– Да, странно, – согласился Томилин. – Ведь он никогда меня не видел.
– А может быть, ваша мать не хотела, чтобы вы встречались? – высказал предположение Скавронов. – Что она еще рассказала? Как комментировала, как вообще отнеслась к этому событию?
– Ах да! Ее очень возмутил один вопрос отца, – вспомнил Томилин. – Он спросил: где находится роддом, в котором я родился? Ее это страшно разозлило. Она ядовито так поинтересовалась: дескать, не поздновато ли в роддом собрался за сыном?
– Да, довольно странный вопрос для человека, который ни разу не видел сына и решил начать знакомство с взрослым отпрыском с посещения родильного дома! – фыркнул Скавронов.
– Вот и мать этим была страшно возмущена, – согласился Томилин.
– Но она ему все-таки дала адрес? – спросил Тавров.
– Да, конечно. Моя мать вообще женщина доб-рая, отходчивая. Она ему и альбом с моими фотографиями показала и рассказала все, пока он обедал и чай пил, – подтвердил Томилин. – Дала адрес и описала, как на кладбище найти могилу брата.
Скавронов вздрогнул и чуть не опрокинул чашку с кофе себе на брюки. Недоуменно переглянувшись с мгновенно насторожившимся Тавровым, он воскликнул:
– Погоди! Какой еще брат?! Разве у тебя был брат? Или это не твой брат? Ничего не понимаю! Объясни!
– Мой брат, – спокойно пояснил Томилин. – Как говорила мать, старший. Мы с ним близнецы. Он родился раньше на двадцать минут. Пока врачи занимались мной, он умер.
– Ага! Теперь понятно! – кивнул Скавронов. – Тогда вот что: вот бумага, ручка – запиши адрес роддома и кладбища.
– Нет проблем!
Томилин написал адрес роддома, в котором родился, и нарисовал схему, как найти могилу на кладбище, после чего отдал бумагу Скавронову.
– А это точно, что ваш брат родился первым, а вы – после него? – спросил Тавров.
– Так мать говорит, – ответил Томилин. – Она все сокрушалась, что, пока врачи мной занимались, недоглядели за уже родившимся ребенком, не заметили вовремя, что у него дыхание остановилось. Так что точно он первым родился! А что? Что-то не так?
– Нет, все так… Просто получается, что вы не шестой сын Федора Ивановича Федорова, а седьмой, – пояснил Тавров.
– А это что-то меняет? – недоуменно спросил Томилин.
– Возможно… – задумчиво ответил Тавров и тут же спохватился: – Не берите в голову! Просто ваш покойный отец оказался на редкость плодовит, причем одни сыновья, вот я и… Кстати, остальных родственников вы не видели?
– Если вы о моих так называемых братьях, то как-то не горю желанием с ними познакомиться, – усмехнулся Томилин. – Да и они, как я понял, тоже… Впрочем, думаю, это и к лучшему: без вопросов оформили отказ от наследства, хоть на этом спасибо. Кстати, хочу в ближайшее время приехать в эту самую деревню Донце, чтобы взглянуть на свой дом. Ну и на могилу папаши сходить надо: ведь и алименты он платил, и вспомнил обо мне перед смертью, хотя повидаться и не пожелал. Как туда добраться, я примерно представляю. До Порхова на поезде доеду, а вот дальше как? Автобусы туда ходят или частную машину нанимать придется?
– Запишите номер, – сказал Скавронов. – Это телефон Петра Егоровича Зверева. Он отставной военный, живет в Донце постоянно, его там все Егорычем зовут. Звоните ему, как соберетесь, он вас и на вокзале в Порхове встретит, и в Донце отвезет.
– Спасибо, но как-то неудобно незнакомого человека напрягать… – заколебался Томилин. – Может, на автобусе все-таки можно добраться или такси заказать?
– Бросьте, молодой человек! – вмешался Тавров. – Там дороги с Великой Отечественной не ремонтировались, так что ни один частник или таксист не поедет, разве что за очень большие деньги. А Егорыч рад будет помочь, так что не стесняйтесь.
Томилин сдался и внес номер в мобильник.
* * *
Томилин ушел, а сыщики продолжали, сидя в кафе, обсуждать итоги разговора.
– Одного понять не могу, – поделился сомнениями Тавров. – Ладно, решил Федун своему последышу все оставить, так почему же приехал, но с сыном не повидался? Хорошо, предположим: его мучила совесть, что он обрек сына на безотцовщину, боялся в глаза ему посмотреть и все такое… Зачем на кладбище поехал, тоже понятно: поклониться могиле младенца единокровного, это понятно чисто по-человечески. Но зачем про роддом расспрашивал? Что ему там понадобилось? Вот это ни в какую логику не укладывается!
