дальше я спрашивать не стал.
А вскоре стало не до вопросов — мы забрели в густо заселённое колониями скоргов пространство, где автоны достигали размера деревьев, а каждый участок земной поверхности мог содержать либо «Магнит», либо «Дурман», либо «Алмазную пыль», а то ещё что-нибудь похуже.
Учитывая, что мы не горели желанием погибнуть, пришлось идти помедленнее, тщательно выбирая дорогу.
На маршрут, на который обычно уходит час, мы потратили почти два, но зато миновали опасный участок, где теснились Уласовская паутина, котлован на месте Грубчанского озера и кишащее скарабеями и скоргами Никольское болото, ставшее после Катастрофы на редкость глубоким и опасным.
А затем совершили последний, как известно, самый трудный рывок, и перед нами открылась панорама Припяти.
— Дошли, — произнёс Синдбад с некоторым облегчением. — И никто нас не догнал.
А я во все глаза уставился на реку чуть вверх по течению от мостовых быков — там из воды торчали металлические отростки, образующие нечто вроде сетчатого коралла, и от них поднимался жёлтый дым.
Совсем, как в галлюцинации, посетившей меня в лавке Галдежа.
Но ведь сегодня днём, когда мы тут проходили, ничего подобного не было. Способностями к ясновидению я не обладаю. Выходит, это была не просто галлюцинация. Но что тогда, что?
Я вспомнил тот момент в Сосновом Бору, когда услышал взрыв как бы из двух точек одновременно, миг, когда мои импланты показали множество живых «меток», хотя вокруг не было никого…
«Неужели?…» Нет, это слишком бредовая мысль, и лучше её откинуть!
Глава 6
Пульсация
9 февраля
Мы спустились к воде, и тут мои датчики дружно «взвыли», сигнализируя, что на другом берегу наблюдается движение.
— Кто-то шлёпает нам навстречу, — сообщил я. — Приготовимся на всякий случай.
Синдбад хмыкнул, и мы улеглись на бережку, под прикрытием нескольких здоровенных валунов. Прошло минуты три, и к переправе вышли трое сталкеров — судя по отсутствию знаков различия, из вольных ходоков. Все в шлемах, с застёгнутыми масками, поэтому узнать их сразу я не смог.
Так что на всякий случай прицелился и палец положил на спусковой сенсор.
Трое остановились, принялись вертеть головами, а затем неожиданно разбежались в стороны и залегли. Неужели заметили опасность, которую не вижу я, хотя бы того же технокракена в глубинах Припяти?
При воспоминании об императоре гидроботов мне стало жарко.
— Эй! Вы, там! — донеслось с другого берега, и стало ясно, какую именно опасность засекли коллеги.
Нас с Синдбадом.
— Да, мы тут! — ответил я. — А вы кто?!
Этикет отношений двух групп сталкеров, что сошлись в узком месте — это вам не китайские церемонии, это куда более практично. Главное — выжить, а на втором месте стоит задача не уронить собственный авторитет крутого и бесстрашного парня. По крайней мере, так размышляет большинство, я же насчёт авторитета стараюсь не заморачиваться.
— Я — Вихрь! — ответили мне с другого берега.
Понятно, как эти парни нас засекли — Вихрь проводник, как и я, и уступает мне не очень сильно.
— А я — Лис. — Я поднялся в полный рост и махнул рукой.
— Лис? — Мой манёвр повторил один из сталкеров на том берегу. — Я же видел тебя сегодня в Тушинском лагере?
Ага, значит, дубль отправился в столицу — похоже, коррозия не до конца сожрала его мозги. Непонятно только, зачем он засветился на одной из самых посещаемых баз московской локации.
— Как видишь, я тут, — я пожал плечами. — Ну что, кто первый идёт?
— Ваша очередь, — и Вихрь сделал широкий жест.
Мы с ним несколько раз пересекались, единожды даже работали вместе, водили по Старой Зоне партию учёных, и я знал, что этот порывистый, под стать прозвищу парень не склонен к подлым поступкам.
— Пойдём, — сказал я Синдбаду. — Вежливые люди встретились, нас пропускают.
Когда мы шагали по переправе, я подозрительно глянул в сторону торчавших из реки «кораллов», надеясь, что они окажутся мороком и исчезнут. Но нет, они даже потянулись к нам, а струи желтоватого дыма стали гуще, поползли над водой, подобно толстым червякам.
