Этот вариант перевода, разумеется, не принадлежал ни к одному из известных Кире. И все-таки ответила она совершенно автоматически, просто потому, что реплика: «Have you pray'd to night, Desdemona?» – требует реплики, – в строгом соответствии с оригиналом:
– Ay, my lord… If you say so, I hope you will not kill me.[5]
– Чего? – растерялся парень. – Нет, ты знаешь, я по-украински ни бельмеса, ты уж лучше по-человечески говори.
– Speak English! – глумливо добавила Кира, и парень обрадовался:
– Ах, инглиш? Ну, по инглишу у нас Дениска спикает. Пошли, поболтаете по-свойски! – И, уверенный, что язык жестов окажется более понятен для Дездемоны, взял ее за руку – и потянул за собой, в полутемные недра ЗАО, мимо красочного объявления: «Господа! Убедительно просим не ломать дверь: помещение заказано, посторонним вход воспрещен. Завтра казино будет работать в обычном режиме».
Кира шла, как во сне, размышляя о пользе классического образования. Впрочем, еще неизвестно, какую пользу принесет ей посещение сего местечка. Не лучше ли дать деру, пока не поздно? «Ничего. У меня есть оружие!» – вспомнила она, и, как ни странно, эта мысль немного успокоила.
Кира огляделась – испуганное мельтешенье постепенно улеглось, и она смогла кое-как примениться к местности.
Вот странно! Ожидала бог весть чего, а тут вполне благопристойно. В смысле никаких неприличных картинок на стенах, а между убогими пластиковыми столиками не шныряют голые девицы. Или сейчас антракт? Вообще обстановка сильно напоминала заштатную пивнушку. Единственное, что напоминало об эротике, была сцена, небрежно завешенная красным занавесом. На нем была нарисована голая (ну наконец-то!) девица, раскинувшаяся в прельстительной позе. Замысел создателей занавеса был в принципе понятен: когда он оказывался аккуратно задернут, девица являла собой одно симпатичное и даже волнующее целое. Однако сейчас, при наполовину раздернутом занавесе, девица напоминала ассистентку того самого факира, который был пьян… со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Пространство на сцене, видное между половинками несчастной девицы, пустовало. Да и зал не ломился от посетителей, только за двумя сдвинутыми столиками прилично и даже уныло гуляла компания человек в шесть. Они-то, очевидно, и сняли казино на ночь.
– Ставьте флакон, ребята! – оглушительно заорал Кирин сопровождающий. – Я выиграл.
– Да брось, – лениво отмахнулись ребята. – Сговорился небось…
– Спросите у швейцара, если не верите, – обиделся тот. – Все было чин чинарем, как спорили. Мол, если кто откликнется на это идиотское имя, бутылек мой. Вот я ей: ну, как дела, Дездемона, ты ваще молилась – нет? А она: «Однозначно» – говорит.
– Так и сказала? – озадачился красивый брюнет, как две капли воды похожий на какого-нибудь древнегреческого Агамемнона Атрида.
– Иес, говорит, ну а это и есть – однозначно, – постучал себя в грудь провожатый.
– Иес? – растерянно повторил Атрид. – Это почему?
– Похоже, она англичанка, вот почему. И по-русски ни бум-бум. Гоните флакон, раз проспорили. А ты, Дениска, поговори с ней по-английски, видишь, девушке скучно.
Атрид отодвинул крутое плечо, и к Кире подсунулся худющий, будто отметавшая икру корюшка, паренек с веселыми глазами.
– Happy birthday to you! – бойко сказал он, однако тут же спохватился и поправился: – Happy New Year! То есть эта… Merry Cristmas![6]
– Вы, наверное, хотели сказать: welсomе?[7] – сжалилась над ним Кира.