– А нет ли у вас ощущения, Валерий Иванович, что парень не все нам сказал? – спросил Скавронов. – Я убежден, что он недоговаривает. Действительно, зачем Федун приезжал в Питер, виделся с бывшей женой, если он своего сына, которому завещал, ох, все имущество, повидать не удосужился?! Ох, не верю я! Темнит Томилин, темнит! Я уверен, что он виделся с Федуном, скорее всего, тайком от матери, но – виделся! И Федун передал ему кольцо Соломона и, надо полагать, дал напутствие или секрет какой открыл, короче, не зря питерский парень так в лесную глухомань рвется.
– Ты думаешь, он хочет вскрыть колодец? – с сомнением поинтересовался Тавров. – Неужели хватит ума связаться со всей этой чертовщиной?!
– А кто его знает? – возразил Скавронов. – Молодежь нынче без шаров совсем, чуть что – и привет, крышу сносит! А если верить во все эти мистические штучки, то круче кольца Соломона магического предмета просто нет! Повелевает всеми демонами, а те выполняют любое желание и все такое… Да тут у кого хочешь мозги закипят!
– Тем не менее сам Федун кольцом не воспользовался, – напомнил Тавров.
– А вы откуда знаете? – не согласился Скавронов. – Может, и воспользовался, и через это страшную смерть принял. Даже сам Соломон уж на что был ушлый мужик, и то подналетел: надули его демоны, потерял он все. Вроде так нам легенды рассказывают?
– Да, типа того… – согласился Тавров. Он задумчиво побарабанил пальцами по столу и решительно заявил: – А в Питер я все-таки съезжу! Ведь Федун действительно роддомом интересовался. Даже если ты прав и Томилин нас водит за нос, вряд ли он такую подробность выдумал. Зачем ему? Надо будет съездить и узнать, что Федун там делал.
– Ну, если считаете нужным, так поезжайте! – развел руками Скавронов и язвительно добавил: – Вы ведь у нас птица вольная!
Он достал из кармана листок бумаги, который ему отдал Томилин, и протянул Таврову:
– Если сегодня поедете, тогда возьмите – пригодится! Я позвоню в Питер одному знакомому из главка: он даст указание, чтобы вам все отделения милиции оказывали помощь. Удачи!
* * *
Тавров выехал в Петербург «Красной стрелой» и в десять утра уже входил в родильный дом, в котором увидел свет седьмой отпрыск потомственного колдуна Федора Федорова.
– Послушайте, господин частный детектив! – разразился гневной тирадой главврач, едва уразумев суть просьбы Таврова. – У нас нехватка персонала, а из-за этого материнского капитала все как сумасшедшие принялись рожать. Работы невпроворот, а вы требуете, чтобы мои сотрудники бросили все и кинулись искать материалы о роженице, побывавшей здесь двадцать с лишним лет назад!
– Я ничего не могу требовать, – сокрушенно констатировал Тавров. – Но могу сделать так, что завтра здесь появится куча оперов с постановлением об обыске. Пусть они ничего не нароют, но уверяю вас: вы минимум год будете отписываться в таком объеме, что вам придется нанять еще двух секретарей. Вам это надо?
– Это шантаж? – побагровел главврач.
– Нет, просто реальность, которая может стать данной вам в ощущениях, – уточнил Тавров.
Через сорок минут он получил необходимые выписки и мирно пил чай в одном из кабинетов в компании с не первой молодости, но очень миловидной медсестрой.
– Да, Валерий Иванович, я прекрасно помню события, которые вас интересуют, – рассказывала она. – Я за год до этого пришла из медучилища, а воспоминания первых лет практической работы незабываемы. Ведь верно?
– Точно так, – подтвердил Тавров. – Я уж на пенсии давно, а годы своей работы простым оперативником помню так, как будто вчера это было.
– Вот так и я! Помню, как у этой роженицы роды протекали. Очень сложные роды! Первого не уберегли, пока за второго боролись. Увы! Бывает. Я, правда, при этом не присутствовала – и слава богу! Но вот наша акушерка Мария Павловна долго после этого в себя приходила. Ведь это она вместе с нашим старым врачом Рудольфом Васильевичем роды принимала. Опытнейшие работники были и то не справились!
– Что значит «были»? – насторожился Тавров. – Они уже умерли?
– Рудольф Васильевич еще лет пятнадцать назад на пенсию вышел и уехал в Крым: вроде дом там купил. А лет пять назад я случайно его жену встретила, так она сказала, что Рудольф Васильевич умер, а она в Питер к детям вернулась.
– А Мария Павловна?
– Лет пять как на пенсии. Жива-здорова, я ее в этом году весной встретила на Васильевском. Живет она там.
– Да, знаю, – ответил Тавров, сверяясь с выпиской из отдела кадров. – Двадцатая линия Васильевского острова, дом 13, квартира 29.
