– Тарищ майор, я тут подумал… – Жбанов сделал паузу, давая понять командиру роты, сколь долгими были его размышления.
Ротный не выдержал:
– Подумал и что? – В голосе майора послышалось нетерпение, но погружённый в собственные мечтания, Жбанов этого не уловил:
– Я тут подумал, я вот уже почти пять лет в ефрейторах хожу, не пора ли мне младшего сержанта получить?
Теперь у ротного открылись оба глаза.
– Я хочу спать, – сохраняя остатки спокойствия, сообщил он склонившемуся к нему ефрейтору. – Всё потом, Лёх, потом.
– Так я почти всё. – Жбанов опять не услышал тревожного сигнала.
– Жбанов, пожалуйста, займись каким-либо делом и оставь меня в покое.
– Да, товарищ майор. – Алексей радовался возможности в кои-то веки так вот запросто – по душам – поговорить с Кречетовым. Ефрейтор решил довести начатое до конца: – Я же говорю, пять лет в ефрейторах, мне бы сержанта… младшего…
– Да понял, я понял, – взмолился ротный, закрывая глаза и опуская голову на подставленный локоть. – Займись чем-нибудь, – посоветовал он, медленно погружаясь в сладкую дрему.
Жбанов потоптался на месте ещё несколько секунд, но так и не решился снова побеспокоить явно не желающего разговаривать командира. Отошёл в сторону, поднял брошенный гвоздодер и, пребывая в мечтах о дополнительных лычках, потянулся к всё ещё не вытащенному гвоздю. На этот раз звук получился ещё более душераздирающим и резким. Ротный дернулся от внезапно раздавшегося над ухом звука, резко сел и, увидев всё того же Жбанова, сидевшего за своим недавним занятием, во весь голос рявкнул:
– Ты мне дашь поспать или нет?
И Леха вдруг понял – ходить ему в ефрейторах придётся ещё очень и очень долго. С понурым видом взяв в одну руку гвоздодёр, в другую вожделенный гвоздь, он отправился в палатку личного состава.
Через пару минут оттуда стали доноситься звуки ударов – Жбанов вколачивал гвоздь в одну из соединяющих центральные столбы досок. Вместо молотка Лёха использовал всё тот же гвоздодер. Гвоздь никак не желал влезать в твёрдую, вибрирующую на весу доску. Жбанов бил, гвоздь гнулся, Жбанов опять бил, теперь уже выпрямляя гвоздь, и вновь начинал забивать его в доску. Он стучал и стучал, стучал и стучал. Ржавый, кривой гвоздь и изогнутый гвоздодёр позволяли Лёхе заниматься этим делом до бесконечности. Первым не выдержал Фёдор.
– Жбан, блин, – заорал он, – задолбал! Ты что, молоток у старшины взять не можешь?
– Зачем? – удивленно спросил Жбанов, косясь на своё орудие труда.
– Ты что, тупого обнял? – Теперь уже Агушев воззрился на сморозившего явную глупость Жбанова.
– Да мне и так удобно, – беззаботно отозвался тот.
– А мне нет! – взревел Боровиков. – Стучит он и стучит, стучит и стучит. Сколько можно?
– Да я вешалочку хочу себе сделать.
– Делай. Но не стучи, – потребовал разозленный Фёдор.
– А как я сделаю?
– Проковыряй! – посоветовал Боровиков, не уточняя, впрочем, чем именно это сделать. Но Жбанов, кажется, и сам понял. Он, обиженно сопя, побрёл к выходу. Через пять минут ефрейтор вернулся с взятым у старшины молотком и десятком новых, блестящих семидесятимиллиметровых гвоздей. Эти гвозди вошли в доску как по маслу. Жбанов удовлетворенно вытер со лба выступивший от усердия пот и плюхнулся на свою шконку.
– Жбан, ты идиот! – ни с того ни с сего брякнул Фёдор. Жбанов удивленно вытаращился. – Ты с самого начала не мог у старшины спросить?
– Не мог, – выпучив глаза, возразил Жбанов.
– Я же говорю – идиот. Полный придурок, барабанил тут полчаса. Так бы и убил.
Жбанов, насупившись, смотрел в пол и молчал, а Фёдор продолжал:
– И откуда такие уроды берутся? – Боровиков посмотрел по сторонам, словно рассчитывал увидеть появление ещё одного Жбанова.
Алексей начал сопеть громче.
– Наберут по объявлению! – Фёдор слез со своего места на нарах и замахнулся на Жбанова, делая вид, что хочет его ударить.
– Федь, кончай его доставать, – в беседу вмешался Ефимов, которому надоело слушать мелкие придирки Боровикова, адресованные не так уж сильно провинившемуся Жбанову.
