Приносили приплод, умножая господское достояние, растили законных господских и своих незаконных, но тоже господских, отпрысков, вели хозяйство, старели, уступая место под солнцем и под своим очередным господином более юным родственницам, умирали… Род продолжался.
Терентий, родившийся в одни год со своим будущим хозяином, был при нём постоянно в услужении. Чему учили боярича, то и холопу приходилось учить.
Плюс ведение хозяйства — род Терентия постоянно занимал ведущие должности в этом боярском мирке.
Парня женили. На холопке, естественно. Жена оказалась доброй, жили мирно, прижил с ней двух сыновей. Часть — от «соседа по парте».
Глава рода достаточно успешно провёл свой «корабль» через бури четвертьвековой смуты. Но под конец обмишулился — встал не на ту сторону.
Его отца Изя Давайдович когда-то выкупил из половецкого плена. Выкупленный дед уже помер, но… «долг платежом красен». Что и было исполнено.
А Ростик склерозом не страдает.
Терентий был под Белгородом в боярской дружине старшим слугой. После разгрома киевских ратей оказался в плену у смоленского боярина.
Жена с детьми оставались в Киеве, поэтому пошли на торг как «конфискат». Городских купили, большей частью, «гречники» и увезли вниз по Днепру.
Полонённого слугу новый хозяин погнал в другую сторону — вверх по реке, в свою усадьбу под Смоленском.
Мирный человек. Не воин, не вятший, потомственный холоп. Не всё ли равно кому служить? Лишь бы кормили да не били… Терентий бежал с дороги. Его поймали, выдрали, забили в колодки. Он пытался сбежать сразу по прибытии в Смоленск. Его поймали, избили, привезли в усадьбу и бросили в поруб. Он попытался убежать и оттуда. Рефрен дополнился фразой: «и продать его нахрен!». Хозяин-боярин продал парня купцу-работорговцу. А тот вывел раба на рынок.
Что мы и наблюдаем.
Краткое «сиви» Терентия было завершено дерзким взглядом и задиристым тоном:
— Ты побереги куны свои, сын боярский. Я и от тебя убегу.
«Колобок-колобок»… А ведь и его съели.
Терентий прав: держать его на привязи — смысла нет. Жаль — по кондициям подходит. Просто редкостная удача. Где я ещё такого найду? Образованный, обученный, имеющий опыт, не имеющий посторонних «завязок», вырванный из своего привычного мира, возвращаться ему некуда, молодой… Типичная «моя сволочь». Но — «бегун».
Это-то и непонятно:
— А чего ты бегаешь-то? Это ты так сильно своего господина любишь?
Терентий аж поперхнулся.
— Ты чего?! Издеваешься?! Эти придурки… Я же им говорил! Ведь понятно же сразу было! А они: «честь, честь». Идиоты! Я через их… дурную честь — всего лишился! Ни родных, ни дома, ни семьи, ни детей! Всё прахом пошло. Всё!
Он чуть не бросился на меня с кулаками. Потом, отвернувшись к стене, продышался и продолжил уже спокойнее:
— И куда я теперь? Я ж не плотник, не столяр. Не кузнец или, там, скорняк. Ремесла-то в руках… Так-то я знаю — что да как, а навыка нет. Ну и куда меня сунут? Или — навоз кидать, или — подай-принеси. А я — тиун. Знаю — как усадьбу обустроить, как пахоту разметить. Но сам-то… за плугом раз в жизни ходил. А кто меня тиуном поставит? — Никто. Потому как никто здесь меня не знает и доверия ко мне не имеет. Затычкой быть? Пятым колесом в телеге? Да чего ради?! Обрыдло мне всё. Остохренело! Одно только в жизни и осталось: жена да детки. Вот решил: убегу, найду их. Потом… как-нибудь устроюсь.
Чем-то похоже на моё состояние после «вляпа». Как-то не думал, что положение — «по уши в дерьме» — столь распространено на «Святой Руси».
Но ему легче. Я-то вообще тогда… как слепой на пожаре. А он — местный, и у него цель есть. «Целеустремлённая моя сволочь»… это хорошо. «Цель» — это «поводок».
— Пойдёшь ко мне?
— Ты чего?! Глухой?! Я же сказал — сбегу! Тоже, придурок нашёлся — кто ж у холопа спрашивает: «пойдёшь — не пойдёшь»… Я смотрю у тебя с головой… Косыночку носишь, чтобы последнее ветром не вынесло?
А парень-то занервничал. Хамит. Боится. Боится, что я его куплю, и ему придётся меня… обманывать для побега? А отношения-то уже человеческие как-то устанавливаются: он мне про себя от сердца рассказал, кусочек души своей в меня вложил.
