Сара наверняка знала, что Лаура не сможет и не захочет говорить все эти вещи. И не потому, что это неправда. А потому, что они потеряли друг друга уже много лет назад.
Джош никогда не заговаривал с ней о случившемся выкидыше. Но продолжал попытки завести разговор о Саре, предаться воспоминаниям. Когда они приехали в Нижний Ист-Сайд, чтобы убрать в квартире Сары, он настоял на «ностальгической поездке», подобной тем, которые устраивали для них с сестрой родители, когда они семьей путешествовали, бывало, по Бруклину.
— Давай же, — подстегивал он, — расскажи маменькиному сынку из Парсиппани, каково это — расти на Манхэттене. Когда мы еще здесь побываем?
И Лаура постаралась. Попыталась описать ему «точки» на Авеню «Б» и Второй улице, где вовсю шла торговля наркотиками, а власти слишком долго смотрели на происходящее сквозь пальцы, потому что ничего не могли поделать с такой широко разветвленной — и приносящей огромную прибыль — сетью. Когда они проезжали мимо теперешнего парка Томпкинс-Сквер с его яркими игровыми и чистыми баскетбольными площадками, тропинками в окружении цветов, Лаура не могла заставить Джоша представить тот Томпкинс-Сквер, в котором она выросла, — практически весь парк занимали палаточные городки, которые возвели наркоманы и бездомные. Сюда частенько наведывались также подростки-панки в собачьих ошейниках и футболках с изображением «Секс Пистолс».
— Ой! Вон там, — Лаура указала на место на тротуаре. — Там мы с моей подружкой Марией-Еленой в детстве играли в «скелзи»[7] крышками от бутылок. Когда бы мы ни выходили поиграть, ее мама всегда кричала вслед: Cuidado en la calle![8]
Во время своего рассказа Лаура ловила себя на том, что недоумевает, зачем спустя столько лет Сара переехала в Нижний Ист-Сайд. Неужели она думала, что сможет переписать свое прошлое? Разыграть тот же сценарий, но с другой концовкой? Неужели она не осознавала, что Нижний Ист-Сайд лишь отдаленно напоминает то место, где она провела свою сумасшедшую юность, где у нее не было ничего, кроме школьного диплома и решимости увидеть мир таким, как она хотела?
Тем не менее воспоминания Лауры вызывали у Джоша улыбку. А Лаура никогда не чувствовала себя такой целостной личностью и такой нужной кому-то, как в те мгновения, когда заставляла Джоша улыбаться.
И только когда Джош настоял на том, чтобы, возвращаясь домой, проехаться по Стэнтон-стрит, в горле у Лауры встал ком.
— В детстве мама каждый день забирала меня из школы и приводила в свой магазин грампластинок, где я делала домашние задания, — сказала она мужу. — Мне было четырнадцать, когда мы переехали. Я, если честно, не так хорошо знаю эти окрестности, как ты думаешь.
Интерес Джоша к ее прошлому был ожидаемым. Он являлся главным специалистом, отвечающим за рекламу в издательстве, которое выпускало глянцевые журналы, посвященные музыке, а Нижний Ист-Сайд некогда был «эпицентром взрыва», где зародилась рок-и поп-культура. Конечно, теперь «родина» Лауры скорее напоминала парк отдыха, который можно было бы назвать «Мир панков» или «Дисколенд», где лишь со вкусом «обнищавшие» здания напоминали о суровом вчера. Если вглядеться попристальнее, можно сквозь дымку времен увидеть, как Джоуи Рамон или Уэйн Каунти тащат свои инструменты по улице Бауэри после выступления в «Си-Би-Джи-Би» — известном нью-йоркском клубе, где играли кантри, джаз и блюз. Даже самой Лауре на мгновение показалось, что она увидела Адама Перпла, сейчас уже старика, который толкает ветхую, груженую компостом тележку по Авеню «Б».
В тот день, когда Лаура впервые сопровождала Пэрри на переговоры с клиентами, Джош не был в числе сотрудников издательства, с которыми у ее команды была назначена встреча. Но он заметил, как девушка пытается войти в конференц-зал с двумя огромными портфелями, в то время как Пэрри остановился с кем-то поболтать. Джош поспешил к ней на помощь и предложил:
— Давайте я вам помогу. — Он взял у нее портфели, несмотря на возражения Лауры, и направился с ними к лифту. Девушка невероятно смутилась: в обязанности помощника входило носить портфели, когда адвокат направлялся на встречу с клиентами или в суд.
