— Иди ты к грогану в очко.
Арман посмотрел вслед уходящему Бесу и включил запись сначала. Очки, клетчатая рубашка, брюки… Вроде изучил все до мелочей — людей, попавших в кадр, фикус в кадке у стены, задницу Вивьена, но что-то все равно ускользало. Видео ему скинули на флешку, и, вернувшись в пентхаус, Арман просмотрел его еще столько же раз. Оставлять дом без наблюдения было более чем неразумно, да и что было делать ему у себя в квартире?
Без Вивьена пространство комнат казалось безжизненным и картонным, как декорация для фильмов. Арман и сам себе в его отсутствие вдруг показался скучным и пустым — в последние дни все, что делало его причастным к окружающему миру, вертелось вокруг Моро. И он с удивлением обнаружил, что его беспокоит, жив ли тот сейчас. Если вспомнить, то таким вовлеченным в происходящее он не ощущал себя со времен отношений с Вероникой.
Отношения — громко сказано. Они чаще были порознь, чем вместе, но тем не менее ради нее он тогда устроил бойню в Пруитт-Айгоу. Зная, что это не вернет ее к жизни.
Вероника жила в том доме, для тех самых малообеспеченных, как писали в газетах, а по факту — нищих, потому что нужна была им. Она работала сестрой милосердия и брала самые тяжелые смены в хосписах — ей необходимо было чувствовать себя нужной кому-то, она, до того как стать вечной, мечтала о собственном ребенке, и эти несбывшиеся мечты привели ее к одру умирающих. Она читала им книги, рассказывала, что смерть — это не страшно, что это только небольшая станция между мирами, и надежда, которую она отдавала им, питала ее саму. Это было самое безобидное существо, которое Арман знал, хотя и в ее прошлом были темные пятна. Как и у всех них.
Только подруга Вероники, чернокожая девушка из проклятого гетто, знала о том, кто та на самом деле, и именно она рассказала всем жителям дома, когда в канализационном люке нашли обескровленное тело пропавшей несколько дней назад шестилетней девочки, о том, что у приветливой белой соседки, которая не раз помогала им всем с медикаментами, имеется второе лицо.
Веронику линчевали прежде всего убитые горем родственники и друзья, но помогали все, кто узнал о «кровососущей ведьме». Ее изуродованное тело нашли подвешенным за ноги в городском парке, голова лежала рядом, у корней дерева, а на записке, запихнутой в рот, говорилось, что так будет со всеми «лу-гару».
Первое, что Арман подумал, увидев тело и землю под ним, черную от впитавшейся крови, — они знали, с кем имели дело. Знали, как убить ее. Только вот почему она не стала сопротивляться, он так и не понял. Она могла уничтожить их всех, но позволила уничтожить себя. Она всегда была странная, не от мира сего.
После того, как ее кремировали, Арман наведался ночью в тот дом на Пруитт-Айгоу, где без разбора, квартиру за квартирой, обошел его, расправляясь с обитателями. К утру за ним явилась спецгруппа, но Арман, которого уже мутило от крови и визга, стоящего в ушах, избавился и от них. Сам он не держался на ногах после схватки, пуль в нем было больше, чем оставалось в магазинах, чувствовал он себя паршиво и не смог повернуть голову, когда услышал голос Криса, — не было сил.
— Что же ты наделал, друг мой?
Крису удалось его привести в человеческий вид, а после еще и добиться, чтобы не казнили, согласно общему закону о ненападении на мирных жителей человеческого мира, а заменили наказание службой на людей. Крису Арман был благодарен, но и о той ночи не жалел — посеявшие ветер пожали бурю.
И вот теперь появилось еще одно существо, о котором он беспокоился. Вивьена он знал не так много, но предполагал, что тот может выкинуть какую-нибудь ерунду. В памяти мелькали слова Моро о том, что он встречал накануне всего этого банши, да и появление церковного грима только укрепляли опасения, что из всей этой ситуации Вивьен мог живым не выйти. Если он был жив сейчас вообще.
— Нашли что-то новое? — набрав личный номер шефа, поинтересовался Арман.
— Что? Где? Ты о чем? — зашуршал чем-то тот, а потом возмутился: — Ты в курсе, который час? Четыре утра, Вуд, иди спи, я сообщу, если что-то появится.
— Извините, не заметил.
Сунув телефон в задний карман, Арман побарабанил пальцами по столу, затем прошел в комнату Вивьена, сел на край кровати, а потом лег на бок. Подушка слабо пахла парфюмом, ее он подтянул ближе и задумчиво погладил ладонью. Закрыл глаза и глубоко вдохнул, успокаиваясь и внутренне расслабляясь.
Ну конечно Вивьен жив. Если бы кто-то хотел его смерти, то сделал бы это прямо там, в аэропорту. Не надо было оставлять его одного, особенно с этим мутным Уолшем. Детективы тоже хороши — получили приказ сопровождать Моро в случае перемещения по городу, а внутрь аэропорта никто так и не сунулся.
Идиоты.
Утром позвонил шеф, сказал, что новостей нет. Следом Бес — спросил, какие есть новости, убедился, что они отсутствуют, и попросил проинформировать его, когда будут, потому что «дело не ждет».
Арман сделал кофе, глотнул из раскаленной чашки, запивая желатиновые капсулы, и снова ткнул на значок видеопроигрывателя на ноутбуке, позаимствованном у Вивьена. Заметил мелькнувшее внизу оповещение — пришло письмо на почту. Теоретически это могло быть связано с похищением, поэтому он его открыл.
«Высылаем вам исходники с фотосессии, а также обработанные фото» — значилось в шапке письма, и на этом моменте он должен был, как сделал бы любой приличный человек, закрыть его. Но Арман пролистал ниже. И забыл про кофе.
На снимках, сделанных в оранжерее среди тропических цветов, Вивьен был голый, правда, там, где он стоял лицом к камере, откровенные места оказались «случайно» прикрыты листьями попавшего в кадр растения или бутоном. Волосы Вивьена были уложены гелем назад, руки выпачканы в черной краске, глаза подведены серебристой линией, и в этом образе он казался только что родившимся земляным божеством какой-нибудь дикой Полинезии, где почти у всех божков была змеиная чешуя. Между пальцев свисала жемчужная нитка. Эта деталь почему-то показалась самой яркой, и Арман, дернувшись вдруг, свернул окошко с
