— Адриана, возьми его сейчас, — хнычет он.
Я держу контроль, и я знаю, что тоже получаю удовольствие от этого, практически набухшая и мокрая, несмотря на воду, каскадами падающую на мое полностью одетое тело. Он видит, как я приближаюсь, и хотя я планирую снова сдержаться, он действует быстро и требует, чтобы я сосала его член, запихивая его весь прямо мне в рот.
Сосание не входит в десятку моих самых приятных занятий, но что-то в нем, в том, как он делает это так сексуально и привлекательно, заставляет меня принять его так глубоко, как только смогу. Щекотание в задней части горла заставляет меня слегка застонать, предупреждая, что он зашел так далеко, как только может. Его глаза вспыхивают от моей способности проталкивать его дальше, возбуждение побуждает меня превзойти свои границы и открыть рот шире. Я двигаю ртом в ритме с всасыванием, наблюдая, как он тает вокруг меня. Он требует, чтобы я доставила ему удовольствие, и я отдаю ему все, что у меня есть, и, как и подобает джентльмену Джулиану, он предупреждает меня грубой угрозой, что скоро все закончится.
Я продолжаю, пока он не взрывается у меня во рту, ударяясь о стену душевой кабины, когда он вырывается в меня и спускается с огромной высоты. Я облизываю кончик его члена и двигаюсь обратно к нему. Он прижимается своими губами к моим, лаская мое лицо в интимном жесте.
Я собираюсь сказать ему, как сильно я по нему скучала, но меня отвлекает то, что он снимает с меня платье, а затем лифчик и трусики. Стоя перед ним обнаженной, он облизывает губы в восторге. Прижав мое тело к стене, он требует, чтобы я подняла руки над головой, и я подчиняюсь.
— Такая чертовски красивая, — простонал он.
Я немного не знаю, что делать, никогда раньше не была прижата к стене, но мне не требуется много времени, чтобы понять его следующий шаг, когда его язык перемещается из моего рта, прослеживая мою шею, и останавливается на середине пути между моими грудями. Мои соски напряжены и ждут в предвкушении, когда его губы обхватят их, я закрываю глаза, позволяя чувствам взять верх. Я пытаюсь сдержать надвигающийся оргазм, но, черт, черт, черт, все становится слишком твердым, включая его восхитительный член, крепко прижимающийся к моей ноге, умоляющий снова обратить на него внимание.
Он перекатывает мои соски между пальцами, потягивая их, пока я умоляю о большем. Слова и эмоции покидают мой рот без одобрения мозга. Я чувствую себя грязной, и мне это чертовски нравится.
Когда его язык проникает за мой пупок, я принимаю удовольствие, которое он собирается мне подарить, и с нетерпением жду, пока он целует внутреннюю сторону моих бедер. Он не торопится, и это удовлетворение уже прошло.
Возможно, он чувствует мое разочарование и улыбается: — Немного нетерпеливы, не так ли?
Я снова извиваюсь и говорю: — Ты меня убиваешь.
Ухмылка на его лице расширяется, но он не двигается ни на дюйм.
— Я не шучу, и это чертовски несправедливо!
Он по-прежнему не двигается ни на дюйм. Я серьезно, я бомба, готовая взорваться, одна кнопка, это все, о чем я прошу. Изменений нет, и эта бомба предупреждает меня, что пора брать дело в свои руки.
Я тяну руки вниз и крепко сжимаю его голову, заставляя его рот оказаться между моих ног, и в ту секунду, когда его губы касаются моего чувствительного места, я издаю самый громкий стон, сжимая его волосы, поскольку мое тело грозит вот-вот отдаться.
Еще немного, отвлекись. Быстрее, оглянись вокруг!
Шампунь.
Мыло.
Радуга.
Радужные души.
Моча.
ОМГ, Эрик!
Фу, гадость.
Я выдохнула с огромным облегчением: мысль об Эрике — как плеск холодной воды. Я наслаждаюсь тем, как Джулиан пожирает меня, наблюдая, как его язык щелкает кончик моего клитора. Это безумно горячо — наблюдать, как он подчиняется моим приказам, и я наслаждаюсь вниманием, пока не чувствую, как палец проникает в меня, и понимаю, что у меня нет контроля.
Игра окончена.
