В и без того напряженной атмосфере Филипп IV объявил в 1313 году о новом налоговом сборе, предназначенном для субсидирования Фландрской войны. Недовольство дворян, которое и так было велико, усугубилось неудачами военных кампаний, тем более что налог продолжали взимать даже после прекращения боевых действий. Этот новый сбор накладывался на сеньориальный налог, талью (taille), который встречал все большее сопротивление. Опасаясь разорить или вообще лишиться своих подданных, сеньоры были вынуждены снижать свои сборы. Возмущенные, дворяне Бургундии, Шампани, Пикардии, Артуа, Пуату, Вермандуа, Бовези и Фореза сформировали лиги и в конце лета 1314 года подняли мятеж. Все они осудили королевское вмешательство в судебную сферу в ущерб прерогативам сеньоров и потребовали возвращения к "добрым временам короля Людовика Святого", а также восстановления своих прав и привилегий[205]. Филипп IV угрожал предать мятежников суду Парижского Парламента, но безрезультатно.
Пользуясь поддержкой народа и духовенства, интересы которых они пытались защищать, дворяне постепенно организовались. Они объединились в конфедерации, одна из которых объединяла Вермандуа, Бовези и Артуа, а другая — Шампань, Бургундию и Форез. Смерть Филиппа IV Красивого 29 ноября 1314 года укрепила решимость мятежников, которые были намерены перевернуть страницу горького для них правления, и 1 декабря 1314 года все лиги принесли союзную клятву[206], а мятеж распространился на Овернь, Лангедок, Бретань и Нормандию. Людовик X, старший сын Филиппа и новый король Франции, должен был срочно умиротворить дворянство королевства. Он выбрал путь переговоров и весной 1315 года издал для дворян ряд ордонансов, в которых подтвердил некоторые их привилегии: власть королевских офицеров была ограничена, а частные войны и судебные поединки разрешены[207].
О деятельности Маго в этот период известно очень мало. Похоже, она была озабочена будущим своей дочери Жанны, которой она регулярно писала в Дурдан[208]. Она не изменила своим привычкам, оставаясь в Конфлане в начале ноября, а затем вернулась в Эден. Там она и узнала о смерти короля. Маго не присутствовала на похоронах и приехала в столицу только 17 декабря. Графиня все еще находилась там 2 февраля 1315 года и это длительное пребывание в Париже было необходимо в этот период политических перемен и мы точно не знаем когда оно закончилось. Маго должна была находиться при дворе, где наступало время для сведения счетов и интриг. Смерть Филиппа IV возбудила аппетиты знати и некоторые принцы во главе с братом покойного короля, Карлом де Валуа (1270–1325), пытались продвинуть своих людей в королевские учреждения за счет слуг предыдущего правления, которых обвиняли в бедствиях, поразивших королевство. Среди них был Ангерран де Мариньи (ок. 1260–1315), с которым Маго поддерживал очень тесные связи. Камердинер Филиппа Красивого, то есть ответственный за личные апартаменты короля[209], он вел регулярную переписку с графиней Артуа. Он также защищал интересы Маго против Роберта, лично утвердив документ от 9 октября 1309 года о подтверждении ее владением Артуа. В обмен графиня преподнесла ему множество подарков, включая пошлины с рынка, который она основала специально для него в 1311 году[210]. Когда весной 1315 года Ангерран, обвиненный в плохом управлении, был арестован и после быстрого суда повешен, 30 апреля того же года, Маго потеряла одного из своих главных сторонников в королевском Совете. С другой стороны, возвращение Жанны к мужу было победой графини, тем более что граф Пуатье теперь был первым в очереди наследования трона, ведь в 1314 году Людовик X все еще не имел потомков мужского пола. Маго очень заботилась об отношениях со своим зятем, принимая его в своем парижском отеле и преподнося ему небольшие подарки, такие как ястреб-перепелятник, купленный для него зимой 1314 года[211].
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Пока Маго трудилась над восстановлением своих связей при дворе, она мало внимания уделяла мятежу дворянства в Артуа. Надо сказать, что поначалу она казалась беспечной, поскольку именно королю дворяне Артуа адресовали свои требования. Но король не собирался вмешиваться в дела апанажа, над которым Маго имела полный суверенитет. Поэтому мятежники, не получившие весной 1315 года удовлетворения от короля, обратились с требованиями к графине Артуа. Это стало началом борьбы, которая продолжалась четыре долгих года[212].
