— Алекс, — снова пищит Инга, которая уже подошла к нам. — Я вчера у тебя забыла заколку. Ты не находил?
Небо снова падает мне на голову.
Кажется, я уже знаю, что он козел. Я уже свыклась с этой мыслью. Но это все-таки перебор…
Значит, Инга вчера была у него? И он ночью делал с ней то же самое, что днем со мной…
У меня перед глазами красная пелена. В груди давит так, как будто сейчас будет взрыв. Точно, будет! Если я не выпущу хотя бы маленькую часть своей ярости.
Я размахиваюсь и влепляю Алексу звонкую пощечину.
Он даже не выглядит удивленным. Как будто ждал этого. Как будто знает, что заслужил.
— Мама! — слышу я удивленный голосок Сони. — Зачем ты бьешь Алекса?
— У меня комар на щеке сидел, — отвечает он. — Твоя мама его убила. Большое тебе спасибо, Мышка, что спасла.
На его щеке красный отпечаток моей ладони. И он ни капельки не выглядит виноватым. Стоит, ухмыляется.
Наглая рожа!
Бесстыжий засранец!
Кажется, я вижу и на второй щеке комара…
19
Алекс
Она просто бешеная пантера! Глаза сверкают, губу закусила чуть ли не до крови, стоит, потирает ладонь. Тяжело дышит, так, что грудь под платьем поднимается, заставляя младшенького сильно нервничать.
Смачно она меня приложила. Я бы мог увернуться, но не стал. Пусть выпустит пар, ей это сейчас очень нужно.
— Ну ты, Светка, вообще… — слышу я обалдевший шепот Инги.
Но даже не оборачиваюсь в ее сторону.
Щека горит, а в штанах нарастает напряжение. Как я сейчас хочу Мышку! Разъяренной она мне нравится до умопомрачения.
Моя маленькая мышка превратилась в дикую кошку. Какая ярость, какая страсть! Их бы да в нужное русло! Мы бы не одну кровать сломали…
Похоже, Мышке мало. Надо еще немного пара спустить, а то из ушей валит. Чую, у нее и вторая рука чешется.
— Сонечка, сядь, пожалуйста, в машину, — спокойно говорю я.
И она садится.
Мышка злится еще сильнее. Может, потому, что когда она просила дочку сделать то же самое, та ее проигнорировала.
— Ты… — начинает она.
И снова лупит меня по щеке.
Но в этот раз я перехватываю ее руку. Задерживаю на своем лице. Касаюсь ладони губами.
Она дергается, хочет вырвать ладонь. Но я не пускаю.
— Если ты бесишься из-за Инги, то хочу сразу сказать: у нас ничего не было и быть не могло. Правда, Инга?
Я поворачиваюсь к той, что стоит столбом и удивленно на нас таращится, не в силах произнести ни слова.
— П-правда, — выдавливает она.
— Вчера Захар заболел, я запаниковал. Она привезла мне козий жир для растирания. Как она умудрилась потерять при этом свою заколку — для меня загадка.
— Козьим жиром нельзя растирать при температуре! — внезапно выпаливает Мышка.
Кажется, ее отпускает.
— А я и не растирал. Оставил на потом. А Инга поехала домой. Так?
Я снова обернулся к Инге.
— Так, — сердито бурчит она.
И уходит в сторону школы, яростно стуча каблуками. Уезжать она вчера не хотела, еле выпроводил.
Мышка кладет руку на дверцу своей машины.
— Подожди, — говорю я.
— Хорошо, — отвечает она. — Я подожду. Ты еще что-то хочешь мне сказать?
— Да, хочу. Надо было с этого начать, но… Я не начал.
Блин, как сложно-то! Как все это сформулировать, чтобы не казаться мудаком?
— Ты думаешь, я женат… — попытался высказаться я.
— Я думаю? — взвилась Мышка. — У тебя штамп в паспорте!
— Мы разводимся. Мы давно не живем вместе.
— Ты сказал, что свободен.
— Я свободен.
— У тебя штамп в паспорте!
Она все еще ругается, но я вижу, что ее отпустило. Она подобрела. И, кажется, больше не хочет лупить меня по щекам.
А я очень хочу ее поцеловать. Просто невыносимо. Так и впился бы в ее мягкие, упругие, пахнущие ежевикой губы. Обнял бы, прижал к себе… И пусть бесится, сколько угодно!
