Телефон тихо булькнул, сообщая, что получено сообщение. Вытянув руку, я вслепую нащупала его и поднесла к заплаканным глазам.
Лили, ответь, ссыкло ты такое.
Фиона была в своём репертуаре. Недолго думая, я набрала в ответ.
Фи, как грубо.
Я представила, как Фиона засмеялась, получив мой быстрый ответ, в то время, как я, наверное, больше часа жёстко игнорила её.
О, так значит, мы всё-таки живы и здравствуем. И не "Фи", а сними трубку.
Не обратив внимания на последний приказ, я просто напечатала.
Конечно, жива, а что? Были сомнения?
Я едва успела выдернуть последнюю бумажную салфетку из опустевшей коробки, как телефон снова заливался трелью.
Пол весь испереживался.
Улыбнувшись сквозь слёзы, я отправила ответ.
Успокой большого брата.
На этот раз мне пришло офигенно длинное для Фионы сообщение, аж из нескольких частей. Обычно она предпочитала, если не короткие отписки, то довольно лаконичные ответы. По её словам, ей было просто лень стачивать маникюр, клацкая по экрану, да и за звонок можно было передать куда больше информации.
Последние пятнадцать минут спорила с Полом о твоей потенциальной склонности к суициду. Тема оказалась очень актуальной. Особенно после того, как ты, заявившись к дому моего обожаемого двоюродного братца, примкнула к его стороне, а не повисла с мольбами о пощаде на шее Калеба.
Шмыгнув носом, я быстро нажала отправить.
Даже не пытайся, Фи. Я не хочу говорить о твоём брате. Не надо испытывать на мне свои приёмчики.
Я снова потянулась к коробке с бумажными салфетками, но пальцы коснулись пустого картонного дна. Раздосадовавшись на весь мир, будто ополчившийся на меня, я со всего маху шибанула по коробке, послав её в долгий полёт до середины комнаты.
Телефон в моей руке завибрировал.
Рано или поздно тебе придётся об этом поговорить. Лучше рано, конечно. Просто, когда время настанет, детка, вспомни, что у тебя есть я.
Решив ничего не отвечать, я уже было, хотела отложить сотовый в сторону, как пришло новое сообщение. Оно было коротким.
И я.
Улыбнувшись, я посмотрела на номер. Это был Пол.
Соскользнув с кровати, я сдёрнуло покрывало, а затем прошлёпала к шкафу. Недолго думая, вытащила с полки Честа одну из его дурацких футболок, которые так шли ему, и натянула на себя. Мне хотелось, чтобы он был сейчас рядом со мной, хотя бы просто вот так. Он — моя старая привычка, а от них, как известно почти невозможно избавиться.
Проплакав бесполезными пустыми слезами до хрен знает скольки часов ночи, я, наконец, провалилась в сон без сновидений.
Утро встретило меня головной болью и серым унылым небом, низко нависшим над родным Абердином. Апатично жуя свой безвкусный завтрак, я размышляла над несправедливостью этого мира. Моё философствование было прервано звуком будильника, который я поставила сама для себя, чтобы не опоздать с выходом из дома. Выкинув остатки отвергнутого завтрака в мусорное ведро, я быстро натянула куртку и, схватив рюкзак, шагнула к выходу.
Открыв дверь, я отскочила в сторону. Похоже, это входило у меня в привычку. Скоро буду пугаться собственной тени.
— Калеб… Привет? — настороженно и как-то немного вопросительно протянула я, поглядывая на своего бывшего, стоявшего на крыльце и загородившего мне весь проход.
Я даже и не знала, как расценивать его появление. Однако прежнее побитое выражение лица, видимо, исчезло безвозвратно, но и та злость, которой он исходил ещё вчера у дома Честера, исчезла.
— Ты не брала трубку, — вместо приветствия заявил он и потребовал ответа. — Почему?
Я пожала плечами. Терять мне всё равно было уже нечего.
— Не хотела, — буркнула я и попыталась его обойти, но он синхронно со мной сделал шаг в сторону.
— Из-за него? — Калеб в пол-оборота ткнул пальцем куда-то себе за спину.
