Через час, укрыв спящую головану пледом, я пошел потрошить убитую кошку. Похоже, кугуар или пума. Коричневая шкура, большое тело, вес килограммов под полсотню минимум. Самка. Если судить по зубам – молодая самка. Значит, вкуснее будет, кошачье мясо вроде как вполне съедобное. Вырезав килограммов пятнадцать мякоти, остальное оттащил метров за сотню ниже по течению ручейка и сбросил в воду. Пусть унесет подальше. Нет, я все понимаю, тот же взрослый медведь унюхает кровь и припрется хрен знает откуда, но вот что-то мне кажется, что именно здесь медведя нет. Нет много еды, нет шишек, ягодников, грибы есть, но ест ли их медведь – бог его знает. Кошка, похоже, потому здесь и жила, что молодая, угодья-то небогатые, подлеска нет – значит, нет зайцев, косуль, оленей в конце концов. Только птицы и такие, как мы, прохожие.
Но все едино придется бдить за себя и того парня, а то расслабился несколько последних дней. Так, обдумывая свое поведение и всякие вероятности, я подвесил мясо в холщовом мешке на дереве, неподалеку от нас, а сам поставил вариться похлебку. Но на ночь все едино погашу: нет смысла пялиться в огонь, а потом глупо хлопать в темноту глазами и ничего не видеть.
Накормив сонную Герду, силком напоив ее, вновь укрыл пледом. И поскольку делать пока было решительно нечего, залез на поваленный гигантский ствол. Он хорошую просеку в этом лесу сделал, хоть горы видно. И кстати, до них вроде как рукой подать, километров двадцать-тридцать. Но как мне их будет нелегко пройти, сейчас даже думать неохота. И потому я поудобнее уселся, опершись спиной на корни, положил двудулку себе на колени и начал чистить револьвер. Хоть всего разок выстрелил, но почистить необходимо. И вообще, надо все оружие перечистить, время есть. Влажно, сыро, оружие стальное. Хоть я и перебирал-смазывал, но так и рукам занятие, и нервы успокою. Любого мужика, даже самого инфантильного, уход за оружием настраивает на позитив, это в нас вложено. Еще с тех самых пор, когда наши предки бегали, держа в руках копья с обсидиановыми наконечниками и с каменными топорами за поясом.
Так что, закончив чистить револьвер, я зарядил его, вложил в кобуру, с удивлением обратив внимание на практически разорванный страховочный ремешок. На соплях, так сказать, держится, на тоненькой полоске кожи. Надо же, как меня эта кошечка пуганула, ремешок порвал.
Спрыгнув, я случайно глянул вниз, в яму, образовавшуюся от вывернутой корнями дерева земли. Во время ливня ее затопило почти доверху, сейчас же вода спала, аккуратно выровняв песок на дне и по бокам. И обнажив очень древнюю, ржавую, готовую рассыпаться от чиха, но тем не менее какую-то машину. Ну точно творение рук разумных, или что там у них было.
– М-да, – умно сказал я, тыкая в эту археологическую находку стволом карабина. Как я и предполагал, этот кус ржавчины частично ссыпался в яму, частично развалился. На дне блеснуло что-то. – Придется слезть, однако.
Яма была хоть и сырой, но песчаной, так что особой грязи не было – по щиколотку в мокрый песок погрузился. Блеснувшая хрень оказалась стеклянной штуковиной вроде древней фоторамки, откуда на меня глянуло смеющееся лицо красивой девушки. На самом деле красивой, несмотря на оливковую кожу, выступающие клыки и острые уши.
– М-да, – еще раз повторил я умную мысль и глянул на браслет коннектора. Помолчу-ка я маленько, ведь скорее всего браслет как минимум передает запись разговоров. Так что промолчу. А про себя подумаю, что что-то не так с этой планетой ссыльных, раз здесь такие находки бывают. Интересненько, это я первый такую бяку откопал или нет?
Я внимательно рассмотрел портрет девушки. На самом деле красивая, чистое лицо, красивые глаза, карие с золотым проблеском, чуть удлиненные зрачки. Густая грива черных волос, собранных в простой «конский» хвост, небрежно переброшенный на левое плечо. В ушах серьги с яркими камешками, вполне может быть, и бриллиантами. Воротник-стойка платья, похожего на китайское. Высокая грудь, красивая кисть левой руки, поправляющая заколку на груди. Длинные красивые пальцы, а вот вместо ногтей скорее когти. Черные, блестящие, ухоженные, даже вроде как с маникюром. Сзади какое-то многоэтажное здание, яркое, блестящее. Что же здесь когда-то произошло, что от такого осталось ржавое пятно под корнями огромного дерева?
