25 февраля 1942 года экипаж Ивана Борзова, в составе которого Павел Макарович Черкашин исполнял обязанности стрелка-радиста, бомбил мост через реку Нарву, чтобы приостановить наступление фашистов на Ленинград. И в дальнейшем вся боевая жизнь молодого лейтенанта была тесно связана с героической обороной города Ленина.
Больше 120 боевых вылетов совершил Павел Макарович вместе со своими товарищами. Успех не всегда сопутствовал экипажу, но крепло военное мастерство. Кроме десятков разбитых мостов и эшелонов гитлеровцев на железнодорожных станциях, на счету у экипажа записаны 12 потопленных вражеских военных транспортов и все в районе Ленинграда - Таллина.
За боевые дела летная часть в числе первых получила гвардейское звание, награждена орденами. Сам Павел Макарович награжден двумя орденами Красного Знамени, орденом Отечественной войны первой степени, орденом Красной Звезды и многими медалями.
В памяти Павла Макаровича сохранилось много боевых эпизодов. Из них самым памятным стал боевой вылет на бомбежку подходов к порту Таллин, куда фашисты усиленно направляли свои транспорты.
В тот день экипаж совершил два безрезультатных вылета, так как туман скрывал подходы к порту. Вылетели в третий раз. Путь к порту оказался чистым от тумана, и на водной поверхности четко виднелся транспорт.
Командир корабля сделал разворот, штурман произвел расчет бомбометания, и смертоносный груз полетел на врага. Павел Макарович ясно увидел, как бомбы подбили вражеский транспорт и сфотографировал этот момент. Одна из бомб попала в непредвиденную цель - в склады боеприпасов на берегу, и там началась паника...
Боевые действия наших войск развернулись на просторах Европы и недалеко оставалось уже до логова фашизма - Берлина. Но Павлу Макаровичу не суждено было встретить День Победы в боевом строю.
Ранняя осень 1944 года в Прибалтике выдалась теплой и тихой. Над землею простиралось ясное голубое небо. Но вскоре ползущие с севера темные тучи нависли над морем. Стало мрачно и холодно, зарядили нудные дожди.
Войска Ленинградского фронта освободили всю материковую часть Эстонии. Гитлеровцы удерживали лишь острова Хийумаа и Сааремаа. Советское командование готовило крупную наступательную операцию.
У морской авиации Краснознаменного Балтийского флота в те дни дел было невпроворот. Наши самолеты вылетали в море на разведку, топили вражеские корабли.
Утром 29 сентября из штаба ВВС флота поступил приказ произвести разведку в Рижском заливе и Ирбенском проливе. Требовалось получить данные о движении фашистских конвоев, доставлявших подкрепления своим войскам на острова и в Ригу.
Погода стояла отвратительная. Аэродром то и дело заволакивало туманом. Моросящие дожди предельно сокращали видимость.
- Кого пошлем? - спросил командира полка начальник штаба Иванов.
Майор Ситяков задумался, а потом решительно сказал:
- Полечу сам. Со мной, как всегда, пойдет флагштурман Заварин, стрелком-радистом - Черкашин.
На пункте связи дежурила старший матрос Фаина Мошицкая. Она держала связь с самолетом Ситякова до его прихода в заданный район, приняла сообщение об обнаружении вражеских конвоев, вела экипаж и на обратном маршруте.
Внезапно связь оборвалась. А вскоре мы узнали, что больше никто из нас не увидит ни Федора Андреевича Ситякова, ни Григория Антоновича Заварина. Самолет упал в море. Командир полка и флагштурман погибли. Чудом спасся Павел Макарович Черкашин. Он и рассказал о случившемся. Вот как это было:
Шли в облаках. Спустились ниже. Местами землю окутывал сплошной туман. Взяли курс на Ирбенский пролив. Опять появилась сплошная облачность. Пришлось подняться на высоту 4 - 5 тысяч метров. Пробиваться вниз стали уже над проливом. Вышли из облаков на высоте 500 метров, и очень неудачно прямо над вражеским конвоем из четырех транспортов и нескольких кораблей охранения.
Гитлеровцы открыли сильный заградительный огонь. Пришлось отказаться от атаки и уйти снова в облака. Но вот в их разрыве заметили на море еще несколько конвоев, следовавших на большом расстоянии один от другого. Решили атаковать головной конвой. Выбрали крупный транспорт. Сбросили торпеду удачно. Видно было, как вражеский корабль переломился и стал медленно погружаться в воду.
На обратном пути метеорологическая обстановка не улучшилась. Летели вдоль побережья. Но при выходе на сушу встретились со сплошной стеной тумана. Горючего было еще достаточно и, изменив маршрут, пошли на бреющем полете над Финским заливом. Связались с радиостанцией штаба ВВС флота. Оттуда получили приказание совершить посадку на одном из аэродромов возле Ленинграда. Такому приказанию были рады. Черкашин пошутил:
- Давно в театре не бывали. Сегодня сходим.
Хотел еще что-то сказать, но внезапно последовал резкий удар, а затем наступила гнетущая тишина. "Самолет упал в море и тонет, - молнией пронеслось в голове. - Надо спасаться". Черкашин нащупал какую-то дыру, с трудом протиснулся и как пробка выскочил на поверхность. Механически взглянул на наручные часы - было ровно 17.00. Помог спасательный жилет. На него теперь была вся надежда. Он сработал отлично. "А как же другие? подумал старший лейтенант. - Надо искать командира и штурмана".
Начал кричать, но никто не отзывался. Туман глушил голос. Живы ли они? Далеко ли до берега?
Неожиданно он увидел впереди какой-то предмет. Им оказался масляный бак с разбившегося самолета, а рядом какие-то обломки. С их помощью и забрался на бак. Только тогда почувствовал сильную боль в обеих ногах. Взглянул на руки - кожа с них содрана по самые манжеты комбинезона.
Прошло, наверное, около часа. Стали коченеть ноги. Дрожь пронизывала все тело. И не удивительно - в конце сентября на Балтике - не купальный сезон. Неожиданно услышал слабый звук мотора.
- Помогите! - вырвалось из горла. Крикнул еще несколько раз.
В разрывах тумана Черкашин увидел небольшое судно. Не выдержав, соскользнул с бака и поплыл навстречу. К нему приближался рыбацкий мотобот с шаландой на буксире.
В шаланде сидели две женщины и старик. Они и вытащили его из воды, помогли снять спасательный жилет, уложили на сети. Старик снял с себя шубу и накрыл спасенного. При этом задел его ноги. Их пронзила адская боль. Черкашин громко застонал и потерял сознание.
- Разделало тебя, парень, - сказал старик, когда Черкашин очнулся. - С руками, да и с носом плохо у тебя. А с ногами еще хуже. Боюсь, перебиты ноги...
Слова рыбака как обухом ударили по голове. "Останусь без ног и без рук, - пронеслось в сознании. - В 30 лет быть калекой, стать обузой для близких? Нет..." Рука невольно потянулась к кобуре пистолета. Но пистолета не оказалось. Заплакал от обиды. Потом стало легче... и стыдно за себя. Подумал: "Трусы только так поступают". Вспомнил слова любимого писателя Николая Островского, которые знал наизусть: "Шлепнуть себя каждый дурак сумеет... А ты попробовал эту жизнь победить?.. Умей жить и тогда, когда жизнь становится невыносимой. Сделай ее полезной".
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
