Однако монопольное положение А. Л. Штиглица на Петербургской бирже вызывало не только зависть его соперников, но и недовольство в Министерстве финансов, где у власти в 1858 г. с назначением министром А. М. Княжевича оказались сторонники преобразований и реформ.
Весной 1859 г. была создана по повелению Александра II специальная комиссия для обсуждения мер по усовершенствованию банковской и денежной системы в России под председательством Ю. А. Гагемейстера и товарища министра внутренних дел Н. А. Милютина, активного участника подготовки крестьянской реформы. В комиссию вошли также А. И. Бутовский, М. X. Рейтерн, В. А. Татаринов, Г. П. Небольсин и Е. И. Ламанский. Кроме того, для участия в работе комиссии был приглашен ректор Киевского университета профессор политической экономии Н. X. Бунге.
А. Л. Штиглиц поддерживал самые дружеские отношения с министром финансов М. X. Рейтерном. Вследствие этой "дружбы" А. Л. Штиглиц продал сестре Рейтерна баронессе Ю. X. Нолькен "по чрезвычайно дешевой цене" имение в Курляндской губернии.
Общая сумма, распределённая по завещанию Штиглица между разными лицами и учреждениями, достигала 100 млн. рублей, не считая недвижимость.
Любопытно отметить, что, будучи человеком, вполне независимым, капиталы которого охотно принимались во всех странах, Штиглиц помещал своё огромное состояние почти исключительно в русских фондах и на скептическое замечание одного финансиста о неосторожности подобного доверия к русским финансам однажды заметил: "Отец мой и я нажили все состояние в России; если она окажется несостоятельной, то и я готов потерять с ней вместе все своё состояние".
Двадцать первая запись в дневнике ЕИВ Николая второго.
Сегодня я объявил выходной. Нет не в империи, а лично для себя. Подъём не в пять, а в восемь, спокойный, без спешки завтрак, словом всё, как и полагается монарху. Выходной был мне нужен, чтобы набраться сил для большого серьёзного разговора с "придворным банкиром Российских императоров Александром Людвиговичем Штиглицем".
Придворный банкир, это его прошлый неофициальный титул, сейчас он просто служащий Государственного банка России, но с его миллионами, лучше иметь его в списке друзей, чем врагов. Это первая мысль. Вторая же более прагматичная, заключается в том, что надо ЕГО, Штиглица деньги заставить работать ещё и для интересов государства Российского.
Как любой банкир, Штиглиц продавал товар, который называется деньги, но с некоторой наценкой, которая называется % по кредиту. Блокнот, показал мне, что этих самых денег, у него накопилось много. Связей у него накопилось ещё больше, чем денег. Даже "мой" Рейтерн, по данным блокнота, у него в долгу.
Как его заставить, часть денег, накопленных, кстати, на государственных займах пустить на благо этого самого государства? Сделать это надо так, что бы господин барон не обиделся и не присоединился к блудовскому кружку. Штиглиц 1814 года рождения, у него жизненный опыт ого, против моих 20 лет, это тоже не маловажно. А почему против 20? Если сложить тот и этот, то, пожалуй, поболее будет, это уже преимущество!
Вот уже Володенька докладывает о прибытии моего гостя.
- Здравствуйте, проходите, пожалуйста, присаживайтесь.
- Здравствуйте, рад вас видеть в добром здравии ваше величество! Я ведь уже и не ждал приглашения, ведь у вас скоро сватовство, поездка не близкая, небось, каждая минута на учёте.
Старый опытный лис, наверное, знает даже больше меня в этом вопросе? Верно, говорят "Шила в мешке не утаишь". Ну что ж, это хорошо. Значит, форму ещё не потерял.
- Да, Александр Людвигович, забот и хлопот хватает, но их количество вещь бесконечная.
- Я вас для более интересного разговора пригласил. Сватовство это процесс известный.
- Слушаю вас со всей внимательностью.
- Как вы думаете, почему восемь лет назад, Британцы и иже с ними нам Крымский конфуз устроили?
Вот так господин Штиглиц, такого вопроса вы не ожидали. А ну ка, что вы мне ответите?
Барон на некоторое время задумался, а потом начал отвечать, загибая пальцы.
- Во первых, их больше было.
- Во-вторых, у нападающих всегда есть преимущество внезапности.
- В-третьих, ружья у Британцев лучше наших были. Опять же пароходы у них в наличии, против наших парусников. Одно слово Европа.
Браво, браво господин барон. Даже здесь вы, не позволяете себе быть искренним. Ладно, будем играть по вашим правилам раз вы уж такой осторожный.
- А скажите Александр Людвигович, зачем это Британцам надо было в такую даль свою рать отправлять, да ещё и почти не "солоно хлебавши", затем мир подписывать? Такие экспедиции дорого стоят.
