— Ты пришел за информацией или просто поглазеть? Мне казалось, что ты достаточно хорошо знаешь их лица.
Кич кивнул самому себе и вернулся к арочному выходу. Он нагнулся, чтобы выйти, и был настолько погружен в свои мысли, что почти не заметил удара по плечу. Пиявка успела укусить его, прежде чем он схватил ее и оторвал от себя. Отступив от арки, Кич взвел карабин и превратил извивающуюся тварь в кучку пепла. Потом он провел пальцами по шее и обнаружил, что она покрыта циркулирующим в его венах бальзамом.
ВНЕШНЕЕ ПОВРЕЖДЕНИЕ — НЕЗНАЧИТЕЛЬНОЕ, ГЕРМЕТИЗИРУЮ, — поступило сообщение от стимулятора в зрительную зону коры головного мозга. Никакой боли он, конечно, не чувствовал.
* * *
Песчаные отмели и кишащие червями кораллы давно скрылись из виду, но судно и сейчас словно было окружено островами. Амбел сидел на стуле — его вынесли на главную палубу — с заряженным мушкетоном на коленях и внимательно следил за проплывавшей рядом с бортом «Странника» кучей водорослей. На этом клубке из гниющих стеблей и похожих на тыквы плодов сновали похожие на больших круглых блох твари, и треск их твердых и острых ног далеко разносился над водой. Это были приллы, и не раз хуперы становились их жертвами, что само по себе было крайне редким явлением. Вся команда находилась в боевой готовности. Пек достал из промасленной ветоши помповое ружье, Энн — свой пистолет, Планд был вооружен кувалдой и крышкой от котла, которую предполагал использовать в качестве щита. Его винтовка, когда они отражали последнюю атаку приллов, взорвалась, вырвав из предплечья кусок мяса. Планд очень расстроился, потому что любил свое оружие. Борис, как всегда, стоял у руля, но был готов в любой момент подбежать к палубной пушке. А младшие матросы, совсем недавно попавшие на борт «Странника», которые не могли себе позволить приобрести более эффективное оружие, вооружились пангами и дубинками из грушевидного дерева. Парус свернулся до верхнего рея и наблюдал за происходившим с заинтересованным, хотя и несколько задумчивым видом.
Запах гниющей растительности был сильным, но он не мог перебить вонь от разлагающейся плоти. Еще не насытившиеся приллы жадно пожирали тушу какого-то животного, валявшуюся на перепутанных водорослях. Амбел встал, чтобы получше рассмотреть тушу, и увидел огромное ракообразное, немного напоминавшее лангуста, но с плавниками и другими приспособлениями для жизни в океане. Его панцирь переливался всеми цветами радуги, словно перламутр.
— Глистер, — сказал Пек, хотя все и так поняли.
— За этот панцирь можно получить пару скиндов, — заметил Планд.
— Чуть меньше, чем за жемчужину. — Пек покосился на Амбела.
— Хочешь за ним сходить? — спросила Энн. Все рассмеялись.
— Все, ребята, разошлись по постам, — приказал капитан и поднял взгляд на парус. — Ты тоже.
Парус, развернувшись, схватился за реи. Легкий ветерок надул его и стал поворачивать остальные паруса в соответствии с вращением рулевого колеса, под палубой загрохотали по зубцам шестерен цепи.
— Пек и Планд — к гарпунам и тросам, — продолжил капитан. — Энн, поднимайся на площадку. Полагаю, через пару часов мы выберемся из всего этого дерьма и возьмем курс на пастбища.
Амбел аккуратно снял курок мушкетона с боевого взвода и опустил приклад на палубу. Оружие, весившее вполовину меньше взрослого мужчины, вероятно, обладало большей огневой мощью, чем палубная пушка Бориса. Энн подошла к опустившейся на палубу голове паруса. Она обняла парус за шею, и он стал поднимать ее к марсовой площадке.
— Пастбища, будь я проклят, — пробормотал Борис, идеально имитируя тон Пека. Энн, которая как раз поднималась мимо него, рассмеялась и убрала пистолет в кобуру.
— Давайте посмотрим на все с другой стороны, — сказал, обращаясь ко всем, услышавший реплику Амбел. — Если улов будет хорошим, нам не придется выходить в море во время ледового сезона. Будем пить ром и есть выращенную пищу целых шесть месяцев.
— Скорее, выползем на берег, как выпотрошенные рыбы, — пробормотал Пек.
Амбел взглянул на него.
— Кожа стала слишком просторной, да?
Пек выругался, а остальные старшие члены команды снова рассмеялись. Младшие матросы явно ничего не понимали, поэтому капитан сделал вывод, что они еще не слышали историю Пека. Он улыбнулся едва заметно. Перед охотой всегда так бывало. Потом ребята поблагодарят его. «Разве я когда-нибудь ошибался?» — попытался спросить он себя без иронии.
«Странник» медленно шел по курсу, парус поворачивался, чтобы поймать ветер, и что-то бормотал о том, что давно пора было бы поесть.
«Кожа стала слишком просторной», — подумал Пек и сразу же ощутил зуд. Он почесался и посмотрел на Амбела, который нырнул в свою каюту, чтобы убрать на место мушкетон. Никто не знает, что…
«Иди ко мне».
Он чувствовал зов Скиннера костным мозгом, всей своей сутью. Какие секреты таились в его душе?
— Пек, эти гарпуны сами не заточатся, — заметил проходивший мимо и сматывавший трос Планд. Пек бросил взгляд на своего товарища — может быть, он думает о том же?
— Послушай, Планд, ты…
— Пек! Эти гарпуны сами не заточатся! — взревел, выходя из каюты, Амбел.
Планд усмехнулся и направился распутывать очередной трос. Пек присел у сложенных возле леера гарпунов.
— Проклятая охота на пиявок, — пробормотал он.
Трюм был почти забит бочонками с маринованным мясом турбула и янтарными моллюсками. Все это протухнет, если они не вернутся в порт в течение недели. Но Амбелу всегда хотелось получить больше, прежде чем с севера придут айсберги. Следовало признать, обычно им сопутствовала удача, и благодаря этому они часто просиживали целые вечера в «Живце». У них даже некоторое время имелся лазер, но из-за скачущего обменного курса скинда они не могли приобрести к нему запасные источники питания и были вынуждены поменять на палубную пушку. Удача! Пек хмыкнул. Сколько раз он видел этот фокус Амбела с жемчужиной? Энн и Планд ходили в море с капитаном всего лишь тридцать лет, поэтому не всегда могли распознать его трюки.
Все еще недовольно ворча, Пек достал из кармана плаща точильный камень. Гарпуны не настолько затупились, чтобы их нужно было сворачивать для обработки. Пек провел ладонью по кромке и отдернул руку, когда брызнула кровь. Гарпуны не нуждались в заточке.
«Иди ко мне…»
Когда Кич вошел, Олиан по-прежнему лежала на диване. Он бросил взгляд на стоящий рядом стул, но не стал садиться, пока женщина раздраженно не махнула рукой.
— Он самоочищающийся.
Кич заморгал, когда ирригатор оросил его глаз. По опыту он знал, что людям часто не нравилось, когда ходячий труп пользовался их вещами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
