— Я хочу просто побыстрее закрыть этот вопрос, — отвечаю я, перелистывая договор купли-продажи квартиры.
Риелтор с нескрываемым интересом слушает наш разговор, хоть и делает вид, что очень увлечен смартфоном: он туда-сюда листает список контактов и не моргает.
— Он же опять просрет эти деньги, — Родион мрачно смотрит на молчаливого Сергея. — Так ведь, Сереж?
— Нет.
Я поднимаю на него удивленный взгляд. Это первое слово, что он сказал за все то, время, что пробыл здесь.
— О, голосок прорезался, — Алекс расплывается в улыбке.
— Я начну новую жизнь, — Сергей смотрит на колени и прячет руки под стол. Жалкий, как бездомный побитый пес, а потом я вспоминаю, как он без сомнений и угрызений совести продал меня, и к горлу подкатывает ком тошноты.
— Да ты что? — усмехается Родион. — Сказочник.
И какое счастье, что скоро меня с этим сказочником ничего не будет связывать. Я, как нам вручат свидетельство о разводе и проставят штампы в паспортах, куплю бутылку шампанского и отпраздную свободу от жалкого паразита. И, может, даже в отпуск укачу. Сумма на счет капнет не такая огромная, чтобы ее хватило на новую ипотеку, а на отдых, в котором я не была очень и очень давно, мне будет достаточно.
Нет, надо быть ответственной. Мне и в новой жизни не обойтись без накоплений и экономии.
— Долг погашен, — менеджер внимательно смотрит в экран ноутбука и кивает юристу, который опять куда-то срывается, — деньги поступили. Счет закрываем.
— А что насчет… — Сергей криво улыбается.
— Господи, а глазки как загорелись, — Родион скрещивает руки на груди. — Уже готов бежать в кассу и снимать деньги?
— Сказали, что на расчетные счета физических лиц деньги придут в течение трех рабочих дней, — Иришка с легкой брезгливостью смотрит на Сергея и отворачивается.
Он же в ответ торопливо складывает чек о переводе и воровато прячет его в задний карман джинсов. В нем ни капли достоинства.
— Надо будет снять квартиру с обременения, — тихо заявляет Артемка, — чтобы завершить сделку.
Иришка кивает. Через десять минут Родион и Артемка опять проверяют новую кипу документов и копий с печатями. Я бы сама растерялась в обилии бумажек, и меня можно было с легкостью обмануть и оставить в дурочках. Без квартиры и в долгах перед банком.
Уже в машине, я тихо благодарю Родиона, который на прощание пожелал Сергею отыскать в черепной коробке остатки мозгов, иначе в следующий раз, когда он рискнет, то его точно прикончат. Хорошее напутствие, но вряд ли к нему прислушаются.
— Спасибо, — искренне говорю я Родиону и, посчитав, что слов недостаточно, поддаюсь в его сторону, касаюсь жесткой бороды пальцами и припадаю к сердито поджатым губам.
Легко и невесомо, однако ласковый порыв давят удушающими объятиями и глубоким жадным поцелуем. Никакого трепета, нежности, лишь алчное желание пожрать меня. Недовольно мычу под губами и языком Родиона, и он хватает меня за руку и прижимает ладонь к паху. Я как бы не наивная девственница, и утром этот каменный от эрекции агрегат во мне побывал, а касаться его даже сквозь ткань боязно и очень волнительно.
— Вечером мы с тобой серьезно переговорим, — Родион отстраняется от меня и изучающе вглядывается в глаза. — Ты меня услышала?
В непроизвольном испуге стискиваю его член, и тут же отдергиваю руку, прижав ее к груди:
— О чем?
— И я потребую от тебя честности, Яна. Без увиливаний, истерик и агрессии.
— Мне уже не нравится, — я ежусь под пронизывающим взглядом Родиона
— Поэтому у тебя есть время до вечера, чтобы ты морально подготовилась, — он небрежно заправляет локон мне за ухо. — Предупреждаю сразу, криков и брошенных в меня предметов не потерплю.
— Да о чем разговор будет?! — повышаю я голос и замолкаю, когда Родион недовольно вскидывает бровь.