– Товарищ прапорщик, да он такой, он такой… – не подыскав нужного слова, Боровиков потряс в воздухе растопыренными пальцами, показывая всю степень своего возмущения самим фактом существованием такого существа, как Жбанов. И тут же расплылся в улыбке: – А вот глаза у него, блин… кот в «Шреке» отдыхает. – С этими словами Фёдор почти ласково потрепал Жбанова по макушке, плюхнулся обратно на свою шконку и блаженно потянулся. С его лица не сходила довольная улыбка – дневная «релаксация» прошла вполне успешно.
Нельзя сказать, что на это отрядное построение личный состав вышел кто во что горазд, но однообразия не было.
– Что за внешний вид, лёпта? – Только вчера приехавший из бригады полковник Синельников – грузный сорокалетний мужчина – окинул взглядом стоявшие перед ним шеренги. Комбат что-то невнятно ему ответил. Синельников недовольно мотнул головой:
– Всё должно быть однообразно, лёпта. Сегодня же всех переодеть. Чтобы все ходили в ВКПО (всесезонный комплект полевой одежды), лёпта.
– Товарищ полковник, не все с собой взяли, – высказался из строя майор Кречетов.
– Как это не все, лёпта? И почему?
– Вещей много, что-то оставили, – пояснил Кречетов.
– Как это оставили? Выданное имущество следует возить с собой, лёпта, – сообщил полковник и произнес целую речь о том, как следует относиться к выданному вещевому имуществу.
– Вот Лаваш коры мочит! – донеслось до Ефимова.
– Лаваш может! – вновь послышалась непонятно за что и почему данная Синельникову кличка. А Ефимов вспомнил связанный с ней смешной эпизод, произошедший в бытность Синельниковым комбатом.
Рядовой Дикуль тогда ещё только-только устроился в часть и не знал всех тонкостей службы, а уж тем более фамилий своих командиров и начальников. А вот клички многих были уже на слуху. Кликуха комбата – Лаваш – запомнилась одной из первых. В то утро группа контрактников, как обычно, столпилась у входа в подъезд казармы, кто-то втихаря покуривал, кто-то попросту точил лясы. Подполковник Синельников появился неожиданно, как снег на голову, «скатившись» со своего третьего этажа. Естественно, застигнутые врасплох любители покурить, пряча сигареты, совершенно забыли о правилах устава. На свою беду, рядовой Дикуль оказался прямо перед командирским взором.
– Ты знаешь, кто я? – грозно сдвинув брови, спросил Синельников.
Дикуль на секунду замешкался:
– Так точно, командир отряда подполковник Лавашов! – выпалил он, предположив, что кличка Лаваш происходит от соответствующей фамилии.
– Кто? – Выпучив глаза, подполковник уставился на Дикуля.
– Подполковник Лавашов… – уже без прежнего энтузиазма промямлил Дикуль.
– Что? – взревел подполковник.
Ответа не последовало.
В душе Синельников был добрый, но напустить на себя грозный вид любил, и в конце концов Дикуль отделался лёгким испугом, не получив даже взыскания за незнание фамилий своих командиров.
Воспоминание мелькнуло и растаяло, а вошедшему в раж полковнику Синельникову пришла в голову новая идея. Он, положив руку на живот, скомандовал:
– Командиры отделений и выше, ко мне!
Десятки ног зашагали по песку плаца и остановились вблизи стоявшего на входе в палатку Синельникова.
– Я что-то не пойму, вы своими людьми командовать можете или нет?
Подошедшие зашевелились, не зная, кому и как отвечать на этот неожиданный вопрос, но Синельников и не ждал ответа.
– Какая проблема, лёпта? Форма одежды у личного состава должна быть соответствующая и однообразная. Через час построение. Лично проверю. И накажу.
– Товарищ полковник, – обратился к начальнику майор Кречетов, – не у всего личного состава есть летняя форма ВКПО.
– А почему?
– Товарищ полковник, я же говорил – не все с собой взяли.
– Вот. – Полковник назидательно потряс пальцем. – Почему не все взяли? Почему вы не проследили? Что за детский сад, лёпта?
– Вещей много, поэтому старались брать самое необходимое, – попробовал оправдаться Кречетов.
– Что значит много? Не унесут, что ли? А я вот собрал всё своё в рюкзак, кинул на плечи – и в поезд. Никаких проблем!
После таких слов слушавшего всю эту ахинею Ефимова разобрала досада.
– Товарищ полковник, – вмешался он в разговор, – у вас что в рюкзаке? Мыльно-рыльные, летнее ВКПО и что-то по мелочи?! Конечно, всё в один рюкзак поместится. – Сергей уж не стал говорить о том, что начальнику всё это наверняка загрузили в машину, а потом ещё и в купе занесли. – А у любого разведчика, кроме этого, пара маскхалатов, обязательный, не знаю для чего, противогаз, ОЗК (общевойсковой защитный комплект), теплая одежда – летняя и зимняя…