Я какое-то время еще покопался в груде ржавчины, но, кроме нескольких обломков похожего на стекло материала и какой-то монеты, ничего не нашел. Монетка из интересного сплава – не из платины ли? И монета ли, может, жетон какой? Покрутив в руках восьмигранную пластинку с непонятными значками, я спрятал ее в карман брюк, фоторамку убрал в карман шинели и вылез наверх – похлебка доспела уже небось.
Точно, густой мясной бульон дозрел. Так что я сначала разделил кус мяса, нарезав его на небольшие кусочки и оставив остывать в другом котелке, разлил по мискам сам бульон и, остудив, напоил им Герду, после накормив кусочками мяса. Голована ела неохотно, через силу, только по моей просьбе. Ей было нехорошо, нос сухой, температура, раны болели. Но водку пить она больше категорически не хотела. И потому, сходив до ветру (точнее, я ее отнес в сторонку, подождал, пока она свои дела сделает, и принес обратно), Герда опять забылась под пледом.
Рядом прилег и я. Скоро стемнеет, ночные хищники пока не вышли, дневных за день еще не появилось, даже волков не слышал. Впрочем, мало уверен в том, что пума, или кто там еще, потерпит на своем участке волчью семейку. Но сейчас осень, волки вроде как начинают сбиваться в стаи. А стаей они могут быть очень опасны, читал я старый дневник своей прапращурки, жившей в середине двадцатого века. Да и медведя встретить не хотелось бы.
От сонной Герды пришло успокаивающее послание – мол, она хоть и не в ладах сейчас со здоровьем, но слушает и нюхает все на автомате, тем более что хмель из нее почти выветрился. Только вот бок у нее болит очень сильно. Но знать она даст мне в любом случае и сонного разбудит.
Усмехнувшись такому серьезному заявлению, я погладил голову моей спутницы. Ну да, если унюхает или услышит, то поднимет. Но уже это очень много. На самом деле сейчас я только и мог, что полагаться на свои зрение, слух и обоняние, а также на эти органы чувств у голованы. Молодая она слишком, чтобы уметь сканировать местность в ментале, это только у взрослых голованов с опытом приходит. С темнотой я еще раз отнес Герду до кустиков, вновь ее напоил и немного накормил, поглядел, как она вылизывает свои раны, и полез наверх, на ствол дерева. Охота поглядеть на здешние звезды. Ни разу еще их толком не видел. Может, смогу сопоставить с известными картинками звездного неба и хоть немного понять, где именно я нахожусь.
Вскоре я понял, что все, моим чаяниям не суждено сбыться. Абсолютно незнакомая картинка, совершенно. Прокрутив в голове все известные мне проекции Галактики, я понял, что с заблокированной нейросетью и без внешнего компьютера это бесполезно. Ну не математический я гений, что поделать. Заодно понял, что орбитальная группировка над этой планетой весьма неслаба. Четыре прошедших над головой спутника, минимум одна станция на геостационарной орбите, точнее, на постоянной орбите этой планеты, причем я ни малейшего понятия не имею о ее величине и мощности. Я даже названия этой планеты пока не знаю. Ни фига она не походит на планету ссыльных, слишком все серьезно. Из этого вывод прост: для правительства погибшая цивилизация – не секрет. Мне совсем непонятны эти ролевые игры с одеждой и оружием, но ясно одно – ссыльные здесь нечто вроде подопытных кроликов. Более того, видимо, никто из ссыльных пока не находил артефактов прошлого, или, как и я, нашел и молчит. Рассыпавшееся устройство скорее всего машина, слетевшая в кювет с дороги. Скорее всего, или сразу перед Концом, или во время него. Потому что дорога – вон она, метрах в тридцати от меня до сих пор частично сохранилась насыпь, проросшая могучими деревьями. Кстати, нужно будет пройтись вдоль нее, мало ли еще какой агрегат найду. Но это только после того, как голована немного оклемается, чтобы стать транспортабельной. И завтра нужно сделать волокушу помощнее, для того чтобы Герду можно было уложить. Первоначальной задачи выйти в более-менее цивилизованные края никто не отменял.
Утром пришлось потратить немало времени, разделывая, промывая, засаливая и запекая мясо кошки. Сейчас прохладно, запеченное мясо хранится неплохо. Кроме того, становится холоднее, спозаранку пар изо рта вовсю шел, не больше пяти-шести градусов было. Под пледом и одеялом я не замерз, да и Герда спину грела, но теперь ночевки нужно делать отапливаемыми. А то так и замерзнуть до смерти можно, для этого много не надо. Тем более что ветер северный и ясно. Скорее всего, к заморозкам.
