Теперь ко всем этим сокровищам прибавился подзор из Олонца — над ним склонился один из реставраторов Русского музея.
Техника вышивки не столько сложна, сколько кропотлива. На куске обыкновенного холста равномерно выдергивают нити — вдоль и поперек куска. Оставшиеся нити перевиваются. Сверху, на их основе, простыми белыми нитками вышивается узор.
Однако подзор, попавший в музей (его длина — 170 сантиметров, ширина — 48,5) заинтересовал специалистов несомненными художественными достоинствами. На нем вышит сложный сюжетный рисунок, выполненный с подлинным мастерством и выдумкой.
Теперь, когда подзор вычистили и отреставрировали, следовало установить его возраст и происхождение.
На помощь ученым пришел сравнительный сюжетно-стилевой анализ. В хранилище отдела имелись и другие подзоры. Они-то и помогли восстановить, разумеется, в самых общих чертах, «биографию» приобретенной вышитой тряпицы.
Сюжет вышивки был несомненно сказочным: где, как не в сказке, водятся птицы с женскими головами и морские чудовища с наполовину человеческим туловищем?! «Сказочные» вышивки делались обычно на Севере.
Подзор «Сказка о семи Семистах». ФрагментПришлось обратиться к фольклору. Вскоре стало очевидно, что безвестная мастерица вышивала на подзоре сюжет по мотивам сказки о семи Семионах, родных братьях; ее можно найти в любом сборнике северных, да и вообще русских сказок.
Но самое удивительное заключалось в том, что возраст подзора оказался равным… двум векам! Олонецкая вышивальщица работала над этим куском холста во времена Ломоносова и Шубина! Впрочем, как говорят сотрудники Отдела народного искусства, приобретенный Русским музеем подзор равен какому-нибудь шубинскому портрету — в скульптуре или полотну Антропова — в живописи не только возрастом, не и красотой.
Длинное же путешествие совершили семь братьев Семионов, пока не обосновались навсегда в Русском музее!
Помните?
Жил-был старик со старухой, и было у них семь сынов, семь близнецов. Всех их назвали Семионами.
Каждый из Семионов владел какой-нибудь премудростью. Один был великий кузнец, другой — стрелок, каких не бывало, третий видел так далеко, что и вообразить невозможно, четвертый умел мастерить корабли, пятый — ловить на лету дичь, шестой — опускать корабль в подводное царство и возвращать его оттуда назад. А седьмой Семион был вором.
«Искусство» этого последнего Семиона особенно приглянулось царю Адору. Много лет пытался царь Адор высватать себе в жены царевну Елену Прекрасную, да никак не мог. Вот и поручил Семиону-вору похитить невесту и доставить к нему во дворец.
Братья смастерили корабль и отправились по морю в путь. Каждый из братьев показал на деле свое умение. Так была добыта Елена Прекрасная.
Язык сказки не переводится «дословно» на язык художественной вышивки. И все-таки на подзоре нетрудно узнать приключения Семионов. Вот старинные терема, где, стоя на стенах, стрелки целятся из луков: это отец Елены Прекрасной преследует похитителей своей дочери. Вот и корабль с телячьей головой, на палубе — Елена Прекрасная с одним из стерегущих ее братьев. А вот и подводное царство, куда другой Семион временно опустил корабль, чтобы избежать погони: здесь плавают чудища с трезубцами и рыбьими хвостами. В «небе» — волшебные птицы; может быть, это лебеди, в одного из которых обернулась Елена Прекрасная, чтобы вернуться домой? Ей это не помогло: Семион-стрелок и Семион-ловец дичи стоят на страже…
Вся композиция полна динамики, действие развивается напряженно и драматично. Олонецкая вышивальщица, трудясь над подзором, сама превратилась в народную сказительницу. И из рук ее вышло произведение, отмеченное свежестью, чистотой, мастерством.
* * *
И другое путешествие завершилось в стенах Русского музея.
Осенью 1963 года сюда прибыл автофургон. «Станция» назначения — Отдел народного искусства. Станция отправления — Балахна, старинный поволжский город. Из фургона выгрузили аккуратно уложенные доски.
Еще незадолго перед тем эти доски составляли фронтон, наличники, пилястры жилого дома. Теперь его облицовка переехала с берегов Волги в музей.
Чтобы отыскать этот дом и полюбоваться им, следовало совершить путешествие на Волгу. До Балахны можно доехать поездом. Волжские просторы, старинные церкви настраивают здесь путешественника на особый, задумчивый лад. Тут же, рядом — крупнейший в стране бумажный комбинат. История и современность порой причудливо переплетаются, не мешая, а обогащая одна другую.