Еще больше она смутилась, когда через четыре дня он позвонил ей на работу. Наверное, он спросил у кого-то из присутствующих на переговорах, как ее зовут, где она работает. Когда он в первый раз пригласил ее в ресторан, она отказалась, не желая выглядеть легкодоступной. Второй раз Джош позвонил и пригласил ее на вечеринку, которую устраивало его издательство в честь выхода апрельского номера «Латинской музыки». Лаура согласилась. Она ведь не собирается всю жизнь проходить в помощниках адвоката, уговаривала она себя. Ее имиджу не повредит, если она станет мелькать на мероприятиях, которые устраивают клиенты конторы. Большинство помощников, которые рвались стать компаньонами, брали себе за правило посещать подобные мероприятия.
Журнал Джоша арендовал бразильский ночной клуб в Вест-Виллидж и нанял группу музыкантов, исполняющих сальсу. Потоки света из вращающихся стробоскопов превратили платья и летящие блузы женщин в сверкающие сигнальные маяки радужного света. Лаура в черном брючном костюме, который в тот день надела на работу, чувствовала себя как на похоронах. По залу разносили подносы с мохито, и она, стоя возле бара, один за другим выпила сразу три. Вскоре Лаура почувствовала, как закружилась голова, пришлось присесть. Подцепив с подноса проходящего официанта эмпанаду[9], она глазами поискала Джоша.
Он стоял в углу в глубине зала и что-то обсуждал с коллегами. Лаура даже не помнила, а, может быть, сразу и не поняла, насколько он красив. Разговаривая, он яростно жестикулировал своими длинными, чуть грубоватыми на кончиках пальцами. Лаура провела рукой по волосам, пытаясь вспомнить, укладывала ли их сегодня утром или просто позволила им высохнуть естественным путем. Она подумала: «Что я здесь делаю?» Джош поднял голову и увидел ее. Она наблюдала, как он дает последние наставления людям с телефонной гарнитурой «хэнд-фри», а потом размашистым шагом направляется прямо к ней.
— Ты все-таки пришла! — Он тепло улыбнулся и слегка чмокнул ее в щеку. Толпа за спиной Лауры отрезала ей пути к отступлению, и она протянула руку для более пристойного рукопожатия. Пытаясь перекричать звук оркестра, Джош спросил: «Ты танцуешь? Латинские танцы исполнять намного легче, чем кажется. Обещаю!»
Вероятно, само собой разумелось, что женщина, выглядевшая как она — одинокий остров в повседневном деловом костюме в море легкой и праздничной одежды, — не умеет танцевать. Однако именно это и подтолкнуло ее выйти на танцпол, хотя в обычной ситуации она бы отказалась. Со своим ростом метр семьдесят с лишним Лаура была выше многих из присутствующих мужчин, но Джош был достаточно высоким, чтобы рядом с ним она могла чувствовать себя женщиной. Она остро ощущала гладкую кожу его руки, которая сжимала ее ладонь, его дыхание у себя на макушке, когда он поворачивал ее к себе, прежде чем отпустить. Прошло лет пятнадцать, и выросла она по крайней мере сантиметров на двенадцать с тех пор, как танцевала так последний раз. Она была приятно удивлена, когда обнаружила, что ее тело до сих пор помнит, как двигаться в такт, движения остались такими же плавными, будто она танцевала еще на прошлой неделе. С одной только разницей: она не помнила, чтобы в юности у нее так кружилась голова, а дыхание становилось таким прерывистым. «Все дело в мохито», — подумала Лаура, а потом вообще перестала о чем-либо думать.
Они протанцевали четыре танца подряд, в конце каждого она ловила вопросительный взгляд Джоша (возможно, ей необходимо отдохнуть?) и отвечала успокаивающим рукопожатием (нет, не нужно). Она была удивлена — настолько крепким партнером он оказался. Лаура чувствовала, что ее танец со стороны выглядит так же красиво, как ей кажется, потому что присутствующие посторонились, любуясь тем, как эти двое кружат по танцполу.
Возможно, если бы она уже не совершила столько поступков, обычно ей не свойственных (однако, как ни удивительно, отражающих ее истинное «я», — она много лет не чувствовала себя в такой гармонии с самой собой), остаток ночи прошел бы по-другому. Возможно, она не стала бы так быстро рассказывать Джошу о том, что научилась скрывать от своих коллег. Когда те слышали, что она выросла на Манхэттене, то думали, что она говорит об одном из самых богатых жилых анклавов, расположенном вокруг Парк-Авеню. Возможно, сейчас она даже не была бы замужем за Джошем. Неужели все в жизни на самом деле решают такие мелочи? Электрический ток, который она ощущала у себя на талии от прикосновения кончиков его пальцев… Мгновение бурной радости от осознания того, что толпа незнакомых людей любуется ею на танцполе…
