— И что, кто-то доходил? — настороженно спросил я, наконец-то догоняя, отчего при известии, что мы туда идем, так запаниковал Прыщавый.
— С толком, пока никто… — пожал плечами наставник, продолжая рулить, и на меня не глядя, — больше тебе скажу, выходили оттуда единицы. Но все когда-то бывает в первый раз… — философски, с растяжкой, добавил он, — и кто сказал, что это сделаем не мы? Не ссы малой, прорвемся, или я не Паленый и не я начинал с первыми искателями!
Легко сказать «не ссы», а вот действительно не бояться не получалось:
— Вы же уже были там и не прошли тоже! А как же крысы?
— А что крысы? Тогда мы, не просчитав, ломанули туда в сезон выхода их молодняка из гнезд. То есть, прайд был в тот момент полон, как никогда, и двинул со своих территорий в охотничьей миграции, чтоб прокормить разросшуюся стаю. В результате они теряют наоборот больше особей в столкновениях с такими же оголодавшими прайдами. Впрочем, может это-то как раз природой и предусматривается, что б выжили сильнейшие… — разглагольствовал мой наставник, пока я соображал:
«Да уж… „не просчитав“. А если и теперь они чего-то упустили? Уж крыс-то они могли учесть легко! Про этих тварей все знают и повадки их изучены давно»
И так же известно, что с тройкой особей вполне может справиться даже не самый лучший боец, вооруженный свордом.
Но вот такая группа зверей все же редкость. Живут они прайдами, где охотничья стая состоит из вожака и молодых сильных самок. При этом самец только ведет, но сам не нападает. Он и не предназначен для этого — у него и броневые пластины мелкие, скорее похожие на чешую, и размером такой «мужик» меньше своих охотниц, а хвост у него и вовсе лысый. Такой жалкий, тонкий и совсем незащищенный. Зато он имеет более чуткий нос с подвижными ноздрями, что и позволяет ему управлять всей охотой.
А вот крысиные самки настоящие бойцы. По высоте, в холке, они вымахивают, чуть не по колено взрослому мужчине, а по длине их обтекаемое, в крупных пластинах тела, вытягиваются порой больше, чем на метр. Хвосты же и вовсе напоминают щеровы, и покрыты острыми наростами.
И вот те самые, охотничьи стаи, которые состоят всего из трех-пяти особей, могут возникнуть, если только какой-то молодой самец, отбив несколько самок у старшего, сам выживет, но соперника убить не сумеет и место его, соответственно, занять не сможет. То есть, группы такие, если и возникают, то они или погибают вскоре, в столкновениях с более многочисленными, или сами быстро укрупняются.
Обычная же охотничья стая, это когда боевых самок в ней не меньше двадцати. Так, что боестолкновение с такой, может стать испытанием и для команды человека в четыре. А уж если прайд весь, целиком, после пополнения из гнезд молодняком, вышел в охотничью миграцию, и при этом страха новички еще не знают, но все хотят жрать, то тогда в бой способно вступить до семи десятков самок.
— И сколько в той стае было крыс? — напряженно спросил я.
— Ну, штук тридцать с первого захода, тех, что постарше, мы завалили, а пока молодняк догонял и пасовал без них, успели сбежать. Дверь-то, через которую заходили, была еще отжата, так что, успели уйти.
— Весело сходили… но двое погибли…
— Да-а, это плохо, конечно. Одного мы в техтоннель уже заволакивали неживым… не принято у нас кидать своих, даже таких… хотя, конечно, всякое бывает. Второй помер уже в больничке.
Я поежился:
— А как погиб мой предшественник? Прежний пятый? — по всему-то выходило, раз они тогда втроем остались, и шесть лет просидели без дальних походов, то этот условный «пятый» у них погибал уже не раз.
— Последний-то? — подтвердил мои прикидки Паленый, — Так сам дураком оказался. Самонадеянность в нашем деле на пользу не идет. После того рейда, когда погибли двое, мы отсидели по штрафу, положенного за одного потерянного, два года и получили Пердуна. Он, хоть и туповат, но приказы выполняет обычно четко, а потому живой до сих пор. Но, когда закончилась вторая штрафная пара лет, то нам достался Хрящ — пацанчик крепкий, но упертый до усрачки. Мы тогда сразу в дальний поиск не пошли, как сейчас, а решили молодого обкатать поблизости. Но если ты придурок даже не по мозгам, как Пердун, а в принципе — по жизни, то угрохоться можешь и в соседнем квартале.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Это как? — не понял я.