На противоположном, левом берегу Волги — широкая пойма, за ней высокий берег. Туда можно перебраться на катере или пароме. В полутора километрах от берега и расположено село Николо-Погост (сейчас оно входит в Городецкий район Горьковской области). Здесь — тоже старинная церквушка, ей минуло более двух веков. На одной из улиц села и стоял этот красивый, весь испещренный резьбой дом, — дом Мохова.
Дмитрий Мохов был одним из многих волжских баржевкков — владел несколькими баржами и гонял их в поволжские города с различными товарами. В 1866 году — почти сто лет назад — построил Мохов избу, поручив местным мастерам-резчикам разукрасить ее побогаче. Это дело Мохов полностью доверил мастерам, положившись на их вкус и опыт.
Тогда-то и возникло в Николо-Погосте замечательное комплексное произведение народного искусства.
Фрагмент резьбы «дома Мохова»Архитектурная резьба по дереву — одно из «генеральных» направлений русского народного искусства. В Русском музее ей отведено почетное место. Север и Волга хранят иного ее выдающихся образцов. В Горьковской области художественная резьба украшает избы, фасады домов, ворота надворных построек. Сельские художники-резчики, порой до сих пор безвестные, с помощью набора долот и стамесок создавали богатые барельефные изображения. Чаще всего причудливые, фантастические растения «обвивали» снизу доверху фронтоны изб. Мастерство деревенских архитекторов и художников-резчиков совершенствовалось десятилетиями, веками. Художественные традиции, приемы, понятия о прекрасном расцвели здесь на животворной почве народного творчества. Дом Мохова оказался одним из самых интересных среди изб, украшенных резьбой. Его обнаружил М. П. Званцев, горьковчанин, специалист по местному народному искусству. А вскоре знаменитому дому довелось «позировать» и перед объективом киноаппарата: московский искусствовед И. В. Маковецкий снял фильм о народном искусстве Заволжья.
В резьбе дома Мохова почти нет сюжетных повторений. Рисунки на карнизах и наличниках — разные. К тому же, кроме обычных «растительных» сюжетов, мы видим здесь фигуры людей, львов, птиц и рыб. Почти все «герои» изображения — мужчины и женщины — держат в вытянутой вверх руке стебли орнаментальной ветви. Человеческие фигуры вырезаны с удивительным мастерством, они виртуозно вписаны в пространство доски, где, казалось бы, не очень-то развернешься.
Своими пропорциями, гармоничностью узора резьба дома Мохова может соперничать с россиевскими орнаментами, хотя перед нами не дворец, а простая изба!
Дом Мохова оказался целым художественным комплексом. Обычно резьба украшает только карниз избы или наличники окон, дверь или крыльцо. Здесь же резьба красуется со всех сторон, на всех досках, покрывающих сруб. Потому-то и возникло решение приобрести дом Мохова для Русского музея. В зале продолжится радостное шествие его резных героев. Здесь отметит дом Мохова и свой столетний юбилей.
Еще много лет будет эта изба, вновь восстановленная на дворцовом паркете, радовать глаз драгоценной резьбой, производя чарующее впечатление изумительных деревянных кружев, сплетенных могучей, волшебной рукой…
* * *
Если составить карту географических районов, откуда стекались в Русский музей его экспонаты, — она захватила бы Европу и Азию. Иконы явились пришельцами из Новгорода, близкого от Ленинграда, если мерить километрами, и такого далекого, если измерять годами: речь ведь идет о древнем Новгороде! Гусар Давыдов на полотне Кипренского — «москвич». «Последний день Помпеи» был написан Брюлловым в Италии. Портрет сыновей Серова — в финской деревушке Ино. Марины Айвазовского родились в Феодосии, на берегу Черного моря. На Севере родились многие произведения русского народного искусства; места их рождений — Олонец, Архангельск, Вологда. С берегов Волги прибыл дом Мохова.
А одна очень веселая компания пестрых и смешных экспонатов приехала в музей из слободы Дымково. Впрочем, Дымково из вятской слободы давно уже превратилось в пригород современного города Кирова.
Их привезла из Кирова в Ленинград, в музей, Екатерина Иосифовна Косс-Деньшина, художница, отдавшая своим любимцам много творческого труда, выдумки, фантазии, сердечного тепла. Да и как могло обойтись тут без сердца, если речь идет об игрушке?
