Александра это не удивило. Они и сами, уезжая, сделают то же самое. В тайге, да еще зимой, люди испокон веку старались помочь друг другу.
Передохнув, вышли оглядеться. Александр захватил ружье и подстрелил пару белок. Но дядя Паша его раскритиковал:
– Смотри, как неровно бьешь! Шкурку повредил. Гришка будет недоволен.
Григорий, ивановский скорняк, всегда всем был недоволен. Александр подозревал, что это для понта, чтобы его труд больше ценили. Но шкурки Гришка выделывал хорошо, к ним не придрался бы ни один профессионал. Его несколько раз просили научить такой же бархатной выделке, но он всем отказывал. Тайны своего ремесла он хранил свято, заявляя, что они передаются в его семье из поколения в поколение, и негоже ему нарушать традицию.
На следующий день охотились уже по-настоящему. Несмотря на крепкий мороз, Александр добыл соболя, куницу да пару зайцев. Несколько раз они видели лосей, но лицензии на отстрел крупной дичи у них не было, да и к чему заваливать лося? Мясо у него жесткое, шкура невидная. Да и животные они славные, людей почти не боятся, подпускают на выстрел только так. Какая это охота? Убийство, и все.
Всю живность разделали возле зимовья на специальном верстаке. Несъедобные тушки пушных зверей бросили подальше на съедение волкам и лисам. К чему волочь их в село?
За неделю все охотники настреляли дичи столько, что Нива была забита под завязку. Тюк на багажнике на крыше был такой высоты, что, встреть они ГИБДД, не миновать бы Александру штрафа. Но ГИБДД в тайге отродясь не бывало, и до Ивановки они добрались без проблем, хотя перегруженная Нива и буксовала пару раз на переметенной снегом дороге. Но какая это проблема, если в салоне сидят пятеро здоровых мужиков? Подтолкнули, и все дела.
Александр развез охотников по домам, помог каждому выгрузить его добычу. Последним высадил дядю Пашу, и поехал по объездной дороге. У таунхауса затормозил. Может, Павел вернулся?
К его удивлению, у своего входа стояла Наталья с дочкой. У Александра внезапно так потеплело в груди, что он задохнулся от этого радостного и непонятного чувства. Повинуясь ему, вышел из машины и сдержанно поздоровался.
Похоже, что Наталья тоже была рада видеть его, потому что от ее светлой улыбки ее приятное лицо стало удивительно красивым.
– Вернулись? – Александр не знал, что еще сказать.
– Да, мы приехали еще вчера. А вы с охоты? Не замерзли? Стояли жуткие холода.
– Нет, конечно. Да и какие это холода? Для нас это самая обычная зима. Это для вас, южан, жуткие холода, а для нас легкий морозец.
Наталья засмеялась. На щеках появились ямочки, и вся она стала такой располагающей, что Александр неожиданно для себя предложил:
– Может быть, вам зайца оставить? Или рябчика?
Наталья враз погрустнела.
– Нет, спасибо, не надо. Я их и готовить-то не умею, и разделывать. К тому же мне очень зверюшек жалко.
Александр опомнился. Ну и белоручка! Очарование враз пропало.
– Не надо, так не надо. До свидания.
Он большими шагами дошел до машины и уехал.
Наталья долго с сожалением смотрела ему вслед. Может быть, ей нужно было поблагодарить и взять рябчика? Но зачем лгать? Если отдать его Вере, это рано или поздно дошло бы до Александра, и он бы попросту обиделся.
И хватит переживать. Что сделано, то сделано. Для чего завязывать отношения, которые все равно обречены на разочарование? А с нее хватит разочарований. Она позвала дочку домой, но все равно весь день думала об этой встрече, перебирая в голове множество ответов, и все равно не находя ни одного подходящего.
Александр приехал домой. Помогая ему выгружать добычу из машины, Анфиса Николаевна восторженно ахала.
– Ох, да ты и рябчиков добыл! Ну и молодец! Вкуснота-то какая!
Он припомнил проквашенную физиономию Натальи, и криво усмехнулся. Что она понимает в сельской жизни? Чужая, она чужая и есть. Вот Аня на ее месте была бы рада. И тут, будто в насмешку, сзади раздался ее голос:
– Здравствуйте, Анфиса Николаевна! Привет, Саша! Это ты столько зверья бедного угрохал?
Александр нахмурился, а мать пораженно ахнула.