— Мышка, разве все эти условности имеют большое значение? — произношу я рассудительным тоном.
— Имеют, — говорит она упрямо.
— У тебя что, на меня серьезные планы? — пытаюсь пошутить я.
Блин! Неудачная шутка.
Мышка снова звереет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Да пошел ты! Ты мне нафиг не сдался!
Она все же открывает дверь своей машины, забирается вовнутрь и заводит мотор. Сердито смотрит перед собой, а не на меня.
Вроде бы, я по всем косякам оправдался.
Но умудрился снова накосячить!
Светлана
Да, были у меня планы! Наверное. Хоть я и не хотела.
С этим трудно бороться. Когда влюбляешься, это происходит само собой. А уж тем более с Алексом! Я представляла, как он поведет меня под венец, еще когда мне было тринадцать лет.
Всерьез планировала нашу свадьбу, придумывала платье. Да — именно платье казалось мне тогда самой важной деталью счастливого будущего. Как можно быть несчастной, когда у тебя три волана, кринолин и рукава фонариком? А еще фата, которая тянется на пять метров по полу.
— Мамочка, вы с Алексом поругались? — спрашивает Соня.
— Мы… нет. То есть да. Не знаю.
— Как это? — удивляется дочка.
Мы трогаемся. В зеркало заднего вида я наблюдаю, как она машет Алексу рукой.
Он и в ее сердце успел проникнуть. Засранец!
А, собственно, почему засранец? С Ингой у него ничего не было. Хотя, я уверена, она очень старалась, чтобы было.
С женой он разводится. То, что он сразу об этом не сказал, конечно, очень плохо. Но все же…
Все не так ужасно, как я думала еще сегодня утром!
— Вы помиритесь? — спрашивает Соня.
— Помиримся, — отвечаю я.
Наверное.
Мы с Соней обедаем, и я переписываюсь с Кириллом.
“Почему ты мне не сказал, что приезжаешь через три дня?” — спрашиваю я брата.
“Хотел сделать сюрприз”.
“А маме сказал!”
“До меня дошло, что ее не надо волновать такими сюрпризами. Давление может подскочить”.
“Вот именно!”
“Маму нельзя волновать, — читаю я следующее сообщение. — А тебя-то можно!”
Сразу после этого раздается звонок в дверь.
Алекс? Ничего другого мне в голову не приходит.
Я иду открывать. Не знаю, как себя вести. Я все еще обижена! Но уж не так сильно. Выгнать его? Пригласить обедать?
Я открываю дверь и вижу… своего брата!
Визжу от неожиданности, прыгаю ему на шею, снова визжу. На шум прибегает Соня, вопит, с разбегу прыгает на нас… Мы все валимся на пол и хохочем.
— Ты приехал! — говорю я.
— Сюрприз! — смеется Кирилл.
— Сюрприз! — вопит Соня.
— У меня для тебя есть подарок, — говорит Кирилл моей дочке. — Он внизу, в машине.
— Ура! Пошли за подарком.
— И для тебя есть, — Кирилл чмокает меня в щеку.
— Какие еще подарки! — восклицаю я. — Ты и так сделал мне слишком шикарный подарок.
Это Кирилл помог мне взять квартиру в ипотеку, сделал крупный взнос, и теперь я плачу каждый месяц не такую уж большую сумму.
Его бизнес пошел в гору. Но был период, когда все было совсем плохо. Он переехал в Москву, основал фирму, женился. А потом обанкротился. И как раз в это время у него родился сын… Вся наша семья пережила тяжелые времена.
Но все позади! И у него, и у меня, дела идут прекрасно. У него, конечно, намного лучше. Но и мне порой везет на хорошие сделки.
— А где твои? Ты один приехал? — спросила я, пока мы спускались в лифте.
— Ага, я на машине. А они через три дня прилетят самолетом.
— Умираю от нетерпения увидеть своего любимого племянника! Он, наверное, совсем большой…
— А то! Пять лет стукнуло мужику.
Подарком Соне оказался новенький велосипед. С несколькими скоростями, с багажником и двумя видами тормозов. Она долго прыгала от восторга.
— А мы с Алексом и Захаром вчера катались на самокате! — поделилась она.
— Это твои друзья? — спросил Кирилл.
— Да! Захар заболел, а Алекс… они с мамой поссорились.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Ну почему ей нужно сразу все выбалтывать? Пошла бы лучше покаталась на новом велосипеде!
