Самого известного кангасейро, получившего прозвище «генерал каатинги» (каатинга — засушливый бразильский лес, типичная экосистема удаленных от моря областей северо-восточных бразильских штатов), звали Виргулино Феррейра да Силва (Virgulino Ferreira da Silva), но более известен он был как Лампиан (Lampião). Он родился в штате Пернамбуко, в семье фермера. В детские годы Виргулино между его отцом и богатым соседом — землевладельцем Жозе Сатурнино Педрейра разгорелся конфликт. Семья Феррейра потеряла землю, имущество и была изгнана из Пернамбуко.
Семейство нашло приют в соседнем штате Алагоас. Подросшие сыновья стали уезжать на заработки. Однажды, вернувшись домой, они застали жуткую картину — дом был разграблен, а их отец убит солдатами полиции штата по наущению прежних врагов. Это переполнило чашу терпения, и четверо братьев Феррейра посвятили свою жизнь мести. Они примкнули к отряду Синьо Перейра, где прошли боевую подготовку.
Когда Синьо покинул свой пост — отправился в южные штаты, чтобы начать мирную жизнь под чужим именем, новым полевым командиром стал Виргулино. Он оказался дьявольски умен, удачлив и бесстрашен. Виргулино был мастером военных хитростей, например, умел так запутать следы, что два отряда полиции, преследующие его группу, обстреливали друг друга, думая, что воюют с кангасейрос.
Прозвище Лампиан (что в переводе означат «фонарь») Виргулино получил за скорострельность. Во время ночного боя кто-то из соратников воскликнул: «Смотрите, ружье Виргулино сверкает, как фонарь!» Прозвище пришлось впору: Лампиан был неординарным человеком. Он, единственный из кангасейрос, осмелился обложить данью города и, если ему отказывали в требуемой сумме, захватывал город, после чего кангасейрос в нем прибирали к рукам все, что понравится. При этом награбленным щедро делились с бедняками, что впоследствии дало повод называть Лампиана стихийным социалистом.
Полицейские гарнизоны могли в 2–3 раза превышать число бандитов, но победа оказывалась на стороне нападавших. Например, город Капела (Capela) в штате Сержипе (Sergipe) Ламниан взял, имея в своем распоряжении всего лишь 10 бойцов! При этом Капела была отнюдь не маленьким, затерянным в глуши городком, а достаточно развитым по тем временам районным центром с железнодорожным сообщением и телефонной связью с другими городами. Лампиан виртуозно использовал свою славу — одной только вести, что его банда находится на подступах к городу, оказалось достаточно, чтобы деморализовать гарнизон. Войдя в Капелу, кангасейрос в первую очередь обрезали телефонную линию и заняли вокзал, отрезав город от связи с миром. Впрочем, это была их обычная тактика при захвате городов. На одном из стекол железнодорожного вокзала в Капеле до сих пор можно различить несколько слов и цифр, которые Лампиан нацарапал алмазом своего перстня в день нападения. Конечно, вокзал с того времени неоднократно обновлялся, но это стекло сохранили в память о прошлом.
Уходя от преследования полиции, Лампиан петлял по лесу до тех пор, пока не находил удобное для боя место, где устраивал засаду, из которой мало кто из противников выбирался живым. Правительство Бразилии, отчаявшись справиться с разбойником, приняло решение привлечь его на свою сторону. Лампиан и его компаньерос получили амнистию и были призваны в армию для борьбы с партизанским коммунистическим движением Луиса Карлоса Престеса.
