— Хорошо. Пошлите вашего Бека, — безнадежно махнул рукой Шёнгаузен. — Чуть не забыл. Вы проверяли сообщение Казанцева о самоубийстве Серебрякова?
— Да, экселенц. Есть объявление в бакинской газете о кончине Серебрякова. Естественно, о самоубийстве не пишут.
Я ничего другого от этого мягкотелого интеллигента и не ожидал. Хоть и не был с ним знаком лично, но чувствовал по характеристикам в его деле. Мне кажется, что группу, которую мы прочили поручить Серебрякову, должен возглавить Казанцев. Он произвел на меня хорошее впечатление и обосновался в Баку не плохо.
— Совершенно верно, экселенц. Казанцев, конечно, менее эрудирован, чем Серебряков, но с нашими поручениями справится. Его хорошо готовили. Сообщим ему о нашем решении.
XBV
Сергеев писал Лиде. Они давно условились, что Лида будет хлопотать о досрочном возвращении на Родину. Вот и сейчас Сергеев старался как можно убедительнее написать, чтобы она поторопила кого следует с решением этого вопроса, хотя и чувствовал, что Лида сама не медлит.
Раздался звонок. Сергеев встал, недоумевая, кто в этот полуденный час мог навестить его. Первой мыслью было: телеграмма от Лиды. Он открыл дверь. Вошел Кулиев.
Сергеев отступил в переднюю. Только когда захлопнулась дверь, Сергеев бросился к Кулиеву и обнял его.
— Мехти, дорогой, ты ли это?! А я уж думал, долго не увижу тебя.
— Яков, друг, мне не меньше хотелось повидаться, поговорить, но ты понимаешь, мы но хотели рисковать. Надо было выждать: немцы могли на первых порах организовать слежку за тобой. Но вот в связи с событиями решил встретиться и кое о чем договориться.
— Какие события?
— Ты ничего не слышал? Радио у тебя молчит?
— Я не включал его сегодня и никуда не выходил. Плохо себя чувствовал, а потом писал письмо.
— Фашисты напали на нас. Война началась.
Несмотря на то что Яков знал о близости войны, это известие ошеломило его. Пока Кулиев рассказывал о подробностях, он не сводил с него взгляда.
— Как только мы оправились после этого страшного известия, Румянцев отправил меня к тебе. Сейчас посыплются задания фон Шёнгаузена.
Я хоть и чувствовал приближение войны, но не верил в то, что она будет, как не верят обычно в большое несчастье.
— Яков, я зайду к тебе завтра, и мы поговорим обстоятельнее, а сейчас для докладной в Москву с нашими предложениями по локализации деятельности абвера из Ирана мне надо уточнить некоторые подробности. Как возникли подозрения в отношении Ходжи Али?
— Один купец, конкурирующий с Ходжой Али, под строжайшим секретом сказал завхозу торгпредства, что Ходжи Али близок к немцам и пользуется у них большим доверием. Мы понимали, что в этом сообщении купца немалую роль сыграло желание оттеснить Ходжу Али от советского торгпредства, но в какой-то мере его слова, видимо, соответствовали действительности. У меня возникла мысль проверить его. Было важно убедиться, насколько купец был прав. К услугам Ходжи Али советские люди прибегали довольно часто. Я сообщил тогда вам в наркомат и получил «добро» на это. Вот и все. В дальнейшем уже действовал строго по вашим инструкциям. Так явились у меня родители-немцы и родственники в Германии.
Кулиев стал расспрашивать о других деталях. Когда он закончил, Яков спросил:
— Как ты думаешь, Мехти, я хочу подать рапорт о возвращении в органы.
— Но ты же нездоров?
Я думаю, сейчас не время считаться с этим.
— Что ж, я поддержу твою просьбу.
Как только Кулиев ушел, Яков сел писать рапорт Румянцеву. И за скромными строками официальной бумаги встала вся жизнь.
