Лейтенант сам их не видел, тащил на себе тяжеленного негра с перебитой ногой, потом сказали, что в «Форде» были две девочки: лет пять и семь. Шансов выбраться у них не было. Они только могли кричать и биться ладонями в стекла. Биться и кричать…
Взорвался бензобак соседней машины, «Форд» обдало огнем, краска мгновенно вспучилась и сгорела. У женщины за рулем вспыхнули волосы, но она даже не пошевелилась.
Быстров прыгнул к машине, перекатился через капот пикапа, врезал ногой по стеклу в задней дверце. С первого раза не получилось, он ударил прикладом автомата. Что-то крикнул девочкам в салоне. Семилетняя сообразила и протянула к нему руки.
Сержант выдернул ее из машины и перебросил через пикап, на руки подбежавших солдат. Потянулся за второй девочкой, но та от страха вжалась в угол машины и, зажмурившись, кричала. Руками она зажимала уши.
Быстров что-то крикнул. Попытался соорудить что-то на своем убогом английском, но быстро понял, что так у него ничего не получится. Ближайшую к нему дверцу блокировал пикап, дальняя прижалась к отбойнику.
Нужно было уходить, сказал лейтенант. Понятно было, что не успеет Быстров вытащить девочку. Но только он все равно решил достать ее, полез в окно и даже, наверное, дотянулся. Но тут взорвался бензобак «Форда». А потом – полыхнул пикап.
Только когда подъехали пожарные и залили огонь пеной, а танк вместо бульдозера растащил машины – некоторые сбросив с пандуса, а некоторые вытолкав подальше от въезда на мост – смогли добраться до сержанта. До того, что от него осталось.
– Вот так, значит… – тихо-тихо сказал Лукаш.
– Одну девочку он спас, – так же тихо сказал лейтенант.
– Жизнь за жизнь, – проронил Лукаш мертвым голосом.
– Что? – не понял лейтенант.
– Если бы… понимаешь, меня всегда мучил вопрос… – Лукаш смотрел себе под ноги, будто увидел там что-то важное. – Даже не мучил, а так… Когда человек ценой своей жизни спасает сотню… ну десять, пять или даже двоих, там еще понятно, там как бы… ну, арифметика… что больше, что меньше…
Лукаш чувствовал, что говорит сейчас чушь, что ерунду сейчас городит и вроде даже как-то собирается принизить то, что сделал сержант Быстров. Понимал, что лейтенант может все это воспринять именно так, именно как обиду, и врезать тупоголовому журналисту, – все это Лукаш понимал, но не мог остановиться. Он должен был это сказать. Спросить?
– А тут… Тут же его жизнь и жизнь… – Лукаш скрипнул зубами.
– Думал? Арифметика? – лейтенант зло пнул носком ботинка колесо джипа. – Я тоже думал. Когда стаскивал с обгоревшего Кольки броник и подсумки с чудом не взорвавшимися боеприпасами – думал. Ты знаешь, что сгоревшая плоть липнет к пальцам? Знаешь?
– Знаю, – тихо сказал Лукаш.
Он, не отрываясь, смотрел на руки лейтенанта. Великих постоянно тер кончики пальцев друг о друга, словно пытался стереть с них что-то липкое.
– Если бы хоть кто-то из своих… – пробормотал лейтенант. – Своих, а не…
– Пиндосов? – спросил Лукаш.
Лейтенант не ответил. Он механически вытер ладони о куртку, глянул на них и снова вытер.
– Слышь, лейтенант, – Лукаш наклонился к Великих так, чтобы никто больше не расслышал его слов. – А сам ты…
– Что – я?
– Ты ведь негра тащил от машин… Тащил ведь? Черного пиндоса на себе волок между машин, ведь так?
– Так…
– А ведь любая из них могла взорваться. От огня или тоже была заминирована… Могла взорваться? Молчишь? Так почему ты не побежал? Почему своих ребят… почему не приказал всем отступить? Скажи, лейтенант!
– Не знаю, – тяжело мотнул головой лейтенант. – Не подумал. Не до того было, наверное… Времени не было…
– Знаешь, Великих, – Лукаш несильно дернул офицера за ремень разгрузки. – Боюсь, что, если бы время было, ты все равно так же поступил бы. И сержант…
– Не знаю… Не знаю.
Лукаш распахнул дверцу джипа, достал из сумки две бутылки водки и два блока сигарет, переложил в полиэтиленовый пакет:
– Вот, забери ребятам. Помяните…
Лейтенант посмотрел в лицо Лукаша, прищурился, желваки напряглись.
– Спасибо, – сказал лейтенант. – Не нужно. У нас все есть…
– Забери или я разобью бутылки, – пакет в руке Лукаша качнулся, бутылки звякнули. – Это не взятка… Тогда, утром – да, взятка. Сейчас… Ты понимаешь?
– Понимаю, – чуть помедлив, кивнул лейтенант. Он окликнул Жеку, приказал все забрать и отнести на чек.