Несколько минут назад я была благодарна ему за помощь, присутствие и проявление знаков внимания, а сейчас я раздражена. Терпеть не могу, когда предупреждают о важных беседах, нагнетают интригу и молчат. Ты возьми и сейчас мне скажи, что там у тебя на уме без всех этих манипуляций и отговорок, что я истеричка.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Родион откидывается и закрывает глаза, игнорируя мой красноречивый взгляд и злобное сопение. Да как ему удается вывести меня из усталого спокойствия на кипящую ярость? Я уже не рада закрытой ипотеке, ведь меня встряхнули будущим серьезным разговором и оставили в неведении.
— Почему мы не можем поговорить сейчас?
— Потому что ты сейчас к нему не готова.
— Как я к нему буду готова, если я не знаю о чем речь? — я издаю короткий смешок.
— Речь пойдет о тебе.
— И?
Молчит и глаз не открывает. Лицо не выражает никаких эмоций. Я из той категории женщин, которые ощущают физический дискомфорт, когда равнодушный собеседник начинает играть в молчанку. Чтобы убедиться, что Родион лишь снаружи спокоен и умиротворен, сжимаю его эрегированный член сквозь брюки.
— Что ты делаешь? — он задает резонный вопрос, но глаза все равно не открывает.
Алекс кидает беглый взгляд в зеркало заднего вида, и я незамедлительно краснею, однако руку с члена Родиона не убираю. Это единственная слабость, по которой я могу определить, что бородатый эгоист все еще сосредоточен на моей персоне.
— Яна, ты же взрослая женщина.
Слышу осуждение в голосе Родиона, и мне ужас как хочется залепить ему пощечину, но здесь я веду себя неподобающе воспитанному и сдержанному человеку.
— И взрослая женщина имеет право отказаться от серьезного разговора, — отшатываюсь от Родиона и отворачиваюсь к окну.
— Хорошо, — он тяжело и утомленно вздыхает. — В восемь часов вечера тебя будет ждать Алекс. Если через десять минут ты не спустишься, он уедет.
— И?
— И я оставлю тебя в покое.
— В который раз, да? — усмехаюсь и застегиваю сумку.
— Справедливо, — он едва заметно ухмыляется, — но мне тоже простительны некоторые слабости.
— То, что ты внезапно ввалился в мою квартиру и… — я сжимаю кулаки и тихо обращаюсь к Алексу. — Останови машину, будь так добр.
Я действительно эмоционально нестабильна. Меня даже с Сергеем, когда он пропадал на несколько дней без предупреждения, так не штормило, как сейчас. Да, можно все свести к тому, что я еще обижена на Родиона за то, что он меня похитил и унизил выкупом за долги нерадивого мужа, но нет. Похоже, проблема намного и намного глубже, и сейчас я не хочу в себе копаться, потому что мне страшно.
— Останови, — повелительно кивает Родион. — Дама опять желает сбежать.
— Да! — рявкаю в его лицо. — Потому что ты невыносим! И не буду я тебе докучать своими истериками, которые тебе надоели.
Машина притормаживает у автобусной остановки, где скучают мужчины и женщины в ожидании общественного транспорта, и Родион что-то не шевелится проявлять чудеса этикета.
— Ну и? — в ожидании кошу на него глаза.
— Что, Яна?
— Кто там говорил, я мужчина, ты женщина? — насмешливо интересуюсь я. — И что-то там про этикет.
— Ты сейчас не женщина, а злая ежиха, — Родион массирует переносицу. — А я рассерженный медведь.
— Пока ты не откроешь, я не выйду.
— Да чтоб тебя, — шипит Родион и выскакивает из машины.
Дверца с моей стороны распахивается, и я с наигранной горделивостью покидаю салон, оперевшись о руку бледного и разъяренного Родиона.
— Так бы и сказал, что ты хочешь, чтобы я ушла, — обиженно смериваю его взглядом и веду плечиком.
— До вечера, Яна, — цедит Родион сквозь зубы, зло всматриваясь в мое лицо. — И ты сама решила в очередной раз сбежать.
Забирается в салон, несдержанно и громко хлопает дверью, и машина возвращается на проезжую часть. Я не ежиха, ведь даже у колючих созданий больше мозгов и самообладания.
Люди на остановке удивленно оглядывают меня, когда я неистово топаю ногой и глухо порыкиваю. Зайду в аптеку и куплю успокоительных, которые мне сейчас строго рекомендованы. И если на работе начальник встретит меня с претензией, почему я опоздала, то я буду еще и уволена, ведь я прямо чувствую желание вызвериться на кого-нибудь.