Виргулино получил чин капитана, двое его помощников — лейтенантов. Это была неслыханная честь. Бывшие кангасейрос надели военную форму, вооружились самыми современными винтовками и отправились в действующую армию. К сожалению, до расположения войск они не дошли. Бразильские офицеры были до крайней степени возмущены известием, что в их среде появится сын деревенского работяги, бывший бандит — Лампиан! Шел 1926 год, между образованной элитой общества и классом сельских тружеников зияла огромная пропасть. Это были два разных мира. Посланец Лампиана, отправленный узнать, где располагаются войска, вернулся с известием о том, что офицеры единодушно заявили, что не признают его патент и встретят пулей, если он осмелится появиться. Выслушав это известие, Лампиан, чьи надежды на достойную жизнь на службе отечеству были разрушены, спокойно сказал: «Однако… гитара будет играть прежнюю мелодию».
Кангасейрос вернулись к своему старому промыслу. В целом Лампиан с товарищами хозяйничал в семи северо-восточных штатах Бразилии 20 лет, пока в 1938 году, сорокалетним, потерявшим здоровье, не попал в окружение в гроте Анжикос. Кто-то выдал полицейским тайное убежище. Преследователи сумели незаметно подтянуть пулеметы и на рассвете почти в упор расстреляли едва успевших проснуться кангасейрос.
Несмотря на свою трагически сложившуюся жизнь, Лампиан оставался истинным бразильцем по духу, то есть любил праздники, музыку и танцы. Танец шашаду (xaxado) был придуман в его отряде. Изначально танцевали, выстроившись друг за другом (так ходили кангасейрос по каатинге — след в след, чтобы было невозможно посчитать число людей в отряде). Рисунок танца был прост — два шаркающих шага (ша! ша!) одной и той же ногой на месте, похожие на движения лошади, и невысокий мах ногой в сторону, как бы заметая след на сухой и пыльной почве. Ритм отбивали ударами прикладов по земле. Иногда угрожающе крутили в руках ружье или большой кинжал (пуньял).
Танец войны изменился, когда в банде появились… женщины. Лампиан был влюблен в красивую деревенскую девушку по имени Мария. Какое-то время они встречались тайно, но вскоре Лампиан уже не мог больше появляться в тех краях, где жила Мария. Девушка решилась на отчаянный поступок — ушла из дома, чтобы сопровождать любимого в его полной опасностей жизни. Мария, вошедшая в историю как Мария Бонита («бонита» в переводе с португальского означает «красивая»), была первой женщиной в отряде кангасейрос. Вслед за капитаном, его товарищи тоже обзавелись боевыми подругами. Теперь они устраивали настоящие балы в захваченных городах или на фазендах — с музыкой и танцами до утра. Эти балы в северо-восточных штатах Бразилии помнят до сих пор. Вспоминая бесстрашных мачо, бросавших вызов несправедливым социальным порядкам, шашаду танцуют на июньских праздниках. Теперь это парный танец. От прежнего шашаду остались только ритм и два быстрых шага с одной и той же ноги. Есть несколько фольклорных коллективов в штатах Параиба и Пернамбуко, специализирующихся на шашаду. В их исполнении шашаду — театральное действо, ряд танцевальных зарисовок из жизни кангасейрос.
Я была в Пернамбуко на фестивале танца шашаду, который проходил в бывшем родовом имении семьи Феррейра — на ситио (ферме) Пассажень дас Педрас (Passagem das Pedras — каменистая дорога). Там сохранился домик, где жили бабушка и дедушка Лампиана, мебель и предметы быта, относящиеся к той эпохе. Теперь ферма превращена в музей под открытым небом, где воссоздается обстановка начала XX века. Там живет пожилая пара, присматривающая за домиком, хранящим память о детстве Лампиана. У них есть хозяйство — овцы, козы, куры и осел. Животные пасутся на полях вокруг дома, так же, как это было в те времена, когда семья Феррейра жила там. Водопровода на ферме нет, баки с водой подвозят на машинах или в телеге на осле. Животные пьют из большого ручья, протекающего в овраге. Во времена детства Виргулино этот ручей был небольшой речкой, из которой люди брали воду. Теперь она обмелела, вода в ней илистая, мутная. Единственное благо цивилизации на ферме — электричество. Мобильной связи там нет.