– Во-во! – обрадовался Дениска. – Welсomе! Добро пожаловать! – И тут же его рот испуганно приоткрылся: – Данила, а как же ты говорил, что она по-русски ни бум-бум?! Я думал, потренируюсь в разговорной речи, мне языковая среда нужна до зарезу, а тут…
Означенный Данила пожал плечами, подозрительно поглядывая на Киру, словно он был случайным прохожим, а она – коварной сиреной.
– Я буду охотно говорить с вас по-английски, – выразительно ломая язык, сказала Кира. – Но мне тоже нужен быть языковый практик! I am American, I'm studying Russian, and хотеть говорить only по-русски.
На загорелых лицах, обращенных к ней, выразилось нескрываемое облегчение, а Кира поняла, что знание русского языка ей прощено. В то же мгновение ассортимент стоявших на столе бутылок значительно обогатился, а перед Кирой возник огромный бокал, куда было щедро налито шампанское. Себе новые знакомцы изготовили хорошего «ерша», а потом дружно выпили – со свиданьицем.
Кира не стала отнекиваться – глотнула шампанского, улыбаясь направо и налево и прикидывая, повезло ей или нет.
Она почти не сомневалась, что перед ней – команда рыбацкого сейнера. В конце концов, почти все мужское население Феодосии – рыбаки и моряки. Если так – ей повезло. Сейнера ведь плавают, точнее ходят, в море. И что может быть лучше, чем доплыть (дойти) до Ильича с этими ребятами? Для них это ничто – несколько часов ходу, а для Киры – спасение жизни. У них в трюме можно спокойно пересечь государственную границу Украины и России… Как-то внезапно перед ней вдруг возникла эта забытая, но очевиднейшая необходимость: пересечение государственной границы. При посадке на паром у всех проверяют документы. А что предъявит она? Конечно, можно нанять ночью какого-нибудь лодочника-контрабандиста (читай «Тамань» Лермонтова), однако это уже из области приключенческих романов.
…Ночь. Море. И огни патрульного катера выхватывают из тьмы утлую лодчонку с преступницей-злодейкой на корме.
«Сдавайтесь! Вы окружены!» Или что там кричат в этом случае?..
Нет. Надо как-то попытаться пристроиться к этим рыбачкам-морячкам!
Эта мысль назойливо билась в сознании, будто муха в паутине, а Кира между тем улыбалась направо и налево – и болтала, болтала, болтала, сама удивляясь тому вранью, которое так и плел ее язык, словно затейливо-узорчатую нить.
Оказалось, она американка шотландского происхождения. И ее предки – те самые шотландские Лермонты, из которых происходил Джордж Лермонт, в начале XVII века, в «смутное время», служивший польским наемником, попавший в русский плен и положивший начало роду Лермонтовых. То есть она в некоторой степени родственница великого автора «Мцыри», «Демона» и «Героя нашего времени». Тут Кира смущенно потупилась и пожала плечами: мол, сама не знаю, как это вышло, но… И правда ведь – не знала! Всю жизнь Дездемона, стало быть Лермонт, изучала русский язык (оттого и владеет им почти безупречно), читала в подлиннике великого поэта, мечтала побывать в знаменитой Тамани, столь трепетно, любовно и живописно описанной в одноименной новелле («Тамань – самый скверный городишко из всех приморских городов России. Я там чуть-чуть не умер с голода, да еще вдобавок меня хотели утопить…» Какой же русский с младенчества не усваивает этой информации?!). И вот мечта ее почти готова была сбыться… но, увы, вмешалась роковая судьба! Вчера на феодосийском базаре, куда легкомысленная американская шотландка направилась, чтобы хлебнуть eхotic, ее обчистили. Украли бумажник со всеми деньгами и, конечно, документами. А в Феодосии бедняжка Дездемона одна как перст. Но в легендарной Тамани у нее назначена встреча с друзьями, которые вмиг разрешат все ее материальные затруднения и помогут с удостоверением личности для оформления документов. А сейчас она в полном отчаянии. Как перебраться через границу?! Остается только надеяться на чудо… или на добрые, бесконечно добрые и загадочные славянские души!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