— Да вот так! Бродили мы тогда не очень далеко, и добыча у нас случилась, понятно, не ахти. Ну, ему и взбрело в голову погеройствовать самому. Мы решили вздремнуть пару часов, а он вызвался на стреме постоять. Командир ему доверил это дело, он тогда вообще рад был, что нам второго Пердуна не подсунули. Был в том финале еще один такой… теперь уж нет его, он к Хряку тогда попал, сгинул вскоре — в речке в половодье утоп.
— И че с вашим Хрящом случилось? — поторопил я наставника, который, как я стал замечать, в былое впадать уважал очень.
— Ни че, мы уснули, а он, вместо того, чтоб нас охранять, видно решил пройтись в одиночку. В общем, проснулись мы — его нет. А обнаружили в трехстах метрах от стоянки в сетях паука, уж и тушка была наполовину высушена. Хорошо видно успел повисеть. Урод мелкий, мог его и на нас навести, или еще кто, до готовой жрачки дорвался бы! А че? Спящие же!
— А он что, пауку сам противостоять не мог? Нам на уроках рассказывали, что они вроде далеко не самые страшные.
— Так-то — да, когда в команде и все бодряком, то паук, вроде и не сильно опасная тварь получается. Медлительные они очень. Плюнут паутиной своей, а потом подтя-ягивают к себе. Но плеть у них не ядовитая и сама по себе травм не наносит. Меня раз десять ловили, так что могу сказать, что это мягонько так у них выходит, даже ласково как-то. Но тут или кто-то должен тебе помочь, или сам работай свордом быстрей, пока он не плюнул снова. Ну, если руки, конечно, с ходу не склеило. Отлично вообще, если фаербласт у тебя в этот момент наготове имеется. А этот придурок малолетний с ним, как и ты, управляться не умел, а потому пушки у него не было. Почему не орал — не знаю, может в лицо первая паутина угодила и рот заклеила, а может по своей же дурости звать никого не стал, пытался сам выкрутиться.
— Так именно из-за этого Хряща вы решили и меня не «обкатывать»? — догадался я.
— А смысл? Так-то — всякое бывает. Если уж совсем в огроменную задницу угодим, то и нам со Стояком не выстоять. А по мелочи, попусту дурить не надо, — пожал на это плечами мой наставник.
Тут на очередном не заваленном повороте мы свернули, и почти сразу свет фар уперся в решетчатые ворота. Стало быть, мы прибыли на ферму, с которой должен будет начаться наш основной путь. Ну, и понятно — разговор на данном этапе затих сам собою.
Глава 8
Хран, вышедший навстречу через небольшую калитку, просмотрел пластилисты, предъявленные Стояком, и после его команды нам открыли проезд.
А вот на рыболовном хозяйстве мне бывать, еще не доводилось. Так что пока командир объяснялся с местными, а все остальные топтались рядом, разминая отсиженные задницы, я с интересом осматривался.
Ну, что сказать? Эта полость однозначно была природной, что говорило в пользу предположения Паленого, что даже праотцы сильно не заморачивались и при обустройстве Корабля пользовали то, что само шло в руки. Да, раньше я об этом как-то и не задумывался…
Небольшой зал, в котором оказались мы, влево вытягивался в продолжение дороги, с другой стороны в стене виднелись несколько проемов, закрытых дверями, а прямо шел немаленький открытый проход в следующее помещение, к которому я, собственно, и подобрался поближе в своем любопытственном раже.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
А вот там уже было на что посмотреть.
Сама соседняя пещера оказалась все-таки не так велика, как не раз виденные мною аграрные, а основную часть ее занимал бассейн, деленный сеткой на более мелкие секции. Над водной поверхностью возвышались площадки, соединенные мостками, по которым бродили, волоча за собой объемные мешки, двое мужиков и что-то сыпали горстями в воду из них.