… В 1925 году, когда он готовился в институте к научной деятельности, был убит его старший брат — Владимир. Он работал в ОГПУ и погиб в схватке со шпионом, засланным иностранной разведкой. Яков Васильевич тяжело перенес смерть единственного брата, который, по существу воспитал его после смерти родителей в 1915 году. Под впечатлением потери брата Яков Васильевич принял решение посвятить себя делу борьбы с врагами Родины. Верный своему решению, по окончании университета он пошел работать в органы государственной безопасности. Последнее время он занимал оперативную должность в Наркомате внутренних дел Таджикистана. Проработал там несколько лет, полюбил таджикский народ, изучил язык, который очень схож с персидским. Но вспыхнула война с Финляндией, и Сергеев подал заявление об отправке на фронт, где возглавил разведку одного подразделения. Он принимал участие в разведывательных вылазках, был тяжело ранен. После госпиталя Якова демобилизовали. Потеряв по состоянию здоровья возможность работать в органах НКВД, Сергеев поехал в Баку. Браться за научную работу, к которой он когда-то готовился, врачи не советовали, он устроился бухгалтером в Союз- пушнину. Все сложилось как будто удачно, работа была не особенно обременительной, он получил хорошую квартиру. Очень помог ему в этом Кулиев. К нему он привез письмо из Москвы. Мехти Кулиев встретил его как близкого знакомого, отнесся к нему с большой теплотой, глубоко сочувствуя его несчастью. Вскоре Якову предложили поехать на работу в Иран. Сергеев дал согласие…
Оторвавшись от воспоминаний, Яков набросал коротко и сухо просьбу о восстановлении в органах, поскольку его здоровье значительно улучшилось.
Только к вечеру Яков вспомнил о Лиде. Как она встретила известие о войне? Как ей и другим бывшим его сослуживцам тяжело сейчас вдали от Родины! Яков взял неоконченное письмо и еще раз написал, чтобы она скорей возвращалась. Он подумал о том, что за прожитые годы не пришлось встретить девушки, к которой бы появилось серьезное чувство, словно знал, что там на чужбине его ждет Лида. Он всегда тепло вспоминал о коллективе, в котором проработал более полугода. Много среди них хороших, симпатичных людей. Правда, смотрел на них как-то стороны. В глазах немцев он предстал человеком, ненавидящим все советское, но скрывающим это от окружающих за своей необщительностью, мрачным характером, порожденным тяжелой болезнью. Таким он должен был быть везде, где могли его увидеть немцы, а ему так хотелось по-свойски поговорить со своими сослуживцами. Он чувствовал, что его многие не любят.
Отложив письмо, Яков решил позвонить Кулиеву, чго рапорт готов. Был час, когда в наркомате собирались аа работу после дневного перерыва, но телефон упорно молчал.
«Закружился со всякими срочными делами», — с завистью подумал Яков. Как ему хотелось сейчас быть среди чекистов.
Сидеть одному стало невмоготу. Яков вышел из дома. Торговая улица с прямыми рядами красивых уютных домов, на первый взгляд жила обычной для этого позднего часа жизнью. Но стоило присмотреться внимательнее, как чувствовалось, что волнение, поднятое страшным известием, еще не улеглось. С улицы исчезла фланирующая молодежь. Редко где можно было увидеть неосвещенное окно. Во всех квартирах обсуждалась ошеломляющая весть. На лицах прохожих была видна озабоченность. У каждого в связи с войной появились новые, неотложные дела. Яков понимал, что резко изменится и его положение. Не успел он подумать об этом, как перед ним вырос Безруков.
— Яков Васильевич, поздравляю. Ну, теперь мы скоро тоже будем людьми, — прошептал он, сжимая локоть Якова.
Сергеев вздрогнул, будто к нему прикоснулась холодная жаба. Он еле удержался, чтобы не закатить этому выродку по физиономии.
— Да, большое событие в нашей жизни, — с трудом выдавил он. Сейчас было, конечно, самое неподходящее время для беседы с Безруковым.
— Только сменился. Никак не мог дождаться. Сразу поспешил к вам. Ну теперь, Яков Васильевич, посыплются задания — только успевай выполнять.
— Конечно. На нас ложится большая ответственность.
А не возьмут меня в армию?
Не станут же так сразу всех призывать. У меня есть знакомые в военкомате. Постараюсь что-нибудь сделать.
— Пожалуйста, Яков Васильевич, а то заберут, и все пропало.
— Не волнуйтесь. Готовьтесь к выполнению поручений наших шефов. Заходить ко мне теперь без особой нужды не следует. Давайте расстанемся. Когда понадобитесь, я вас разыщу.
Безруков ушел. Яков вернулся домой. Ночью он с особым волнением ожидал радиосеанса с Тегераном. Наконец принял шифровку. Она была необычно длинной. Было ясно, что для немцев наступило время активных дел и телеграмма содержит конкретные указания о диверсии или терроре.
Поздравляем с началом великого похода, предначертанного гением фюрера. Мы с вами должны внести свою лепту для быстрой победы. Основное — это деморализовать тылы противника. Конкретно вам надо найти возможность вывести из строя один из бакинских нефтеперерабатывающих заводов. Поручите операцию Потомку. Он имеет подходящего для этого человека. Результаты и какое впечатление произведет на население эта акция — сообщите. Арбаб.