Маго, дворянство, король
Во главе мятежников в Артуа стояли влиятельные в графстве люди, в частности, барон из графства Булонь Жан де Фьенн, сеньор Тенгри и Рюмингем, шателен Бурбура[213]. На его стороне выступили Ферри де Пиквиньи, сеньор де Айи-сюр-Сом и де Виллер-Фокон, и два его брата, принадлежавшие к роду видамов Амьена. Видам был очень престижной должностью, он командовал войсками епископа Амьенского, и на протяжении нескольких поколений она принадлежала сеньорам де Пиквиньи.[214]. Жерар Кьере, сенешаль Ажене, и его братья также поддержали мятежников. Они были членами пикардийской семьи, родом из Вимё, которая поставляла каноников в капитул Амьенского собора[215]. Эти знатные люди королевства, объединенные семейными узами и клиентурой, близкие к высшим кругам власти, привлекли на свою сторону большую часть дворянства Артуа, а также баронов из соседних графств, и только фламандская часть апанажа осталась верна Маго.
Требования артуасских дворян совпадали с требованиями других дворянских лиг. Дворяне были недовольны сокращением своих охотничьих угодий в пользу графских, что представляло для них как символический, так и финансовый ущерб. Они также жаловались на то, что им было запрещено носить оружие в пределах графства, так как стремясь ограничить частные войны, Маго лишил дворян права на месть (faide), которая в XIV веке все еще была средством восстановления чести и получения общественного признания. Бароны Артуа также были возмущены расширением графской юрисдикции за счет их судебных прерогатив, что лишило их престижа и значительных доходов. Наконец, они осудили злоупотребления, допущенные некоторыми должностными лицами графства, в частности, бальи и лично Тьерри д'Ирсоном.
В начале мая 1315 года в Эдене состоялась первая встреча Маго с мятежниками. Дворяне вручили ей свиток с требованиями, который она должна была скрепить своей печатью, но Маго не сделала этого, а только пообещала провести два расследования: одно по действиям своих офицеров, другое по новым графским охотничьим угодьям[216]. С 11 мая дворяне Артуа начали жаловаться королю на неэффективность следователей, назначенных графиней, и государь, похоже, поддержал их, поскольку объявил им всеобщую амнистию, тем самым защитив их от любых возможных санкций со стороны Маго. А 17 мая он издал ордонанс, в котором приказал баронам, дворянам и юстициарам королевства содержать своих подданных в обычаях времен Святого Людовика. В тот же день Жан де Варенн, один из мятежников, вернулся в Артуа с приказом Людовика X, адресованным лично Маго, в котором ей предписывалось соблюдать обещания, данные ею дворянам Артуа.
Столкнувшись с таким сильным давлением со стороны короля, графиня сделала вид, что подчиняется предписаниям государя, но на самом деле стала использовать малейшие предлоги, чтобы не удовлетворять требования мятежников. Эти требования Маго получила уже следующий же день, 18-го числа, но отказалась поставить свою печать на документе, пока не получит результатов своего расследования. Для объяснения медлительности процедуры расследования она сослалась на то, что в период с 20 мая по 28 июня 1315 года неоднократно вызывалась в Суд пэров в Париже. Это была всего лишь уловка, поскольку, как мы видели, неоднократное пребывание Маго в столице ни в коей мере не мешало ей управлять своим графством и заниматься повседневными делами, которые его касались. Мятежники не не успокоились и в конце мая они явились в парижский отель графини, чтобы потребовать от нее скрепить печатью хартию, дарованную жителям Вермандуа. Когда она отказалась, они снова обратились к королю. 8 июня Людовик X назначил двух советников, Тома де Марфонтена и Гийома д'Аркура, для урегулирования конфликта, но безрезультатно, так как принятые королем, 12 июля, обе стороны продолжали настаивать на своих претензиях, нисколько не изменив своей позиции. Людовик X лично занялся этим вопросом и обязался провести расследование, чтобы выяснить, действительно ли Маго выполняет свои обязательства.
