— Боюсь, что ты узнаешь это первым. А вот продемонстрировать не сможешь уже никогда, — на безукоризненном английском холодно произнес Буданов.
Леля нервно дернулась, и кусок мяса в густой жирной подливке, который она усердно пилила, высвистнул из-под ножа и смачно шлепнулся на лацкан элегантного костюма «мистера Смолла».
Сашка, не успев еще осознать выпад Петра Андреевича, ошеломленно скосил глаза на залепившие его грудь ошметки и, наливаясь пьяным гневом, заорал на отборном русском:
— Да ты что, шалава, мать твою за ногу, совсем охренела?! Как я теперь костюм чужой возвращать буду? Гони, сука, деньги на химчистку, пока я тебе…
Буданов поднялся, отшвырнув стул, но Сашку уже скрутили крепкие ребята, стукнув пару раз куда надо, чтоб угомонился, и выволокли из зала.
Леля сидела ни жива ни мертва. Она ничего не понимала! Будто в дурном сне: все вроде знакомо, а складывается в какую-то чушь, бред, нелепость. Если Буданов знает английский, а этот чертов Смолл русский — для кого она тогда старалась? И кому должен вернуть костюм преуспевающий корреспондент «Таймс»? Что за фарс они сейчас разыграли?
Леля взглянула на забытый диктофон и перевела глаза на Буданова.
Он так и продолжал стоять и внимательно смотрел на нее.
— Я ничего не понимаю! — растерянно развела она руками.
— Неужели? — притворно удивился Буданов.
— Что здесь происходит?..
— А я рассчитывал, что вы мне объясните… — Он вдруг сменил тон и резко сказал: — Надеюсь, не слишком разочаровал вас, и вы узнали все, что хотели, устроив этот спектакль.
— Как?.. — задохнулась Леля. — Вы опять?..
Она была потрясена до глубины души! Это немыслимо, невероятно! Неужели этот осел опять ее в чем-то подозревает, обвиняет в несуществующих грехах?!
— Вы думаете, что это я?.. — Она просто не находила слов от возмущения, негодования, обиды!
— Послушайте, Пульхерия Егоровна… — Он наклонился над столом, приблизив к ней лицо. — До каких еще вершин вы дойдете, чтобы удовлетворить свое…
Она ухватила его за галстук, притянула к себе поближе и опрокинула тарелку с остатками изысканного блюда на его дурную голову и ослепительной белизны сорочку. Потом поднялась, взяла свою сумочку и ушла. В оглушительной тишине зачарованного всем происходящим зала заключительным аккордом простучали ее каблучки.
Вот теперь был действительно абзац. Полный, окончательный и бесповоротный.
22
Катерина выслушала отчет Матвея о злополучном ужине и пришла в отчаяние. Но еще больше она расстроилась, когда Леля, едва сдерживая слезы, поведала ей свою версию происшедшего.
— Что это было? — сокрушенно вопрошала она. — Чьи злые выдумки? Если Буданова, то зачем тогда он напал на меня с обвинениями? С какой целью? Люська Кузьминская? Но она никогда не расстанется с деньгами, тем более с такими — гонорар пятьсот долларов, ужин в дорогом ресторане… Может, этот мистер Смолл ее… спонсор? Тоже нет: костюм чужой, да и никакой он не мистер, а так… Вася Сидоров. Тогда что это, что? Ведь не случайное же стечение обстоятельств?
Катерина угрюмо молчала, мучаясь дилеммой: признаться Леле в своей медвежьей услуге или скрыть невольное предательство? А главное, не зная, как же теперь исправить сложившееся положение вещей, кажущееся непоправимым.
— А знаешь, Катюня, — прервала ее терзания Леля, — ведь это судьба нас разводит. Наверное, я полюбила не того человека. Не мне он предназначен. А может, просто не нужен или я ему не нужна. Браки ведь совершаются на небесах, а небеса категорически против…
Во всем случившемся Катерина винила только себя. Это ее благие намерения вымостили дорогу в тупик, из которого уже нет выхода. И единственное, что она еще могла и должна была сделать, это рассказать Буданову, что Леля не имеет никакого отношения к провалившемуся спектаклю.
Через несколько дней Катерина наконец решилась набрать номер прежней Лелиной работы.
— Приемная Буданова, — раздался в трубке хорошо поставленный голос Агнессы Аркадьевны.
— Здравствуйте, — сказала Катя. — С вами говорит сестра Лели, в смысле Пульхерии Егоровны. Вы меня не помните?
— Если не ошибаюсь, Катерина?
— Совершенно верно. У меня к вам огромная просьба. Мне очень, очень нужно поговорить с Петром Андреевичем. Это касается Лели, в смысле Пульхерии Егоровны…
Агнесса Аркадьевна была дамой проницательной. Она не любила вмешиваться в чужие дела, но, имея острый слух и чуткое сердце, безошибочно просекала любую ситуацию. А Леля ей нравилась. Секретарша пробежала глазами распорядок дня шефа и спросила:
— Сегодня в семнадцать часов вас устроит?
— Да, — не раздумывая сказала Катя, хотя уйти в это время с новой работы было совсем не просто. — Я не опоздаю. Спасибо вам, Агнесса Аркадьевна.
Как только Катерина появилась в приемной, Агнесса Аркадьевна сообщила шефу:
— Петр Андреевич, к вам посетительница по личному вопросу. — И, не дожидаясь ответной реакции, запустила ее в кабинет.
Пока Буданов недоумевал, как это его безукоризненная секретарша могла допустить такую оплошность, Катерина устремилась к столу и впилась в него тревожным взглядом.
— Садитесь, — обреченно кивнул он на стул.
Девица явно нервничала и не произносила ни звука.
— Чем могу быть полезен? — раздраженно поторопил он ее.
— Я Лелина сестра… — начала Катерина.
— Вот как? Разве у Пульхерии Егоровны есть сестра? — удивился Буданов, сразу заподозрив подвох.
— Мы двоюродные сестры, но всегда были с Лелей очень близки…
— Так это Пульхерия Егоровна вас прислала? — снова перебил Буданов.
— Да нет же! Леля ничего не знает, и я надеюсь, наша встреча останется для нее тайной, иначе мне конец — она никогда не простит. И так уже наделала делов…
— И что же за страшные секреты привели вас сюда? — насмешливо спросил Буданов, понимая, что неистощимая на выдумки Пульхерия приготовила для него новую ловушку.
С того рокового вечера в ресторане его настроение менялось несколько раз. Сначала он был в бешенстве, охваченный сумасшедшей, ослепляющей яростью. Потом даже слегка позабавился, вновь и вновь прокручивая в памяти комическую ситуацию. Но последним явилось недоумение: зачем Леле понадобилось устраивать весь этот цирк? Если она действительно хотела увидеть его, неужели не могла просто позвонить, прийти, да, наконец, «случайно» встретиться! Где? Да мало ли где! Но придумать такое!..
А в том, что это Лелина затея, Буданов не сомневался ни минуты. И, не подкачай «английский журналист», все прошло бы как по маслу: из ресторана они бы ушли вместе. Если бы да кабы…