- Да уж, денег и народу изрядно потратили. Но ведь у них обязательства союзнические были.
Я решил, что хватит упражняться в словесной эквилибристике, и продолжил в другом ключе:
- А почему бы вам не сказать, дорогой мой барон, что руководство князя Меншикова бездарно было;
- Почему не говорите, что непродуманность указаний моего деда, сковывала военных;
- Почему молчите о дурацком запрете на морские баталии, чай адмиралы Нахимов, Истомин, Корнилов, крепко могли потрепать чужие корабли, даже силами их превосходящих. Наши то корабли, всё равно затопить да пожечь пришлось;
- Почему в море мины не поставили, а только на Дунае их весьма успешно применили;
- Почему наши ружья хуже Британских и Французских оказались?
- Почему? В армии воровство процветало, на солдатских харчах, да амуниции некоторые чины состояние сделали.
Штиглиц напрягся, как будто на него мешок возложили, потом весьма осторожно продолжил:
- Так за такие слова, ваш Батюшка, да и Дедушка обычно в Сибирь отправляли, зачем же мне их говорить?
- Ладно.
Уже более спокойно продолжил я. Тут есть причины и глубже лежащие.
- Тут и рабство, только недавно отцом отменённое и почти поголовная неграмотность и технологическая отсталость империи и ещё много чего.
- Только мне с этих двух пунктов начинать нужным кажется:
- Проект закона я на днях подписал об организации всеобщего обучения и с нашими учёными мужами меры наметили, как хозяйство империи на новый уровень поднимать.
- Потому сегодня с вами и разговор этот затеял. Я вот что хочу предложить вам.
- Для обучения грамоте бумага нужна. Бумагу из целлюлозы делают. Целлюлозу из древесных стволов вырабатывают. Стволы и "брёвна" у нас есть, а целлюлозы нет.
Я сделал ударение на слове брёвна, Александр Людвигович это заметил и улыбнулся. Мне показалось, что недоверие много повидавшего человека к коронованному юнцу сломлено. Я продолжил уже конкретно говорить, о своем плане.
- Я хочу создать акционерное общество. У вас есть деньги, у меня новые технологии и ресурсы. Предлагаю построить целлюлозно-бумажный завод, здесь недалеко в Кондопоге. Гарантированный государственный заказ на 100% продукции я обещаю. Как вам такое предложение нравиться?
Мне показалось, что барон вздохнул с облегчением, при его 100 млн. наличности, поместить несколько миллионов в новое дело, да ещё под ЕИВ поручительство, так баловство. Но банкир есть банкир.
- Ваше величество о двух пунктах вначале говорить изволили. Какой же второй пункт будет?
- А второй пункт? Второй пункт ещё интересней. Тридцать лет назад в Британии придумали, как из каменного угля КОКС делать и при этом ещё много полезных продуктов извлекать. Вот я и хочу вторым пунктом ещё одно общество создать, на тех же условиях. Деньги ваши, технологии и ресурсы мои, акции 50 на 50, что бы никому не обидно было.
Теперь уже и невооруженным взглядом было видно, что Штиглиц успокоился, и только закваска высоко профессионального торгаша не давала ему сразу высказать свое согласие. Потому он продолжил:
- Не мог ли я предварительно ознакомиться с предлагаемым вами проектом?
- Безусловно, можете, но с одним НО. Проект этот достояние Российской науки, а потому надеюсь на вашу скромность, уважаемый Александр Людвигович.
- Даю слово барона Штиглица.
С необычайным пафосом произнёс мой собеседник.
Тогда первая часть нашего разговора закончена. Вторая часть начнется чуть позже, когда к нам присоединятся ещё участники.
- Думаю, что вы их знаете.
Через полчаса заглянул Володенька и сказал, что господа Менделеев и Бутлеров прибыли.
Штиглиц, конечно слышал фамилии всемирно известных Русских химиков, но встречаться с ними раньше не приходилось. После взаимных представлений и приветствий мы перешли к деловой части беседы.
Мои соратники хорошо подготовились к встрече, сказался опыт преподавательской работы. Даже химические термины, на которых обычный человек, может сломать себе язык, звучали у них просто и доходчиво. Были показаны простые и наглядные схемы новых химических производств, которые я планировал к созданию. Барона, особенно заинтересовало производство целлюлозы, в связи с тем, что в его владениях уже была бумагопрядильная фабрика. Его интересовало, можно ли будет использовать на ней целлюлозу с Кондапоги. Дмитрий Иванович пообещал ему, что новая целлюлоза даже улучшит качество выпускаемой бумаги. По другим предприятиям, Александр Людвигович проявил меньший интерес, но когда Бутлеров произнёс слово анилин, мне показалось, что какая-то мысль мелькнула в голове банкира.
