давал зелёный свет на это. Но я также знаю, что сейчас это сделать сложнее, — сказал кадровик и повернулся ко мне.
— К чему клоните, товарищ майор?
— Центр тут формируют. Каждый летчик на вес золота. Не передумаешь переводится?
— Нет.
— Хорошо. Сейчас подойдёт человек, которому ты очень нужен в том самом месте. Ты же знаешь, куда тебя должны будут перевести после Афганистана? — спросил Трефилович.
Конечно… нет! Не успел Томин сказать мне, но не падать же в грязь лицом.
— Естественно, знаю, товарищ майор, — уверенно соврал я.
— Да?! И ты готов к этому? — уточнил Трефилович.
Я уже начинаю переживать, на что согласился и куда меня определил Томин. Но он, думаю, знал, как лучше сделать.
— Да, готов.
— Тебе же уже сказал Бажанян, что у нас тут теперь большие перспективы открываются. С твоими подвигами можешь претендовать на повышения в должности, а потом и в испытатели сорваться отсюда, — начал меня подкупать кадровик.
Ему, конечно, нужны будут люди здесь. Формирование новой части — большой и долгий процесс.
— Товарищ майор, решение мной принято. Не имею права и желание от него отказываться, — сказал я.
— Значит, Томин не зря за тебя поручился.
Дверь медленно открылась, и в кабинет вошёл ещё один человек. Необходимо встать, поскольку он старше по званию и меня, и кадровика.
— Кхм. Вот тот, кто вам нужен, — указал на меня Трефилович, встав со своего места.
— Добрый день, Сергей Сергеевич! — поздоровался со мной гость.
В который раз убеждаюсь, что мир тесен. Не ожидал я увидеть этого человека здесь. Ещё и в морской форме.
Глава 8
Когда Томин говорил о своём товарище, которому нужны лётчики, я не думал, что это будет кто-то из моих старых знакомых. Гипотетически это мог быть кто угодно. В голове даже перебирал известных лётчиков строевых частей, представляя себя с ними в одном самолёте. Оказалось, что я уже летал совместно с его товарищем. Причём это случилось в один из самых лучших дней моей новой жизни — государственный экзамен по технике пилотирования.
— Товарищ полковник, вот тот самый старший лейтенант Родин, — представил меня Трефилович, хотя это было совершенно не нужно.
— Я знаком с Сергеем Сергеевичем уже несколько лет. В представлении он не нуждается, — с серьёзным видом подошёл ко мне полковник с чёрным портфелем в левой руке. — Рад снова вас видеть.
На груди у этого офицера красовался значок лётчика-снайпера и несколько планок с медалями. Взяв небольшую паузу, чтобы рассмотреть меня, он протянул мне руку для приветствия.
— Взаимно, товарищ полковник, — пожал я руку морскому лётчику.
Граблин Дмитрий Александрович, бывший заместитель командира учебного полка по лётной подготовке в Белогорске. Когда он был на нашем государственном экзамене, то его местом службы была Кубинка. Похоже, с того момента он кардинально поменял место службы.
— Почему в такой форме, Родин? — спросил у меня Граблин. — Это обмундирование не по сезону, насколько я знаю.
Вот что значит человек не меняется! Всё тот же педант Граблин, который везде увидит недостатки.
— Виноват, товарищ полковник. Только что с самолёта и не успел надеть повседневную форму, — ответил я, картинно вытянувшись.
— Вас никто не торопил приходить на службу сразу после прибытия, но за стремление стоит похвалить, — сказал Граблин и снял фуражку. — Спасибо, товарищ майор. Нам нужно поговорить со старшим лейтенантом наедине.
— Пожалуйста, — указал на свободный стул Трефилович. — Пойду пока чайку попью.
При этих словах у Граблина чуть волосы на залысине не выросли. К такой простоте строевых частей он не привык. Дверь захлопнулась, и Граблин сел на стул.
— Расслабленно тут у вас себя чувствуют. На КПП бардак, территория до конца не убрана… Алексеевича подводите таким образом, — сказал Дмитрий Александрович, кивая на стул рядом со мной, чтобы я сел.
— Строительство идёт. Слышали, наверное, о том, что здесь будет? — спросил я, сев напротив полковника.
— Это не повод не соблюдать порядок, Сергей. Все проблемы и начинаются с таких вот мелочей, — сказал Граблин, аккуратно облокотившись на стол. — Довольно разборок. Перейдём к делу.
Полковник положил на стол фуражку и полез в свой портфель. Из него он достал белую папку и большую записную книжку.
— О наших отношениях с Валерием Алексеевичем попрошу никому не рассказывать, дабы не портить наши с тобой отношения. Так будет лучше и для твоего возможного перевода, — проговорил Граблин, открыв папку с документами. — Слово «возможного» стоит подчеркнуть в данном случае.
Граблин просмотрел несколько телеграмм, а потом сделал пару пометок в записной книжке.
— Значит, не всё так просто? Кадровик был прав? — спросил я у Дмитрия Александровича.
— Товарищ майор, скорее всего, обозначил тебе сложность с переводом. С Осмона будет уехать очень непросто. Тем более, так далеко, — ответил Граблин и поднял на меня глаза. — Сказал тебе Томин, куда именно?
Да с чего все решили, что командир меня посвятил в свои планы?!
— Мы с ним об этом говорили, — ответил я.
— Но, недоговорили, верно? — спросил Граблин. — А так как ты спишь и видишь себя в испытателях, и думаешь, что с другого места ты сможешь быстрее попасть туда, слепо согласился.
— Вроде того.
— Безрассудство высшей степени. Даже командиру Томину не стоило так доверять. Пускай его намерения и были самые благородные, — ответил Граблин и снова уткнулся в бумаги.
— Хотите сказать, что не сможете мне помочь?
— Нет. Я сделаю всё, что смогу и даже больше. Но не строй больших иллюзий.
Несколько секунд Граблин молчал, просматривая свои бумаги. После такого начала нашего общения с полковником, оптимизма по вопросу перевода у меня поубавилось. В принципе, не так уж и плохо в Осмоне. Может, удастся и на МиГ-29 переучится, а там и пробиться во Владимирск или в Жуковский на испытателя. Правда, не очень-то я верю в то, что меня отсюда отпустят, если в Осмоне такая база готовится.
— Так, давай к делу, а то времени мало у нас. Мне ещё сегодня в Ташкент попасть в штаб Округа надо, — сказал Граблин.
— На похороны не останетесь? — спросил я.
— Не получается. Я специально приехал, чтобы встретить Алексеевича из Афганистана. Пришлось даже на день раньше Сонечку с женой оставить…
— Вы снова женились? — обрадовался я.
— Родин, тебе какое дело? — улыбнулся Граблин.
Вот так Дмитрий Александрович! И, правда, он видный мужик, полковник. Со времени нашей крайней встречи привёл себя в форму и немного схуднул. Почему бы ему не жениться снова?
— Переживаю за вас и за Соню. Это искренне.
— Спасибо. Да, я женился. Не думал, что смогу снова кого-то полюбить. Сонечка могла в штыки принять новую женщину, но всё очень хорошо. Они подружились, — ответил Граблин. — К делу, Родин. Ты готов слушать?