Я наклонилась правее, выглядывая из-за его плеча, чтобы рассмотреть, на кого же он мне указывает, и ещё раз подскочила.
На дороге перед моим домом стоял тёмно-фиолетовый додж челленджер Честера, а сам его хозяин, прислонившись к двери машины, медленно и расслабленно выпускал кольца табачного дыма куда-то в небо. Заметив, что я смотрю на него, он отсалютовал мне поднятой рукой с зажатой между пальцев сигаретой и широко улыбнулся.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Честно говоря, после вчерашнего я ждала его звонка. Он так легко разбил мои никуда не годные доводы. Буквально одним взглядом. Но он не позвонил. Хотя… чего я хотела от этого звонка? Сказать ему ещё раз: "Честер, ты ошибаешься" или "Нет у тебя власти надо мной", или "Ты опять пользуешься моей слабостью". Хотя мне до сих пор не было ясно, кто тогда кем воспользовался, и было ли это вообще использованием или что вернее взаимопользованием.
Удивительно, но по прошествии времени ты начинаешь смотреть на минувшие события совершенно под другим углом. Тебе открываются какие-то новые нюансы, ты подмечаешь то, на что раньше и внимания не обращал. И вообще, правду говорят, что все мы сильны "задним" умом. Я прочувствовала это на собственной шкуре, ох, как хорошо.
Сглотнув, я вернулась в вертикальное положение и посмотрела на недовольного Калеба.
— Как…
— Как мы ещё не поубивали друг друга? — прервал он меня. — Не знаю, Лили. Я долго думал. Конечно то, что случилось между тобой и твоим… другом, — он специально подчеркнул это слово. Я почувствовала, что начинаю предательски краснеть, — в общем, я не ожидал этого. Но, в конце концов, я оступился, ты оступилась, око за око…
— Это не было местью, — поспешно вставила я.
— А чем же это было?
Хороший вопрос, Калеб. Я сама себе его теперь регулярно задаю, — простонала я про себя, а вслух произнесла:
— Это просто было и всё.
Я снова попыталась прошмыгнуть мимо него, но он не давал.
— Калеб, пожалуйста, дай я пройду, — опустив голову, прошептала я.
Я не имела права что-то высказывать ему или требовать. По сути, мы оба запутались, наши отношения, начавшиеся так прекрасно, подошли к концу. И если Калеб разжёг костёр, то я развеяла пепел. Мы действительно были квиты.
За эти полторы недели я осознала, что я могу прожить без него. Мне, конечно, было больно от его предательства и от того, что нет возврата к прошлому, но в десять раз мне было больнее от отсутствия Честера в моей жизни. И теперь, только начав осознавать это, я поняла, насколько велика разница между другом и любимым.
Парни приходят и уходят, а настоящие друзья остаются. Именно поэтому вчерашние слова Честера подняли во мне настоящую волну паники. Мне хотелось возврата к прошлому; пусть даже в немного искажённом виде, но, если предположить, что наши отношения пойдут дальше, я могла вообще лишиться Честера, в любом виде. Да, и не могла я представить Честа кем-то большим для себя. Так же как я не могла представить Калеба своим другом. Дружба с бывшим — это какое-то извращённое понятие, такое же, как и секс с другом. Может, цивилизованные люди, расставаясь, поддерживали видимость приятельских отношений, но я так не могла. Выходило, я не цивилизованный человек, а дикарь какой-то? Уверена, встрется я с Калебом даже через десять лет, желание съездить ему по морде за его измену будет таким же острым, как и сейчас.
— Лили, — начал он и попытался коснуться меня, но я отпрянула.
— Не надо всё усложнять. — Я почувствовала, как предательские слёзы всё же начинают наворачиваться на глаза. — Думаю, теперь точно всё кончено, не стоило тебе приезжать сюда.
Калеб ничего не ответил. Я только заметила, как заострились черты его лица, когда он, скрипнув зубами, по недоброму прищурился. Размашистой походкой, подойдя к своему джипу, он забрался внутрь, завёл мотор и на дикой для местного гололёда скорости, стартанул с места, разметая по сторонам высыпавший за ночь снег.
Я наблюдала, как автомобиль скрылся из виду. Закинув рюкзак на плечо, я решительно направилась к Честеру.
