— Почему от всех скрывают правду о революции в Петрограде?
Вирен пообещал рассказать все 1 марта и пригласил рабочих явиться в этот день на Якорную площадь. Сам же начал готовить расправу. В зданиях вокруг площади были расставлены пулеметы.
Узнав о готовящейся расправе, большевики Кронштадта решили немедленно начинать восстание. Подниматься первым предстояло учебно-минному отряду: там во всех ротах были надежные люди.
…После вечерней поверки послышалась команда:
— Петь «Боже, царя храни».
Матросы молчали. Офицер, проводивший вечернюю поверку, спросил:
— Почему не поете?
Николай Маркин ответил:
— А зачем петь? Ведь царя теперь никто не спасет, даже бог! — И, выйдя из строя, крикнул: — Да здравствует революция! К оружию!
Вмиг были разобраны винтовки, офицеры арестованы.
К электрикам присоединились машинисты, возглавляемые Колбиным.
Матросы вырвались на улицу. В морозном воздухе отлично был слышен гром военного оркестра. Он играл «Марсельезу». К береговым подразделениям учебно-минного отряда присоединились команды учебных судов — «Николаева», «Рынды» и других. А потом и артиллеристы.
Заминка получилась в 1-м Балтийском флотском экипаже. Ворота оказались запертыми. Когда же их взломали, увидели выстроенных во дворе новобранцев экипажа. Подчиняясь требованиям офицеров, они ощетинились штыками на ворвавшихся матросов. Но через какое-то мгновение они опустили оружие.
Восстание разрасталось. К нему примкнули солдаты пехотных частей, рабочие…
На Николаевском проспекте вдруг вспыхнуло здание. Загорелась охранка — пшики спешили замести следы.
В Морском манеже стихийно возник митинг. Шумный, крикливый и радостный. Ораторы сменяли друг друга. Всех пьянил гром «Марсельезы». Революция! Свобода!
Начались выборы представителей в Петроградский Совет.
Людской гвалт покрыл голос большевика унтер-офицера Пожарова:
— Выдвигаю в Совет от учебно-минного отряда Николая Маркина. Знаю его как верного борца против царизма, рабочего, еще юношей сидевшего в тюрьме за революционную пропаганду, большевика-подпольщика…
— Знаем, знаем такого…
— Ставь на голосование…
Маркина единогласно избрали делегатом. Потом ему дали слово. Говорил Николай коротко, ярко и убедительно.
На митинге в Морском манеже было решено поручить 1-му Балтийскому флотскому экипажу обеспечить революционный порядок в городе — организовать патрулирование, сменять караулы. К утру на всех судах, стоявших на кронштадтском рейде, реяли красные флаги.
Наступил момент, когда восставшие двинулись к дому Вирена. Они попросили адмирала выйти к ним. Появился Вирен и вдруг закричал на всех: «Смирно!» Вокруг засмеялись… Недавний военный губернатор крепости, жестокий истязатель, ненавистный Вирен нашел свою смерть на Якорной площади, там, где сам он готовил зверскую расправу над рабочими.
…Революционное очищение. Его переживала вся истерзанная войной Россия.
Подхваченный вихрем революции, Н. Маркин отдавался ей всем сердцем. Большевики вышли из подполья. 4 марта был избран Кронштадтский комитет партии. В него вошел и Н. Маркин.
Кронштадт кипел митингами, демонстрациями. Представители различных партий агитировали матросов, каждый предлагал свою программу. Одни поддерживали Временное правительство, другие кричали об анархии.
Шла борьба за массы. Используя демагогические лозунги, прибегая к прямому обману, эсеры и меньшевики захватили большинство мест в Кронштадтском Совете. Они как могли старались подавить влияние большевиков, склоняли матросов к поддержке Временного правительства и его политики на продолжение войны.
18 апреля министр иностранных дел Милюков обратился к союзникам с нотой о готовности выполнять все договоры царского правительства, вести войну до «победного конца». Кронштадтский Совет, имевший эсеро-меньшевистское большинство, поддержал «ноту Милюкова».
Большевики выступили против резолюции. В Кронштадте состоялся двадцатитысячный митинг, который осудил позицию Временного правительства.
В те дни Маркину, как и всем большевикам, немало пришлось выступать. Он с радостью ощущал, что правдивые слова о мире и земле близки морякам.
— Вся власть Советам! Долой войну! — раздавалось на улицах.
Борьба с меньшевиками и эсерами шла остро и открыто. Когда Временное правительство предложило Кронштадтскому гарнизону и кораблям принять присягу на верность ему, в ответ Кронштадтский Совет по требованию большевиков послал телеграмму: «Свободному народу присягать не нужно. Не народ должен давать присягу верности Временному правительству, а Временное правительство — народу».
Контрреволюционеры хорошо понимали, какую огромную силу представляет собой Кронштадт. Началось паломничество различных эмиссаров в крепость. Кого только не пришлось повидать Маркину за это время — и члена Государственной думы октябриста Пепеляева, и «эсеровскую богородицу» Брешко-Брешковскую, и командующего Петроградским военным округом Корнилова. На какие только ухищрения не шли они, чтобы завоевать доверие моряков! Корнилов, например, став на колено перед морским собором, дал клятвенное обещание собравшимся на Якорной площади в том, что он будет честно служить революции.
Не матросы не верили:
— Врут они, собаки…
— Опять войны хотят…
— Давай большевика на трибуну! Пусть правду скажет…
— Маркина давай!
И поднимался над матросскими бескозырками Н. Маркин или другой большевик. Они рассказывали о программе своей партии — требовали мира, земли, равенства.
15 марта в доме бывшего комендантского управления начала выходить газета «Голос правды». Эсеры и меньшевики всеми силами старались не допустить ее издания; трудно было со средствами, не было помещения. Большевики организовали сбор денег в фонд газеты. Маркин принял в этом самое активное участие. Собирать приходилось буквально по копейке. Когда первый номер газеты увидел свет, «Правда» откликнулась на это событие: «Приветствуем нового собрата на поприще революционной борьбы…» Николай Маркин стал активным корреспондентом новой газеты — он писал для нее статьи, помогал создавать авторский актив.
…В Кронштадт пришла весть о возвращении из-за границы В. И. Ленина. На кораблях пробили боевую тревогу. Собрали митинг. Для охраны Ленина был выделен сводный отряд, в котором был и Н. Маркин. Вначале добирались ледоколом, а на Неве пересели в катера. Высадились у Литейного моста и почти бегом двинулись к Финляндскому вокзалу. Пробиваясь сквозь толпы народа, моряки прошли на перрон, мгновенно выстроились в две шеренги. Маркин стоял вместе со всеми и чувствовал, как тревожно и радостно бьется его сердце — свершилась его давняя мечта, он увидит В. И. Ленина!