Вот пакость, она ещё и на людей реагирует.
— Привет, Лис, — сказал Вихрь, когда мы очутились на твёрдой земле. — А я был уверен, что ты в Москве.
— Скоро буду, — пообещал я. — Что у тамбура? Рапторы не топчутся?
— Одного видели, но он какой-то подраненный и квёлый, похоже, не до конца ещё восстановился. Ну, бывай здоров, — Вихрь кивнул, и трое сталкеров затопали через Припять к левому берегу.
Судя по тяжёлым рюкзакам, парни прогулялись по Пятизонью не зря.
Я только отвернулся от реки, когда ночной мрак разорвала зеленоватая вспышка, прочертившая небосклон. Вслед за ней появилась вторая, и по облакам поплыли струи изумрудного свечения, похожего на северное сияние.
— Пульсация? — озадаченно спросил Синдбад. — Очень не вовремя…
— Ничего, успеем, — сказал я, давая максимальную нагрузку на зрительные импланты.
Поднимающийся над руинами АЭС, подпирающий небеса столб тамбура вращался куда быстрее, чем обычно, и именно от него расползались по небесам мертвенно-зелёные сполохи. А это означало, что близится пульсация — явление непредсказуемое, опасное, а по последствиям сравнимое с извержением полудюжины вулканов, которое вдобавок сопровождается землетрясением и цунами.
Во время пульсации в тамбур сунется только самоубийца, но у нас ещё оставалось время, чтобы пройти через гипертоннель, выскочить с другой стороны и убраться из зоны поражения.
Но, чтобы воплотить этот план в жизнь, следовало поспешить.
Мы шустрее зашевелили конечностями, не забывая поглядывать по сторонам — тут, около атомной станции, всегда есть шанс наткнуться на агрессивно настроенных чугунков, а то и на свеженькую ловушку.
— Твою мать! — воскликнул Синдбад, когда столб торнадо окутала паутина грандиозной молнии, и в первый момент я не понял, что именно вызвало столь бурные эмоции у моего спутника.
А затем увидел, как метрах в ста от нас, прямо на дороге к тамбуру, одна за другой возникли пять фигур: в чёрных боевых костюмах, с «мегерами» в руках, с пламенеющими даже в ночной тьме оранжевыми крестами на рукавах и на налобниках шлемов.
Бойцы Дьякона! Их ещё тут не хватало!
— Быстрее, в сторону! — крикнул я, надеясь, что праведники не очухались и нас ещё не засекли.
Но оказалось, что это не так.
Нас не просто заметили, а ещё опознали как врагов, и одна из «мегер» выплюнула заряд картечи. На наше счастье, у её хозяина после переноса слегка мутилось в голове, и поэтому он не смог взять прицел. Бетонная плита, валявшаяся на обочине, покрылась трещинами, а мы остались невредимы.
Я шлёпнулся наземь, перекатился в сторону и принялся стрелять, надеясь, что Синдбад безо всяких подсказок сообразит, что ему делать. Он не подвёл, сиганул в другую сторону, и «карташ» в его руках заплевался огнём, посылая пулю за пулей в сторону сектантов.
Один из них даже пошатнулся, и я было обрадовался, что число наших противников уменьшится. Но выяснилось, что всё не так — из-за груды обломков медленно выехал покорёженный раптор и покатил в нашу сторону.
— Твою мать, у них мнемотехник с собой… — протянул я, вытаскивая гранату и активируя её.
Бросок мой оказался точен, и облако раскалённой плазмы поглотило двигавшего к нам чугунка. Когда оно исчезло, открылся чёрный остов биомеха и полное отсутствие людских трупов.
Праведники, чтоб их всех вспучило, успели укрыться!
Положение, откровенно говоря, складывалось аховое — дорогу к тамбуру бойцы Дьякона перекрывали намертво. Но самое поганое — нам некуда было отступать, сунься мы на переправу, нас постреляют, как мишени в тире, рвани налево, к насосной станции, или направо, к пристаням, это ничего не изменит, всё равно мы на полуострове, выход с которого в руках врага.
Если только броситься в Припять, надеясь на милость гидроботов и их императора.
Но это только в крайнем случае.
Я сменил позицию, и вовремя — то место, где я только что лежал, обстреляли из нескольких «мегер» одновременно. Пристрелялись паскудники крестопламенные или просто решили бить по площадям, надеясь, что рано или поздно попадут.
