На столе лежали две записки от Анны: «Звонила Виктория. Просила перезвонить ей домой» и «Позвони Дмитрию, срочно, он хочет пригласить тебя на ужин. P.S. Постарайся его не огорчать. Это очень важно. А.».
Саша недоуменно прищурился.
— Ну наконец-то пришел. Телефоны просто разрываются. Где ты был? — В дверях стояла Анна, упершись руками в бока.
— Выставлял статуэтку в приемной. Я нахожусь здесь с половины девятого.
— Ой, извини. Слава Богу, что хоть один из нас вспомнил. У меня голова идет кругом. Здесь просто какой-то сумасшедший дом. А теперь угадай, что у меня есть, — с улыбкой произнесла Анна.
— И что же?
Подойдя к столу, она положила на него листок бумаги. Саша быстро пробежал русский текст, легко разбирая изящный почерк. Это был итоговый счет за Снегурочку. Саша был потрясен.
— Анна, это просто замечательно! Имея номер заказа, мы легко найдем счета, где указаны имена всех мастеров, работавших над Снегурочкой, и затраты на материалы. Теперь мы сможем изучить все досконально!
— Вот для этого ты и поедешь в Россию, мой дорогой. Геннадий просил ему помочь. Мои поздравления. Уверена, что ты справишься, — широко улыбнулась Анна. — А пока придется потрудиться. Ты можешь обзвонить всех этих людей? Мне нужно заняться пресс-релизом.
Саша с улыбкой кивнул. Россия. Он не был там уже больше года, и вот подвернулась такая возможность! Он стал обзванивать дилеров, желавших посмотреть фигурку. Самое большое опасение ему внушали Шафферы из галереи «А-ля вьей Рюси». Они были непростыми ребятами, но в своем деле не имели равных. Их фирма продавала изделия Фаберже еще тогда, когда был жив мастер. Под конец с тяжелым вздохом он позвонил Дмитрию.
— Отель «Марк», Нью-Йорк. С кем вас соединить? — поспешно спросили на другом конце провода.
— С Дмитрием Дурасовым, пожалуйста.
В трубке заиграла музыка Вивальди.
— Извините, но господина Дурасова нет в номере. Ему что-нибудь передать?
— Передайте, что звонил Саша Озеровский. Он может найти меня…
— В русском отделе «Лейтона». Да, сэр, он ожидал вашего звонка. Попробуйте позвонить ему на мобильный. Он сказал, что у вас есть его номер.
— Хорошо, спасибо, — несколько растерянно произнес Саша.
— Не стоит благодарности. Спасибо за звонок.
Саша повесил трубку.
В дверь просунулась голова Анны.
— Саша, там внизу дама из лондонских «Сокровищ Невского дворца». Ты не можешь с ней поговорить? У меня телефонное интервью с «Конэссанс де артс».
Саша спустился вниз.
У стойки ждала Лидия Крейн. Увидев Сашу, она просияла.
— О, Саша! Какой приятный сюрприз! А я думала, что придет Анна.
— Это лучшее, что я услышал за сегодняшний день, — вежливо ответил Саша. — Вы не хотите посмотреть статуэтку в отдельной комнате?
— С удовольствием, — ответила Лидия. — Меня страшно интересует эта вещь. Вот, решила приехать сюда, не дожидаясь, пока ее привезут в Лондон. Кстати, у меня для вас кое-что есть. Обычно мы воздерживаемся от таких шагов, но поскольку эта вещь принадлежала вашей семье, думаю, мои сведения тебе пригодятся.
Саша проводил Лидию в одну из просмотровых комнат и вернулся за статуэткой. Пришлось отключить сигнализацию и оставить в витрине записку: «„Лейтон“ приносит свои извинения за временное отсутствие лота». Саша вздохнул. Сегодня ему придется проделать это не один раз.
Лидия взяла Снегурочку в руки, и глаза ее заблестели. Вынув лупу, она осмотрела эмаль, металлические детали, искусно вырезанные лицо и руки. Выразив восхищение оправой драгоценных камней, она тяжело вздохнула.
— Просто замечательно, — сказала она, ставя фигурку на стол. — Никогда не думала, что увижу ее снова.
— Снова? — переспросил Саша.
— Мой отец приобрел ее у советского правительства в 1921 году, когда оно продавало национализированные ценности на Запад. Этим занималась Государственная антикварная комиссия. Тогда он сумел купить Датское юбилейное яйцо, Яйцо-тачку и вот эту Снегурочку.
— Но ведь те два яйца утрачены — никто не видел их после революции, — возразил Саша.
— Совершенно верно. Отец продал все три предмета одной немецкой семье. После войны они рассказывали отцу, что эти вещи хранились в сейфе их берлинской квартиры…
Саша побелел как полотно. Продал все три предмета одной немецкой семье. Вполне возможно, что клиент Дмитрия не является хозяином фигурки. Саша постарался скрыть замешательство.