Вода стала удушающе горячей. Мое тело напрягается, грудь поднимается и опускается, и я предупреждаю его всего за несколько секунд до того, как увижу чертов фейерверк. Я чувствую, как сжимаюсь, и удовольствие поглощает всю меня. Заглатываю целую кучу воды, пока мой пересохший рот кричит в экстазе. Он поднимает свое тело, довольный собой, и предлагает нам выпрыгнуть. Моя одежда лежит мокрой кучей на полу в ванной, но мне все равно. Я здесь, с ним.
Мы переплетаемся друг с другом, нежась в постели. Моя голова покоится на его груди, и я пытаюсь услышать биение его сердца. Оно сильное, и я хочу спросить его, бьется ли оно для меня.
— Ты слишком тихая, — говорит он, целуя мочку моего уха.
— Я думаю.
— Подожди. Останови прессу. Адриана думает тихо?
Я бью его в грудь.
— Чуть ниже, — наставляет он.
Я бью его в живот.
— Ниже, — ворчит он.
Мои руки опускаются ниже, случайно задевая его стояк. Я больше не стесняюсь. Мне стало очень комфортно с его телом. Крепко сжав его, я начинаю говорить: — Итак, у меня есть вопрос.
Он закатывает глаза и двигается, так что оказывается сверху: — Я не трахал тебя. Так что вопросы и ответы откладываются до тех пор, пока я не окажусь внутри тебя, ты меня поняла?
Я улыбаюсь в ответ, и он не мешкает с прелюдией, входит в меня целиком, пока я тону под ним. Каждый толчок, каждый толчок, он шепчет, как сильно он нуждается во мне, и я отвечаю ему взаимностью. Охваченная страстью, я умоляю его не останавливаться, никогда не прекращать быть внутри меня.
Мы теряем всякое ощущение времени, прижимаемся друг к другу, отчаянно нуждаясь в интимной связи, которой жаждут оба. Наши тела идеально синхронизированы, я прошу его войти в меня, требую, чтобы он взорвался вокруг меня, и когда он это делает, то следую за ним, рухнув под ним, так как мне не хватает дыхания.
Он снова притягивает меня к себе, и я так крепко обхватываю его руками, не обращая внимания на наши потные тела.
— Мы можем остаться так? — пробормотала я.
Он издаёт короткий смешок: — Передумала после прошлой ночи?
Я погружаюсь в него еще глубже, желая, чтобы он защитил меня и не отпускал: — Я была сукой. Я чувствовала себя такой виноватой, понимаешь? Это был наш дом. Что, если он наблюдал за мной?
— Ты думаешь, он следит за тобой?
— Я не знаю, что думать. Просто это было неправильно, и мне следовало быть более честной в своих чувствах, а не причинять тебе боль.
— Я согласен, Адриана. Мне нужно знать, о чем ты думаешь. Ты должна давать мне знать, когда тебе некомфортно.
Я улыбаюсь в его объятиях: — Итак, о моем вопросе, — спрашиваю я снова, — И я слышу, как ты закатываешь глаза.
Он притягивает меня глубже и кладет руку на мою грудь несексуальным движением.
— Как ты относишься к тому, чтобы открыться Чарли и Лексу?
Джулиан молчит.
Я даю ему минуту.
— Ладно, я не люблю молчание, — жалуюсь я.
— Адриана, это называется мыслительный процесс.
— О, чушь, ты придумываешь свои мысли. Что было первым, о чем ты подумал?
— Первое? Я не готов. Как первый раз, когда ты ешь спагетти после того, как тебя вырвало.
— Что? — смеюсь вслух.
— Когда мне было пять лет, я заблевал спагетти всю свою кровать. До шестнадцати лет я не мог прикоснуться к этому виду пищи, и даже тогда это было со страхом и трепетом.
Мое тело двигается вверх-вниз, я безудержно смеюсь над его историей: — О, это случилось со мной с клубничным мороженым. Я не могла прикоснуться к нему до тех пор, пока не прошло двадцать лет.
— Тогда ты знаешь какого это, — подтверждает он.
Я знаю. Нас не примут с распростертыми объятиями. Таков итог. Как и говорил Эрик, нас ждет эпопея с бурей дерьма, независимо от того, как раскроется правда.
— Ладно, сменим тему. Ты здесь насовсем, и каков план?
— Я здесь на ближайший месяц, а потом уеду в Марокко для работы над статьей, которую мне нужно сделать. Я нашел квартиру недалеко от дома Хейзел, что очень хорошо, так как я могу проводить время с Блейзом.