— Э-э-э… Боярич? Очень удачный выбор. Этот холоп обладает массой редких качеств, которые особенно ценны именно в вашем случае. Слава храброго сотника смоленских стрелков… э-э-э… да. Широко известна. И все местные жители весьма обрадованы награждением э-э-э… достославного героя вполне заслуженным боярством. Наш светлый князь вновь явил столь присущие ему мудрость, благородство и щедрость.
К нам подошёл продавец выставленной двуногой скотинки. Довольно высокий благообразный старец с длинной аккуратной белой бородой. Не старик Хаттабыч, а что-то из иконных ликов. В состоянии благорастворения, всепрощения и умиления. Хочется прослезиться и приложиться. Если бы не просматривающееся желание заломить цену.
Старец заглянул в подсунутый ему давешним приказчиком складень, и продолжил как по писанному. Хотя почему «как»?
— Сей раб, именуемый Терентием, вполне обучен вежеству, и может быть даже использован как учитель хороших манер. Ибо всю жизнь свою прожил в верховых слугах в весьма высокородном боярском доме в славном городе Киеве. Видал живьём даже и Великих князей и об том может многие поучительные случаи порассказать. Обучен он также грамоте и счёту, что в вашей вотчине, по нынешним временам весьма полезно будет. Понимает поганский и латинский языки. Хотя, конечно, оно в ваших-то турлах… Однако же, довольно ещё молод и, ежели новому господину охота будет, и иное выучит.
Рекламовещатель остановился, переводя дух и соображая: чего вещать дальше для поднятия цены? А я обратился к Терентию:
— Сизин сигир иуй ми? (Здоров ли твой скот?)
Терентий непонимающе уставился на меня. Потом дошло, и он, несколько неуверенно, ответил:
— Гундогуму хичбир гунбатими бенир коуин ичир (от восхода и до заката нигде нет моих овец).
Ишь ты! Немного сказано, но понимающий — поймёт.
Парень имел дело со степняками, склонными к образному поэтическому мышлению. Поэтика звучит рифмами окончаний.
Восхитительная многозначность: возможно — речь о времени суток, возможно — о пространстве (от Востока до Запада), возможно — о намерениях и возможностях (хорошо спрятал, ищи-не ищи — не найдёшь даже при свете дня).
— Реши задачу. Задумай любое число от 40 до 80. Задумал? Утрой это число. Получилось? Отними 17. Отнял? Прибавь 11. Сделал? А теперь закрой глаза. Закрыл? Темно?
Присутствующая публика тоже старательно исполняла моё задание. У купца шевелились губы, приказчик что-то считал на пальцах.
Терентий шевелил губами только отнимая 17. С устным счётом знаком. А вот концовка… Он медленно открыл глаза и недоуменно уставился на меня. Потом лицо его начало расплываться в улыбке.
— Ага. Точно. Темно.
Порядок — у парня есть чувство юмора. Это, знаете ли, большая удача в любую эпоху. По моим наблюдениям, без этого свойства ни совместная деятельность, ни нормальное общение, ни, даже, супружеская жизнь… А уж в его-то битом состоянии…
— Слова мои подтвердились. И языки, и счёт холопу сведомы. Я отдам этого, столь полезного для боярина… э-э-э… Берёзы раба, почти задаром. За каких-то тридцать гривен кунами. Можете забрать его прямо сейчас. Так с кем по рукам бить?
Вокруг довольно много народа. Стражники в количестве уже семи штук. Николай с нагруженным покупками Хохряковичем подошли. Куча зевак. Все дружно начинают хмыкать, цокать и вздыхать. Но мне интереснее реакция Терентия: он же только что говорил мне — «не покупай меня». А тут… разочарование, обида, злоба. В адрес продавца.
Купец исполняет пожелания парня, а парень злится. И наоборот: продавец должен быть рад избавиться от такого… «озлобленного товара». А он ломит совершенно несусветную цену. По «Русской Правде» вира за убийство чужого раба — 5 гривен. За вот таких, обученных, «верховых» — тиунов, ключников, кормильцев и ремесленников — 12.
Так это вира за «своего»! За надёжного, выученного, привычного… А тут… — «кот в мешке». Причём — битый, драный, облезлый…
Дедок действует против своих коммерческих интересов — сделки не будет, цена нереальная. Смысл ценника не торговый, а душевный: наказать, восторжествовать, показать мне — «моё место».
Обида за наезд на его приказчика, зависть к нашему новому боярству, неприязнь к моему юношескому виду, раздражение от моего «человеческого» разговора с холопом, от моей шутки с устным счётом…?
Я ещё ничего толком не сделал, а поводов не любить меня уже… список. И перечисленные — ещё не все.
Какое именно шило у него в заду жмёт — не интересно. Мне здесь жить, дела делать. Надо деда обламывать. Работорговцы… у меня положительных эмоций не вызывают. А этот — особенно. Выглядел бы как сволочь — не так сильно бы раздражал. А то… благочестивый, благолепный, благонамеренный, благополучный… гад.