– Ты что, Аня! Да это же охотничья добыча! Это же труды-то какие! Одни соболя что стоят!
– Да, красивые были зверьки. До того, как их убили.
Анфиса Николаевна рассвирепела.
– Скажи дорогая, а чья это на тебе шубка?
– Беличья. Папа добыл, знаю. Но мне все равно зверьков жалко. Я бы и в синтепоновой куртке проходила.
Тут уже и Александр возмутился.
– В китайской куртке в сорокаградусный мороз не походишь. А у нас и покрепче морозы случаются. Так что не выпендривайся лучше, а помоги.
Она послушно взялась за ручки тяжелой сумки. Они вместе с Анфисой Николаевной заволокли ее в дом.
– Заходи, Аня, гостьей будешь! – не слишком радушно пригласила хозяйка.
Засмеявшись, Аня приглашение отклонила:
– Не хочу, спасибо! Я просто мимо бежала, хочу к Наталье заскочить. Мне с ней посоветоваться надо кой о чем.
Она убежала, и Александр, против обыкновения, даже не посмотрел ей вслед.
Они перебирали добычу на кухне. Мать недовольно ворчала:
– Вот ведь балаболка, не приведи такую в невестки! Ей лишь бы поперек слово вставить, никакой почтительности к старшим.
Александр насмешливо поддакивал, дразня мать. В конце концов та не выдержала и сказала прямо:
– Конечно, я приму ее, если ты решишь на ней жениться. Но все-таки Жанна куда лучше. И умнее она, и воспитаннее.
– Жанка хорошая девчонка. Но я ее не люблю.
– А Снежану любишь? Да выдумываешь ты все! Ты в ней привык младшую сестренку видеть, а она в тебе – старшего брата. Вот и вся ваша любовь. Для семейной жизни этого мало.
– А на ком мне тогда жениться прикажешь? Может, ты мне Наталью Исаченко посватаешь?
Анфиса Николаевна переменилась в лице.
– Ты что, сдурел? Окстись, парень! Ишь что удумал? Наталья тут всем чужая! Она, поди, и вовсе не крещенная! Или ты мне это говоришь, чтоб после нее мне Снежана золотом показалась? Ты вокруг посмотри! Хороших девок полно! И любая за тебя пойдет. На Аньке свет клином не сошелся! А про эту Наталью и думать забудь!
– Да не шуми! Это я так! – Александр и сам был не рад, что помянул Наталью.
Но мать все никак не унималась.
– Ох, скажу-ка я об этом отцу. Он тебя на ум-то наставит.
На этот счет у Александра было другое мнение.
– Ну и скажи, что тут такого? Он что мне сделает? Выпорет, что ли?
Прекращая спор, Анфиса Николаевна сунула сыну в руки рябчика.
– Ошпарь да ощипывай. Мне одной не справиться.
Ворча для проформы:
– Я и добудь, я и обработай, – Александр принялся за дело.
К вечеру с работы пришел Иван Александрович. Мать тут же доложила о Сашкиных, как она выразилась, «выкрутасах». Иван Александрович промолчал, но вечером после довольно позднего ужина зашел к сыну на его половину.
– Знаешь, что-то меня сегодняшний разговор насторожил. Конечно, я понимаю, ты мать подначивал не всерьез. Но все-таки скажу. Мне, в принципе, все равно, какую ты невестку в дом приведешь, разведенную, не разведенную, с ребенком или без. Но вот мать сильно переживать будет. Да и родня наша ее не приветит. Так что головой думай. Мозги у тебя есть. Помни, что жить-то тебе с ней, но среди людей. А сейчас спать давай ложись, не сиди. – И добавил с ироничным пафосом: – Столько охотничьих трофеев привезти, это ж сколько сил потратить надо!
Он ушел, а Александр снова подосадовал на себя. И с чего это он матери про Наталью брякнул? Ведь вообще об этом и не думал никогда, а вот черт за язык дернул. Ну да ладно, больше это не повторится.
Глава пятая
Весна подступала все ближе. Работы было полно, и Александр приходил домой все позже. Анфиса Николаевна пеняла ему на это, но втайне гордилась сыном. Даже скупой на похвалы Иван Александрович как-то признался ей, что не знал бы, что делать без Сашки.
– Дотошный он, въедливый. Вот вчера сам договор проверял, нашим юристом составленный, так столько ляпов нашел. А ведь он агроном. Думаю, когда на пенсию уйду, народ его дружно управляющим выберет. Конкурентов у нас нет.