– Откуда сержант родом? – спросил Лукаш уже спокойно.
– Да какая разница, – пожал плечами лейтенант. – Или ты будешь статью писать?
– Не буду, – Лукаш вздохнул. – Могу поговорить, чтобы…
– Не напишут, – криво усмехнулся лейтенант. – Приезжали корреспонденты на пожар, снимали… Уже в Сети куча сообщений. В результате теракта погибло несколько человек, среди них солдат Российского Миротворческого контингента. И все. Если бы мы кого-то пристрелили… случайно или так… уже бы вонь стояла на весь мир. А тут… Среди них – солдат. И в наших новостях все точно так же. Удар по российским миротворцам… Не знаешь, почему так?
Лукаш не ответил.
– Ладно, – сказал Великих. – Езжай. Ко Внутреннему Периметру не суйся в городе, объезжай Белый дом подальше…
– Что, и по Белому дому сегодня?.. А по радио не говорили…
– Нет, по домику не ударили, но все равно все психуют. Там в центре города здания жгли, стреляли.
– Вы завтра здесь будете? – на всякий случай спросил Лукаш.
– Нет, наверное. Тут же везде идет ротация. Завтра здесь вроде испанцы. Задолбаемся чек сдавать…
К чеку подъехал тентованный грузовик, остановился. На бронетранспортере развернулась башня, пулемет глянул на приехавшую машину.
– Езжай, – сказал лейтенант Лукашу и протянул руку.
– Удачи, – сказал Лукаш, ответив на рукопожатие. – Я в пакет визитку свою положил, если я через пару дней с тобой не свяжусь – звякни либо на мой мобильник, либо в корпункт. Спросишь Петровича. Это важно.
Сел в джип, тронул машину с места. Все получится, лейтенант вроде толковый, поймет и сделает, как нужно.
– Жалко сержанта… – подал голос Джонни.
– Лучше заткнись, – попросил Лукаш. – Я сейчас могу и в зубы дать.
– Хорошо, – сказал Джонни, – я заткнусь.
Лукаш аккуратно провел машину через чек, протиснул ее мимо танка.
Бетон эстакады был обожжен и покрыт какими-то пятнами. В вечернем полумраке не разобрать – кровь или копоть.
Джип оставил слева мемориал Джефферсона, проскочил очередной мост, слава богу, там чека не было, и остановился. Лукаш притормозил машину, прикидывая, как лучше добираться до Госпиталя Вашингтонского университета. Иностранцам рекомендовали обращаться за медицинской помощью именно туда, студентов в университетах уже больше года как не было, всем посоветовали – очень настоятельно посоветовали – убыть в родные пенаты. Держать такой взрывоопасный материал, как студенты, в самом центре Зеленой Зоны было, мягко говоря, неосторожно. Вот их и выдворили, почти без эксцессов. Ходили слухи о задержании нескольких десятков активистов всяческих студенческих организаций, но копаться в этом никто из журналистов особо не стал.
Лейтенант Великих сказал, что мимо Белого дома лучше не ехать, вдоль реки и через Линкольн-парк Лукаш тоже соваться не хотел.
Что-то коснулось лица Лукаша – легкое, почти невесомое. Лукаш провел рукой по щеке, глянул на ладонь. Пепел. Черная чешуйка. И еще несколько хлопьев пролетело мимо открытого окна. Где-то жгли бумаги… Или это частичка сгоревшего сержанта Быстрова? Или девочки, которую он так и не смог спасти. Лукаш поспешно стряхнул пепел и закрыл окно.
– Ты сейчас на площадь Вашингтона? – спросил слабым голосом Джонни.
– Ага, – кивнул Лукаш. – Вот думаю – как.
– По Двенадцатой, через тоннель до Кей-стрит. А там уж по ней до самого университета… – Джонни осторожно потрогал свою шишку и сглотнул. – Выпусти меня на повороте. Хреново мне…
Несмотря на то, что ему действительно было плохо, лицо побледнело, а по вискам стекали капли пота, «хреново мне» Джонни произнес по-русски, уместно, четко и без акцента. Как только Лукаш остановил машину, Джонни распахнул дверцу и буквально выпал из нее на тротуар. На колени.
Его стошнило.
«Удар в доме Колоухина оказался чуть сильнее, чем показалось сгоряча. Как бы не потерял бедняга сознание да не упал в собственную блевотину», – подумал Лукаш, быстро вылез из джипа и придержал федерала за плечи.
– Как ты?
Джонни слабо взмахнул рукой и помотал головой, сплевывая. Ото рта к земле тянулись тонкие нити слюны.
– Может, позвонить, чтобы приехала «Скорая»? – предложил Лукаш. – Сразу воткнут тебе капельницу, кислороду дадут…
Джонни снова вырвало.
Лукаш оглянулся по сторонам – было темно и пусто. Фары джипа выхватили из темноты кучу тряпья, лежавшую на тротуаре. Осколки стекла возле стены отражали свет.