— А императорские пасхальные яйца у них сохранились? — быстро спросил он, стараясь казаться спокойным.
— …их берлинской квартиры, которую разбомбили во время авианалета в 1945 году.
— Понимаю, — произнес Саша, печально склонив голову. — Значит, яйца погибли?
— Так считается. Когда мы позвонили наследникам, чтобы выяснить, кто продает фигурку, они удивились, что она сохранилась. Они были уверены, что все три вещи погибли при бомбежке, и даже не стали заявлять на них права. Последний раз я видела Снегурочку, когда мне было тринадцать, в 1938 году. Очень рада, что она цела. Вот только одна небольшая деталь.
— Какая же? — спросил Саша.
— На ленте в волосах другая эмаль. Когда я видела фигурку в последний раз, лента была из красной матовой эмали. Отец отметил это в своих записках. Очень необычная техника. Без гильотировки, как здесь. Ее, должно быть, меняли.
— Просто эмаль окислилась, — возразил Саша.
Лидия терпеливо улыбнулась.
— Саша, вы еще многого не знаете. Ведь эмаль можно «окислить» и с помощью «Уиндекса» и ватной палочки. Кстати, вот копия счета, которую антикварная комиссия выдала моему отцу. Вы можете сказать о нем на сегодняшней пресс-конференции, но не забудьте упомянуть, что информация получена от нас. Фигурка просто изумительная. Вы на ней заработаете целое состояние. Держу пари, что ее купит Собрание Форбса. Мне это явно не по карману. Остается утешаться тем, что когда-то она принадлежала нам.
Улыбнувшись, Саша поблагодарил Лидию, и она ушла.
Оставалась одна проблема. После этого разговора стало ясно, где находилась фигурка после 1918 года. Но теперь возник вопрос об имущественном праве. Клиент Дмитрия мог и не быть ее законным владельцем.
Поставив статуэтку в витрину, Саша бросил взгляд на счет от советского правительства. Анна, несомненно, будет рвать и метать.
Когда Саша вернулся в отдел, Анна читала пресс-релиз. Он показал ей счет.
— Черт бы его побрал, — задохнулась Анна, мгновенно оценив всю сложность ситуации.
— Что будем делать?
Анна медленно повернулась к Саше:
— Значит, статуэтка во время войны находилась в Берлине. Это портит нам всю картину. Немцы могут предъявить на нее права. Вполне возможно, что она была украдена из Берлина и потом попала к клиенту Дмитрия.
Саша был ошеломлен.
— И что теперь делать?
— Ничего. Думаю, что на пресс-конференции об этом счете упоминать не стоит. А я сейчас же иду к нашему юристу. Лена Мартин знает, что делать в таких случаях.
С этими словами Анна вышла из комнаты. Зазвонил телефон.
— Русский отдел «Лейтона».
— Саша! Как здорово, что я тебя застал! Ты хорошо меня слышишь? Я звоню из машины.
Это был Дмитрий.
— Привет, Дмитрий. Я звонил тебе в отель. Анна оставила мне записку.
— Послушай, мы ведь собирались с тобой пропустить по стаканчику, но меня пригласили на ужин. Пойдешь со мной? Ты наверняка знаешь этих людей. Миссис Грир будет рада тебя видеть. Я ей о тебе говорил.
Саша был раздосадован. Ему вовсе не хотелось идти куда-то с Дмитрием. Но Глория Грир славилась своими приемами, к тому же у нее была одна из лучших частных коллекций Фаберже, которую еще никому не удалось сфотографировать. Сашу разрывали противоречивые чувства. Сделав глубокий вдох, он выдавил из себя согласие.
— Отлично. Едем в Гемпшир-Хаус. Форма одежды — вечерний костюм. Встретимся в «Карлайле» и выпьем перед ужином. Не возражаешь? — спросил Дмитрий.
— Прекрасно. Буду ждать тебя там. Во сколько?
— Ну, скажем, в шесть. Ужин начнется в половине восьмого.
— Идет. У Бемельмана в шесть. До встречи.
— До вечера.
Послышался какой-то шорох, и Дмитрий повесил трубку. Саша решил пойти перекусить, но тут снова зазвонил телефон.
— Русский отдел у телефона.
— Саша? Это отец.
— Привет! Как там дела в Аспене?
— Прекрасно, но я звоню тебе совсем по другому поводу. Я сейчас в аэропорту — лечу домой утренним рейсом.
— Почему так скоро? Что-нибудь случилось?
— Я думаю, ты должен об этом знать. Вчера я получил очень неприятное известие. Когда мы вечером вернулись в гостиницу, нам передали, что звонил Дерек и просил срочно связаться с Мариной. Она меня очень огорчила.
— Догадываюсь, о чем речь, но, мне кажется, она все слишком драматизирует.
