— Ну и дурак. — Выдала мать. Обычно она лучше держит себя в руках. Видимо, Федор сильно вывел ее из себя. — Из-за Киры лишаться денег. Она того не стоит.
Ну, все, эти слова стали для меня последней каплей. Слезы просто потоком хлынули из глаз. Вроде давно уже взрослая тетка, а расстроилась из-за каких-то слов матери. Но знаете, как обидно такое слышать от человека, подарившего тебе жизнь?
— Кира стоит тысячи таких, как вы и ваша убогая Вика. Убирайтесь отсюда, пока я вас лично не вышвырнул! — Заорал Баринов и открыл дверь.
Мать старалась сохранять достоинство, когда покидала кабинет Баринова. Ее каблуки звонко зацокали по плитке. Каждый шаг отдавался очередной раной в моем сердце. Пора бы привыкнуть и перестать реагировать на неприязнь матери, но нет, каждый раз расстраиваюсь, будто мне пять лет.
Федор выругался вслух.
— Вот же сука! — он захлопнул дверь и остался стоять в коридоре.
Только не оборачивайся, — молила я его. Не хочу, чтобы шеф видел меня в таком состоянии. Зареванная, с красным носом, прижимающая к себе поднос с несчастным штруделем.
Но небеса сегодня глухи к моим мольбам. Федор обернулся.
— Кира? — по моему заплаканному лицу было все понятно. Пояснений никаких не требовалось. — О, черт! — выдохнул он. Забрал поднос с десертом и потянул меня за собой в кабинет. — Идем, чтобы никто нас не видел.
Там шеф силой прижал меня к себе.
— Кирюш, не расстраивайся. — Утешал он меня. Я уже говорила, что Федька хороший, да? — Что с этих дур возьмешь, кроме анализов? — решил пошутить он.
Я улыбнулась сквозь слезы. Федя очень милый. Повезет же Юльке.
— Я уже пришла в себя. — Как-то невнятно у меня прозвучало. А все потому, что некоторые переусердствовали и прижали к себе слишком близко. Я не возражаю ничего против парфюма Баринова, но от него в носу чесалось почему-то.
— Тогда ладно. — Баринов отодвинул меня от себя, оглядывая внимательно. И убедившись, что я больше не рыдаю, удовлетворенно кивнул.
Вскоре мы уже сидели за столом и пили чай. Федор уплетал штрудель и блаженно щурился. Все-таки он такой сладкоежка. А еще строит себя из себя мачо! Разве может мачо так балдеть от вкусняшек и подставлять свое плечо для слез? Нет, не может. Федька хороший человек.
По молчаливой договоренности мы не стали обсуждать мою мать. Мне уже значительно полегчало, погружаться в депрессию не хотелось. А так и будет, если я начну анализировать: как, за что и почему.
— Пойду я. — Поднялась со стула.
— Спасибо. — Федор довольно похлопал себя по животу. — Уважила ты меня, Кирюша.
Я улыбнулась, но не успела ответить. Дверь кабинета открылась и в кабинет влетела Морозова.
— Так, у меня мало времени. Показывай кабинет свой Леночки. — Приказала подруга.
Баринов обалдел. Во-первых, от такого напора, с которым Юлька взялась за дело. Во-вторых, от внешнего вида Морозовой. На ней сегодня был длинный сарафан. Спина и декольте довольно открытые, привлекая пристальное мужское внимание к фигуре подруги. Да и ткань сарафана светилась, обрисовывая ноги Юли. Федька реально завис, рассматривая посетительницу.
Морозова нахмурившись, смотрела на него.
— Ну и чего ты до сих пор сидишь на месте? — недоумевала она.
Похоже, меня она так и не заметила.
— Привет, Юль. — Подала я все-таки голос.
— Кира? — резко повернулась ко мне подруга. — А ты здесь что делаешь? — удивилась она.
— Вообще-то я работаю здесь, если ты забыла. — Не пойму, Юлька резко поглупела, что ли? Или это на нее так Баринов влияет? Или это ее чувства так себя проявляют? Ревнует его?
Морозова закрыла глаза, несколько раз глубоко вздохнула.
— Прости, Кир. Я как угорелая сегодня с утра ношусь по инстанциям. — Извинилась Юля.
— Да все нормально. — Успокоила я ее и открыла дверь. — Мне пора на кухню.
— Созвонимся! — крикнула мне вслед Юля.
Дверь закрылась, и я услышала резкий голос подруги.
— Баринов, я не пойму. Ты так и собираешься сидеть и хлопать глазами? Шевелись, давай. Я же сказала, у меня мало времени.
Что ответил Федор, я не слышала, но настроение мое стало лучше. Вот ей-богу, замечательная получится пара.
До вечера я крутилась на кухне, готовила все для вечерней смены, чтобы не дай Бог, ничего не перепутали. Какие-то десерты надо подавать холодными, какие-то теплыми, а что-то и горячее приносят к столу.
Домой я вернулась уставшей. Не только физически, но и морально. Отца застала на кухне, он сидел и пил чай. Выглядел он почему-то расстроенным. Сегодня день такой, что ли? Все мужчины чем-то опечалены.
— Устала? — участливо спросил отец.
— Да. — Плюхнулась на стул, мечтая о прохладном душе. Эта влажность меня когда-нибудь совсем доканает! В нашем регионе она всегда огромная.
— Кирюш, я сегодня созванивался с Нелей. — Отец нахмурился.
И что наговорила ему эта мегера?
— Судя по твоему виду, разговор был неприятный.
— Да. — Он кивнул и сжал кулаки. — Сегодня я понял одно, надо было пороть в детстве Вику. Да и с женой иначе обращаться. А я-то дурак все прыгал вокруг Нелли, все пытался наладить контакт. Надо было ударить кулаком по столу, да встряхнуть эту дуру хорошенько.
— А-а-а, — понимающе протянула я. — Ты узнал о ее каких-то планах?
— Да. — С досадой ответил отец. — И чего я дурак не разводился? Забрал бы тебя и дело с концом. — Злился он.
— Что сейчас-то говорить об этом. — Я пожала плечами, ничего ведь нельзя изменить. Может, мне бы лучше жилось, если бы отец развелся с матерью. Но время назад не повернешь.
— Ты права. — Отец заметался по кухне. — Я не могу понять, откуда у них столько злости к тебе?
— Они и раньше меня не слишком жаловали. — Я уже отошла от дневных известий, рыдать не стану.
— Объединились две змеи. — Отец выругался, что было ему совсем не свойственно. Но таким образом он сейчас выпускает пар. — Не пойду я на эту свадьбу. Видеть их не могу!
— Вот еще. — Вмешалась я. — Пойдешь обязательно. А еще, пожалуй… — Я довольно улыбнулась. Как там, в известном изречении говорится? «Кто к нам с мечом пришел, то от меча и погибнет». Так кажется? — Я тоже туда пойду. — Мой план был коварным. Но почему нет? Эти две мои озлобленные родственницы все никак не могут угомониться. Пусть отведают своего же блюда, приготовленного для меня. Мда… Недаром я кулинар, все мысли о еде!
— Кирочка, — забеспокоился отец, — не надо тебе туда ходить.
— Папка, — я широко улыбнулась ему, — ты думаешь, я буду страдать?
Отец неуверенно кивнул, посматривая на меня, а я весело хмыкнула.
